Статья из журнала "Аполлон" № 6-7 за 1916 год.

Во всех материалах по старым газетам и журналам сохранена стилистика и орфография того времени (за исключением вышедших из употребления букв старого алфавита).

ТВОРЧЕСКІЙ ПУТЬ АЛЕКСАНДРА ИВАНОВА

Н. Машковцев

СТРАШНУЮ и удивительную силу времени можно характеризовать, как силу сжимающую, собирающую, сосредотачивающую. То, что близко еще к нашим дням, кажется разбросанным, разобщенным, несвязным, но чем глубже вступаешь в царство истории, тем более и более приобретают образы какую-то непонятную законченность монолитов, словно сдавленных отовсюду невидимыми пластами времени. Под давлением этих неисчислимых пластов, под этой неумолимой тяжестью, образ человека, хаотически рассеянный и неуловимый, собирается в определенный оформленный силует, и в этом лаконическом виде скупая история позволяет запечатлеться ему с поражающей отчетливостью медали. В синтетическом, тонком, до последней возможности сжатом барельефе, хранящем все выражения формы (и это большее, что может позволить история), живут одновременно все труды и дни человека.

Но все же эти отпечатки являются лишь бледными копиями образов истинной истории. То, что нашему взору предстает в геометрической простоте трех измерений, там, в текучей стихии истории, существует в отношениях несравненно более сложных. Медленно раскрываясь, эта таинственная хроника сама разрушает свои прежния земныя отображения, чтобы создать новыя, ближе и тоньше передающия трепетную ткань событий. Так исчезают легенды, заменяясь простою цепью фактов, и за ними, едва мерцая, проступает великий образ Реальнаго.

В сколько-нибудь совершенной законченности мы еще не в силах представить себе творческую личность Иванова. Нужны годы самаго пристальнаго изучения, чтобы перепутанные фрагменты его живописнаго наследия сделались наконец стройным целым. Еще недавно таким простым казалось это творчество, все равномерно горевшее вдохновением одного замысла, и если последние годы жизни изменили художника, то это так же просто и убедительно объяснялось событиями его внутренняго мира. На наших глазах это представление делается все более и более легендой, но оно не исчезло еще совсем, и о нем приходится упоминать.

Отношение к Иванову необыкновенно разнородно. Для одних он—может быть единственный среди наших старых мастеров, чье творчество продолжает оставаться волнующей загадкой и самое имя звучит надеждой и обещанием.

Для других он — только мастер "Явления Мессии", все искусство котораго так или иначе соприкасается с картиной. Легенда, вытекшая из биографии,— ибо биографически "Явление Мессии" действительно захватывает всю жизнь Иванова,—необычайно живуча. Тяжеловесная махина надолго заслонила воистину драгоценное наследие художника. Еще и доныне она кажется и высшим достижением художника, и вместе великой художественной ценностью. Многие убеждены еще в ея удаче и думают, что именно она и предрешает место Иванова в русском искусстве. Только совершенным пренебрежением путями творческими и сугубым вниманием к путям жизни, со стороны биографов художника, объясняется возможность такого взгляда.

Удивительна судьба Иванова! Его жизнь протекала под знаком грандиозных идейных замыслов, но в итоге двадцатипятилетняго труда он не создал ни одного произведения, которое сам мог бы назвать действительно законченным, ни одной картины, замысел которой не отошел бы далеко от застывающей формы исполнения. Увлекавшия его проблемы требовали огромных полотен, подавляющей сложности работы, но как только от эскизов и этюдов он приступал к окончательному исполнению, его начинали притягивать совсем иныя живописныя задачи.

В странном упорстве он смотрел на картины, как на непреложныя обязательства. Может быть честолюбие, может быть недостаток мужества не позволяли ему отказаться от раз начатой картины. На помощь слабеющему художественному экстазу он призывал бодрствующее чувство долга и вечным борением между этими атрибутами человеческаго и неудержимым живописным развитием изваивал наиболее трагическую черту своего облика. Потаенная внутренняя работа, все время разрушавшая самую основу того, что было уже перенесено в картину, запечатлелась в произведениях, которым и доныне отводят скромную роль подготовительных этюдов.

В этой особенности творчества, которая на первый взгляд кажется умаляющей художника, в сущности, самое верное доказательство того, что он была одним из двигателей живописи. В этом отношении Иванов родственен Сезанну, грандиозные и биографически наиболее значительные замыслы котораго остались неосуществленными. Истинная ценность оеuvrе’а таких художников—конечно не в немногих картинах, этих вынужденных остановках их живописнаго развития, но в работах иногда внешне незаконченных, в которых гармонически осуществилась единая воля художника, которыя сложились под единым напором творческаго восторга. И пусть картинами отмечаются значительные биографические этапы, оне должны уступить свое место произведениям, которыя, может быть, вовсе не запечатлела биография.

Принято думать, что в первые годы пребывания в Италии художник как бы проходил стаж ученичества, и произведения этого нериода оцениваются, как несовершенные ученические опыты. Этот взгляд проистекает несомненно все из той же старинной ошибки, отождествляющей творчество Иванова с работой над "Явлением Мессии". Но существует и другая причина такого взгляда.

Есть очень глубокое различие между искусством русским и западным. Оно вполне очевидно, когда сравнивают общий ход развития какой-либо западной школы с русской, но о нем очень часто забывают, говоря о русских художниках. Каждая из западных школ в течение своей исторической жизни как бы развивает элементы, индивидуально ей присущие. Пройдя короткую полосу детства и ученичества, самостоятельно и вполне своеобразно развивается далее западный художник.

Этот значительный факт создал метод оценки в западном искусстве. Там высшая похвала — в признании своеобразия, и наиболее унизительная характеристика — в эпитете эклектика. Если этот метод применить к Иванову, то почти все его искусство окажется разложенным на тончайшие слои влияний, составленным из чуждых элементов, и уже есть попытки такого анализа.

Слово эклектик и было применено к нему однажды. Но пусть тот, кто будет произносить этот приговор, перед последними выводами вызовет в памяти своей образ русскаго искусства, в котором тысячи чужеземных влияний слились так же незаметно, как в море сливаются разноцветныя воды рек.

Еще по теме:

Творческий путь Александра Иванова. Часть 1

Творческий путь Александра Иванова. Часть 2

Творческий путь Александра Иванова. Часть 3

Творческий путь Александра Иванова. Часть 4

Творческий путь Александра Иванова. Часть 5

Творческий путь Александра Иванова. Часть 6

Творческий путь Александра Иванова. Часть 7

Творческий путь Александра Иванова. Часть 8

Творческий путь Александра Иванова. Часть 9

Творческий путь Александра Иванова. Часть 10

Творческий путь Александра Иванова. Часть 11