Роза Люксембург и Леон Тышко перед царской фемидой. Часть 3 - 25 Января 2020 - Дневник

«из прилагаемых при сем фотографических карточек Энгельмана и упоминаемого в циркуляре департамента полиции от 16 апреля 1891 г. мещанина города Вильны Льва Самуиловича Иогихеса усматривается, что Иогихес и Энгельман может быть одно и то же лицо; в виду изложенного прошу путем допроса в порядке 1035 ст. устава уголовного судопроизводства проживающих в гор Вильне родственников означенного Иогихеса с предъявлением карточки Энгельмана установить, изображен ли на этой карточке Лев Самуилов Иогихес, и в утвердительном случае — когда последний выехал из Вильны за границу, где проживал и чем занимался».

2 июля виленский мещанин Павел Иогихес на допросе в жандармском правлении в предъявленной ему карточке брата своего Льва не опознал.

«Из нашей фамилии в настоящее время живы я и брат мой Лев, проживающий за границей по болезни; все же остальные члены фамилии, как-то мать София Павловна, сестра Эмилия и брат Осип умерли».

4 июля на основании свидетельства старшего врача варшавской городской больницы Св. Станислава доктора Зоммера о необходимости выезда для лечения на карлсбадские воды Роза Люксембург просит о разрешении ей выезда за границу для упомянутой цели, обязываясь явиться в Варшаву по первому требованию жандармских и судебных властей. Сушков заявил, что препятствий со стороны дознания на выезд Люксембург не имеется.

Между тем, 15 июля Сушков подписал следующее постановление:

«рассмотрев настоящее дознание и принимая во внимание, во-первых, что, как видно из пункта 53 протокола осмотра, у Розы Люксембург обнаружены по обыску в числе других преступных изданий № 44 и 48 газеты «Красное Знамя» за 1906 г. органа социал-демократии Королевства Польского и Литвы, в каковых номерах помещена статья сочинения означенной Люксембург под заглавием: «Открытое письмо господина Дашинского или П. С. П. на распутьи», в которой автор статьи, критикуя письмо Дашинского, в собственных выражениях возбуждает к учинению бунтовщического деяния и к ниспровержению существующего в государстве общественного строя, что упомянутые номера газеты «Красное Знамя» успели распространиться, постановил: привлечь Розалию Люксембург к настоящему дознанию в качестве обвиняемой, независимо от обвинения по 102 и 132 ст. уголовного уложения, в преступлении, предусмотренном 129 ст. того же уложения».

Допрошенная еще раз 18 июля Люксембург, тогда еще не успевшая уехать, заявила:

«На предъявленные обвинения по 129 ст. я никаких показаний давать не желаю и ответить, признаю ли я себя в этом виновной, отказываюсь».

27 июля помечено весьма любопытное прошение брата Тышко Павла начальнику варшавского губ. жанд, управления:

«в виду отношения вашего превосходительства ко мне через виленское жандармское управление для приезда моего 31 сего июля в Варшаву в качестве свидетеля по делу совсем незнакомого мне лица, по которому я был вызываем уже для допроса виленским жандармским управлением, я имею честь пояснить следующее:

I) что упомянутое отношение вашего превосходительства мне лишь объявлено 29 июля и что при моей болезненности в делах, требующих распоряжения, однодневный срок для приезда в Варшаву дан мне очень короткий,

2) и затем я считаю своим долгом объявить, что настоящее местопребывание моего брата Льва ныне за границей мне известно, и что я с ним непосредственно в переписке и посылаю ему доходы по поступлении их с его имущества, что совершил не далее прошлого июня месяца, когда я выслал их ему в размере 167 рублей, так что неужели я обязан заявлять о его местонахождении жандармскому управлению и навлечь на него тем преследование по закону за уклонение им некогда от воинской повинности лишь из-за того, чтобы разуверить оное управление в личности, выдающей себя за моего брата или за которого оно его принимает? Я полагаю, что никакой закон меня к тому не обязует; помимо того, что я в праве по закону на требование суда не являться за чертою 20 верст далее того района, где я проживаю; а так же в виду приведенного мною факта, достаточно говорящего за себя, чтобы моя поездка, вознаграждение меня прогонами и тому подобное являлись ныне уже бесполезными.

3) В своем показании ротмистру виленского жандармского управления, я не признал представленной мне фотогрфии, но упомянул об очной ставке с оригиналом с целью изобличить лицо, выдающее себя моим братом или разуверить в нем жандармское управление для ограждения имущественных прав моего настоящего брата, но ныне я считаю для себя личную ставку с незнакомым мне лицом лишней, в виду настоящего моего о том вашему превосходительству заявления.

4) Если, несмотря на мое настоящее заявление, упомянутое незнакомое мне лицо будет продолжать настаивать на том же или будет признаваться властями за моего брата, то иметь в виду, что подобное обстоятельство может иметь последствием признание чужого лица к нашему имуществу, а оставить такое признание в гражданском порядке окажется уже трудным или даже невозможным и тогда для изобличения его, дав мне месячный срок, я приеду в Варшаву для очной ставки с ним; в противном случае, в виду моего настоящего заявления, если это лицо не будет продолжать выдавать себя далее за моего брата, я имею честь покорнейше просишь ваше превосходительство меня от поездки и очной ставки с незнакомым мне лицом, являющейся уже тогда вполне бесполезной, освободить».

Из этого прошения ясно, что брат тов. Тышко всячески старался уклониться от очной ставки с Энгельманом, предвидя, очевидно, что ему придется столкнуться с своим братом.

12 августа судебный следователь уведомил Сушкова, что Энгельман сознался: настоящее его имя Лев Иогихес; заявление его нашло себе подтверждение в свидетельских показаниях его брата Павла Иогихеса и Максимилиана Люксембурга, признавших в лице предъявленного им мужчины, первоначально назвавшегося Энгельманом, Льва Иогихеса.

16 августа Иогихес, вновь допрошенный Сушковым, показал:

«зовут меня Лев Самуилов Иогихес, а не Отто Карлов Энгелъман, как я назвал себя при первых показаниях по настоящему делу. Родители мои умерли и из родственников есть один родной брат Павел Самуилов Иогихес, 47 лет, живущий в г. Вильно. Я сперва не хотел назваться настоящим именем и фамилией, так как привлекался в России к дознанию и не отбыл срока гласного надзора полиции. Относительно предъявления мне вами найденных у меня по обыску писем, давать объяснения не желаю»

17 августа Сушков подписывает постановление об освобождении Иогихеса под залог в 2500руб., а 22 делает постановление об освобождении его из под стражи в виду внесения залога Максимилианом Люксембург.

Но с освобождением Иогихиса власти разыграли комедию. Он не был выпущен. 2 сентября Максимилиан Люксембург пишет Сушкову:

«В виду того, что обвиняющийся в государственном преступлении Лев Иогихес, несмотря на представленный мною залог, продолжает содержаться под стражей, я имею честь просить ваше высокородие возвратишь мне озноченный выше залог и зачислить Иогихеса содержащимся, как и до представления залога, в X павильоне варшавской крепости.»

Сушкой того же числа, «в виду того, что таким образом Люксембург отказывается от возложенных на него обязанностей, как залогодателя в отношении Иогихеса,» постановил: залог возвратить, а Иогихеса заключить под стражу в X павильон в варшавской крепости (где он и сидел все время).

В. БЫСТРЯНСКИЙ.

Коммунистический интернационал : Орган Исполнительного Комитета Коммунистического интернационала. - 1920 №14

Еще по теме:

Роза Люксембург

К убийству Розы Люксембург

На смерть Розы Люксембург

Суд над убийцами К. Либкнехта и Р. Люксембург

Памяти Розы Люксембург и Карла Либкнехта

На смерть Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Воззвание спартаковцев

Карл Либкнехт (1916 год)

К годовщине убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург

К годовщине убийства Либкнехта и Люксембург. Ко всему рабочему классу