Начало:
Дело Бейлиса. Хроника судебного разбирательства. Часть 1. 25 сентября 1913 г.

Дело Бейлиса.

11 октября 1913 г.

КИЕВ. Оглашаются показания, данные следователю, отсутствующего Караева, привлеченного к розыскам Махалиным, известные отчасти из обвинительного акта и отчасти из показаний Махалина и Красовского. Прокурор обращает внимание присяжных, что, по словам Караева, Сингаевский, якобы сознаваясь, сказал, что после убийства в комнату вошли две сестры, видели, как они перебегали в другую комнату, увидели что-то прикрытое и спросили об этом Чеберякову, и она объяснила, что прикрыто барахло, т. е. краденое: что Сингаевский рассказывает, что 12 марта утром сделали дело и в тот же день в 11 ч. утра все трое выехали в Москву; что, предлагая подбросить, вещи еврею, Караев настаивал, чтобы вещи были настоящие, и Сингаевский сказал: „надо посоветоваться с Рудзинским".

Считая важным, все отмеченное, прокурор обращает внимание присяжных, что Караев предполагал что Махалин вызывает его по партийному делу, однако, на вопрос следователя воспользовался правом не ответить, по делам какой парии он предполагал вызов; что, по словам; Караева, Сингаевский признался не 24 числа в гостинице, а раньше; что Караев, описывая признание, не говорил ни слова в рассказе о Караеве. (?) Карабчевский обращает внимание, что Караев, сидя в тюрыме, слышал, что Верка-чиновница—сестра Сингаевского и была невестой Рудзинского.

При передопросе Махалин, на вопрос прокурора, признает разногласие с показаниями Караева относительно отъезда в Москву, но настаивает, что Сингаевский говорил о выезде утром 13 марта. Далее показывает, что ему неизвестно о сношениях Караева с подполковником Ивановым. На очной ставке Махалина с Красовским оба заявляют, что до первой встречи Красовского с вызванным с Кавказа Караевым Махалин виделся с Караевым и познакомил его с обстоятельствами дела.

Красовский на вопросы сторон показывает, что сначала розыски вел Мищук, но недели через две, когда дело приобрело сенсацию, состав киевской полиции и начали усиливать иногородними сыщиками. Приезжал из Петербурга Кунцевич. Работа велась в разных направлениях. Когда дело поручили Красовскому, иногородние сыщики вскоре разъехались. О ритуальной версии свидетель знал. Раскрытие сулило повышение по службе, и это ободряло и придавало энергии. Когда впоследствии свидетель принялся за частные розыски, то действовал исключительно в целях реабилитации. Выгранов передавал свидетелю, что следователь Машкевич совместно с Выграновым осматривал сараи и погреб в квартире Чеберяковой. Суд, по ходатайству Грузенберга, удостоверяет, что протокола осмотра Машкевич не составлял.

Замысловский, считая существенными для дела некоторые места из письма арестанта Феофилактова Караеву, отобранного при обыске у Феофилактова, просит огласить некоторые места. Не возражает и против оглашения, в случае ходатайства защиты, всего письма, хотя считает, что некоторые, не имеющие отношения к делу, части письма преступного содержания должны быть оглашены при закрытых дверях. Прокурор присоединяется, заявляя, что в письме есть непонятные места. Грузенберг заявляет, что автор письма допрошен на предварительном следствии, гражданские истцы в суд его не вызывали, и оглашение его не законно. Карабчевский: "Письмо найдено у автора и содержит не идущий к делу материал". Грузенберг и Маклаков за являют, что шифр письма у автора Феофилактова и прокурор лишился юридическаго права требовать оглашения. Суд удаляется на совещание.

Присяжные заседатели

Признан неосновательным довод Вагиты, суд определяет огласить в частях письмо Феофилактова. Зашита ходатайствует об оглашении его полностью. После продолжительного совещания суд определяет огласить письмо полностью, но на время оглашения частей, заключающих в себе выражения недопустимые, в видах ограждения достоинства государственной власти и требования нравственности, закрывать двери заседания. При закрытых дверях оглашается лишь два или 6олее отрывка длинного письма, на основании коих затруднительно выяснить сущность дела. Заявления сторон по поводу оглашенного письма даются при закрытых дверях.

Приводятся к присяге свидетели, сегодня доставленные: осужденный за вооруженный грабеж на каторгу Рудзинский и отсутствовавший по болезни Малицкий.

Балавин, сосед в 1911 г. по квартире Чеберяк, на вопросы сторон показывает, что среди соседей Чеберякова пользовалась плохой репутацией. Муж редко бывал дома, т. к. на службе часто заменял за плату товарищей. Посещали Чеберяк подозрительные лица, и устраивались попойки. Муж рассказывал о нападках на него и говорил, что в квартире тогда делали—что хотели. Осенью 1910 г. усадьбу Зайцева обнесли новым забором. Дети для катанья на мяле могли проникать только с нагорной части. Случаи отсылки Чеберяковой своих детей к бабушке бывали. В квартире свидетеля из квартиры Чеберяковой можно было слышать только резкий шум. После ареста Чеберяковой дети голодали. Женя и Валя заболели, по мнению свидетеля, от зеленых груш, которые воровали для утоления голода. По просьбе свидетеля, осенью 1910 г. Чеберякова уступила ему сарай с погребом и заняла сарай рядом без погреба. Через перегородку между сараями можно было проникнуть, разобравши доски. На вопрос Заруднаго свидетель показывает, что в конце марта заметил у Чеберяковой растерянность и огорчение. На дворе говорили, что к делу причастны, если не Чеберякова, то ее сотоварищи.

Жившая в 1911 г. под квартирой Чеберяк сиделица винной лавки Малицкая повторяет известныя из обвинительного акта показания о слышанных ею однажды утром, в начале марта, в квартире Чеберяк шуме, детском писке, странных звуках и возне. Свидетельница прибавляет к этому, что шуму предшествовали шаги мальчика, но не Жени, шаги которого походили на шаги взрослого, ибо он носил ботфорты. При перекрестном допросе Малицкая объясняет, что ничего не знает по делу. Будучи запугана Чеберяк, рассказала о слышанном, когда Чеберяк съехала с квартиры. Околоточному Кириченке могла иначе показать о моменте, когда слышала возню, ибо отвечала небрежно, будучи отвлекаема от дела производившими расследование.

Малицкий, проводивший много времени вне дома, отлучаясь на пасеку близ Киева, показывает, что узнал из газет о событии осенью, приблизительно в августе, и спросил жену, не знает ли она чего-нибудь о деле. Последняя рассказала о слышанной возне в квартире Чеберяковой. Малицкий спросил, почему она не заявила властям. Жена объяснила, что боялась Чеберяковой. Свидетель настоял, чтобы она сообщила, указывая на долг гражданина. На перекрестном допросе свидетель показывает, что в его квартире из квартиры Чеберяковой слышны движения и разговоры. Он посылал даже просить, чтобы не мешали спать. Из рассказа жены, свидетеля составилось впечатление, что там было убийство. На вопрос прокурора, как наверху могли решиться на убийство раз в квартире  свидетеля все слышно, отвечает, что наверху не знали, что все слышно.

Околоточный Кириченко показывает, что после 20 марта собирал сведения об убийстве. Присутствуя при обыске в квартир Чеберяк, свидетель находился с Женей в малой комнате. Когда он заговорил об убийстве Ющинского, Женя испугался и что-то хотел сказать, но Чеберякова из другой комнаты сделала угрожающий жест, и Женя замолчал. Свидетель сообщил об этом приставу, заявив, что подозревает Чеберякову в участии в убийстве.

В августе 1911 г. свидетель был прикомандирован к  Красовскому, после устранения Красовского работал с Вышинским, а затем находился в распоряжении подполковника Иванова. Свидетель показывает, что у Чеберяковой был произведен ряд обысков в связи с кражами, совершенными посещавшими ее ворами. На вопросы прокурора Кириченко отвечает, что Малицкая первоначально рассказывала, что у Чеберяковой собираются воры и она слышала вечером подозрительный шум и возню; в другой раз она сообщила, что шум происходил утром. О слышанном шуме Малицкая впервые рассказала 10 ноября 1911 г. в жандармском управлении. Малицкую допрашивал Иванов. На вопрос, почему она молчала ранее о шуме, она заявила, что хотела сообщить еще во время обыска Чеберяковой, но пристав грубо обошелся, и она умолчала. Опрошенные свидетелем посещавшие Чеберякову лица, в том числе сестра Сингаевскаго, полагали, что у Чеберяковой могли передвигать ванну и купать детей, которые кричали.

За поздним временем допрос прерван.