П. А. КРОПОТКИН

КАК ТЕОРЕТИК АНАРХИЗМА

3.

Когда думаешь о Кропоткине и ищешь в его характере той основной черты, которую можно было 6ы признать господствующей или определяющей, неизменно приходишь к одному — к его доброте. Эта доброта породила его жалость к людям, которая в свою очередь вызвала в нем и укрепила чувство возмущения социальной средой. Не научный анализ жизни, не научный прогноз грядущего руководил им, а жалость. Его дочь А. П. Кропоткина говорит об этом:

«Он любил людей той любовью, которая—он всегда говорил— есть любовь русского народа, т. е. жалость».

Чувствуя в себе эту жалость, как главную руководящую силу, он, естественно, ее идеализировал, пытаясь превратить ее в какую-то едва ли не космическую силу. В этом еще не было беды.

Но беда началась там, где он это свое глубоко субъективное настроение пытался делать основой реальной политикой. Когда мы читаем его книги «Речи бунтовщика», «Хлеб и воля» и бесчисленные статьи, нам кажется, что мы слышим одну и ту же проповедь: что не надо грабить бедного, не надо угнетать слабого, что надо любить друг друга и жалеть. Когда мы эту проповедь читаем в первый раз, она подкупает нас своей безграничной правдивостью.

Вот почему нет во всей всемирной литературе другой агитационной книги, которая могла 6ы сравниться с «Хлеб и Воля», но когда мы одни и те же слова, одни и те же фразы и одни и те же доводы встречаем потом везде: и в прокламации, и в брошюре, и в научной книге, испытываешь какое-то раздражение.

Конечно, ни один писатель на земле не употреблял так часто двух слов «солидарность» и «бунт». А что сделал он для организации этой «солидарности» и этого «бунта»?

Кропоткин был великим апостолом. Он был несравненным проповедником человечности, ибо он проповедовал примером, но он — увы, совершенно не был организатором: вот почему в общественной жизни Европы и России он не оставил четких следов ни в программах борющихся, ни в учреждениях современности.    

Он все организационные планы и всю тактику сводил к своеобразному народолюбчеству. Он в сущности был народником чистейшей воды. Оттого в его даже ученых работах не хватает какого - то размаха: большой, научный ум и крупный писательский талант бьются в тисках тесной народнической догмы.

После Бакунина вряд ли кто-либо другой так много потратил силы на борьбу с религией и метафизикой во имя науки, как Кропоткин, но, когда тщательно изучаешь все его научные работы и вместе с автором послушно идешь от эпохи к эпохе, от народа к народу, от одной сферы жизни в другую и приходишь к благополучному концу, испытываешь какую-то досаду: в награду за долгие блуждания, автор награждает тебя парой теплых сентенций, из которых можно еще сделать маленькую проповедь, но на которых немыслимо построить какую 6ы то ни было положительную программу действий.

К примеру. Он написал довольно большие исследования о средневековых городах, о мелком производстве, о французской революции, о парижской коммуне и т. д., но когда подведешь итоги и спросишь: а что же делать? ответа в сущности никакого нет.

В мае 1920 г. он пишет *) одному анархисту:

«Я глубоко верю в будущее. Я верю в то, что синдикальное движение, т. е. движение профессиональных союзов, которое на свой конгресс недавно собрало представителей от 20 миллионов рабочих, выступит великой силой в течение ближайших 50 лет, чтобы приступить к созданию коммунистического безгосударственного общества»...

*) «Анархические организации памяти Петра Алексеевича Кропоткина», 8 февраля 1921 г.

«Я верю также, что для организации социалистического, вернее коммунистического общества, среди крестьянства, кооперативное движение и именно русское крестьянское кооперативное движение, в течение ближайших 50 лет, тоже представит живучее творческое ядро коммунистической жизни»...

Не понятно, каким образом синдикальное движение, во главе которого стоят Жуо, Удегест и другие матерые политиканы и архибуржуазные «государственники» приведет к безгосударственному коммунизму. Не понятно, каким образом типично торгашеская кооперация тоже начнет «творить» коммунистическую жизнь. Но особенно не понятно, при чем тут анархисты. И что им делать в течение этих 50 лет, т. е. в продолжении двух человеческих поколений.

Конечно, никакой лидер партии не ответил 6ы так на жадные вопросы дня, как это делает Кропоткин, но апостолу и проповеднику, для которого общественность только поле для приложения своей личной морали, достаточно наивного «верую». Сrеdо quiа аbsurdum.

Конечно, мы не думаем всем этим упрекать покойного. Мы хотели только определенно и ясно очертнть его образ в истории анархизма и революции.

Он не 6ыл и не мог быть вождем анархизма, но он был его величайшим проповедником.

Я. НОВОМИРСКИЙ.

Коммунистический интернационал : Орган Исполнительного Комитета Коммунистического интернационала. -  1920 №16

Еще по теме:

Петр Алексеевич Кропоткин как теоретик анархизма. Часть 1.

Петр Алексеевич Кропоткин как теоретик анархизма, часть 2

Петр Алексеевич Кропоткин как теоретик анархизма, часть 3

Петр Алексеевич Кропоткин как теоретик анархизма, часть 4

Петр Алексеевич Кропоткин как теоретик анархизма, часть 5

Петр Алексеевич Кропоткин как теоретик анархизма, часть 6

П. А. Кропоткин. К возвращению в Россию. Часть 1.

П. А. Кропоткин. К возвращению в Россию. Часть 2.

П. А. Кропоткин. К возвращению в Россию. Часть 3.

Возвращение в Россию П. А. Кропоткина (30 мая 1917 г.)

Петр Алексеевич Кропоткин - Исследователь забайкальской Сибири