Очерки Крыма. Несколько вступительных слов (1869 г.) - 20 Марта 2018 - Дневник

Крымский полуостров, как по климату, так и по качеству земли и ее производительности, составляет благодатный уголок нашего отечества. Исключительные обстоятельства, при которых он находился, были причиной того, что Крым и в настоящее время остался почти в таком же положении, в каком был присоединен к России, в царствование императрицы Екатерины II,—если не хуже.

Императрица Екатерина почти весь завоеванный полуостров подарила лицам, которые не в силах были из щедрых царских подарков извлечь те пользы и вообще поставить полученные земли на ту степень благосостояния, которую имела в виду государыня, делая подарок. Значительные и самые ценные подарки были сделаны чинам морского ведомства, которые, занятые морской службой и незнакомые с сельским хозяйством, не могли, да и не имели средств, возвести пожалованные им имения на степень прибыльного благоустроенного хозяйства. В числе лиц, пожалованных в Крыму, были флагманы черноморского флота: Мордвинов, Ушаков, граф Войнович, Макензи, Алексиано Ривельоти и много других; попадаются также и чиновники.

Скудность населения Крыма, бывшая и настоящая, есть одна из главных причин его неразвития. До 1827 года, рабочие силы в Крыму составлял преимущественно народ пришлый из внутренних губерний России; народ этот приходил сюда или собственно для заработков или, по необходимости, ради избежания каких-нибудь неприятностей в своем родном крае; паспортов здесь не спрашивали: все хозяйство
помещика зависело от прихода рабочих.

Попытки переселения крестьян целыми семьями—бывали; но непривычка к климату, тоска по родной деревне и родным, гибельно действовали на переселенцев; между ними, или являлась смертность, или бродяжничество; обстоятельства эти отнимали охоту к насильственному переселению.

Рабочий же народ, приходивший в Крым добровольно, для заработков, был народ молодой, здоровый, сознававший волю; тут был всякий; кто с паспортом, кто без паспорта—не спрашивали, только работай; платили хорошо; кому нравилось, оставался жить, свободным человеком, у помещика до тех пор, пока ему было хорошо, или не надоедало.

Таких обживальцев ревизская перепись 1827 года, где кого застала, там и прихлопнула; не спрашивая, взяли да и приписали к месту оседлости; представили куда следует ревизские сказки, да после и объявили, что, мол, так и так, вы, милые, приписаны к экономии такого-то помещика; ведите себя хорошо и вам будет хорошо, а бежать отсюда не сбежите, в воду не полезете, а в Перекопе застава...

Разумеется, подобный сюрприз вольному человеку не понравился, и во многие головы толкования эти надобно было вколачивать. Подобные вколачивания понятий и разуверений вольного человека, что он не вольный человек, а помещичий, ограничивались обыкновенно сажанием в прохладный погребок, надеванием на ноги колодочек, но в заключение, почти всегда являлась квитанция, на задней поверхности тела прописанная.

Несмотря на эту меру, ревизию и квитанции, население Крыма не очень увеличилось; четыре-пять тысяч душ, закрепленных за землевладельцами-помещиками, не в силах были при обязательной паньщине, увеличить доходность имений. Хозяйство, по-прежнему, ограничивалось урывом клочков то от той статьи хозяйства, то от другой; словом, срывали с имения что только можно было при малочисленности наличных рабочих рук.

Такое положение имений и бестолковость самих помещиков в деле сельского хозяйства, вызвали, со стороны последних, отдачу своих имений в посесию. Главными посесорами явились греки и армяне, которые, делаясь посесорами, делались к то же время и временными панами приписанного к имению населения. Как посесоры распоряжались и что вышло из посесий, вряд ли нужно и передавать; выжать, как говорится, сок из доходности имения, в ущерб, конечно, самому хозяйству, было единственной и главной задачей и заботой всякаго посесора *).

*) Впрочем, вред, причиненный посесорами в Крыму, равен почти нулю в сравнении с вредом, который приносят, в настоящее время, посесоры в Херсонской, Каменец-Подольской и частью Киевской губернии.

Действительно, какое дело посесору или арендатору, что от земли все берется и берется, и что земля истощается?—решительно, никакого. Ему во сне никогда не приснится та простая истина, что то, что взято от земли, должно быть ей и отдано назад, если хочешь, чтоб земля тебя щедро наградила.

Жалобы на неурожаи, и на недоходность имений, есть ни более, ни менее, как доказательство того, что тот, кто жалуется—не силен в науке сельского хозяйства и понятие о ней имеет или весьма слабое и смутное, или вовсе ничего не знает. Свеклосахарные плантанции и чувствительная надобность в удобрении в Киевской губернии, лучше нашего говорят сами за себя. В упомянутых здесь губерниях посесоры не греки и не армяне, а евреи, тоже,чего-нибудь да стоят.

Присутствие привилегированного, местного, татарского населения еще поддерживало кое-как земледелие, но с выходом его из Крыма,—безлюдье еще более увеличилось, а земледелие, скотоводство и в особенности овцеводство совсем упали.

(Продолжение будет)

Всемирная иллюстрация, № 37 (6 сент. 1869 г.)

Еще по теме

Прибрежные города Черного моря. Севастополь. 1870 г.

Прибрежные города Черного моря. Инкерман. 1870 г.

Прибрежные города Черного моря. Феодосия

Прибрежные города Черного моря. Керчь (1870 г.)

Очерки Крыма. Несколько вступительных слов (1869 г.)

Очерки Крыма. Севастополь (1869 г.)

Очерки Крыма. Южный берег.— Южнобережское шосе.—Алупка

Очерки Крыма. Южный берег.— Ливадия, Орианда и Ялта

Очерки Крыма. Соляные озера.—Выволочка соли.—Сакские грязи