Как Франция проиграла войну Часть 5 - 15 Ноября 2020 - Дневник

В начале мая я поехал на французский фронт, чтобы посетить 9 армию, которой командовал генерал де Коран. Генеральный штаб этой армии был расположен в Вервейн, где офицеры с точностью мирного времени посещали свои служебные помещения. Я поехал также к войскам в Фурние и Шарлевилль и для меня была исключительно неожиданной их малочисленность.

Общее размещение войск союзников ни в коем случае не соответствовало требованиям нового ведения войны, урокам польской кампании. Необходимость прикрыть очень длинную границу вынудила армейское командование создать своего рода пояс от Дюнкерка до Ментона.

Это линиеобразное расположение войск было пережитком еще 1914 г. Тогда эту линию можно было очень долго удерживать, так как у противника не бьло достаточного количества средств для прорыва наших линий. Но теперь всеми большими полководцами она отвергалась, как исключительно опасная.

Все они рекомендовали эшелонированный в глубину порядок и в первую очередь создание подвижных резервов, которые, в случае прорыва противником первых линий, были бы в состоянии предпринять контратаку и закрыть появившуюся брешь. Но так как наши силы были недостаточными, то в 1940 г. у нас не было никаких подвижных резервов.

Наши лучшие войска стояли вдоль границ. Стоило врагу прорвать эту линию, как ему уже почти не встречались никакие серьезные препятствия. Мысль о фронтальном наступлении, которое протекает очень медленно, максимум один километр в день, настолько глубоко внедрилась в некоторые головы, что никто не думал о необходимости кое что сделать для защиты Дуэ, Вервенн, Аббевиль и Амьена.

Полковники и генералы, командовавшие войсками этих местностей, лежащих так близко к фронту, были очень любезными, старыми господами, давно ушедшими с активной службы, но вновь призванными после начала войны. Эти почтенные бюрократы, тонувшие в потоках бумаги, никогда не думали о том, что же они предпримут, когда вражеские танки или мотоциклеты с пулеметами окажутся у ворот их городов. Положение было тем более серьезным, что эти местности были за фронтом, а железные дороги, которые их связывают, представляли линию обороны наших армий.

Британская армия могла снабжаться через дорогу Амьен — Аррас — Дуэ — Лилль или в крайнем случае по линии Булонь — Аббевиль. Если же эти линии прервать, то армия оказалась бы полностью отрезанной от своих баз. Ее запасы средств питания, снаряжения и боеприпасов находились в Гавре, Шартре и Нанте, ее склады находились в Аббевиле и Аррасе. Что должно было бы случиться, если бы противник прорвал эту линию фронта и перерезал линии связи между армией и ее складами?

Очевидно, что войска через несколько дней оказались бы без средств питания и боеприпасов. Что же сделало армейское командование для предупреждения этой опасности? Какие мероприятия были предприняты для задержки наступления, если бы оно было предпринято не в фронтальном направлении, а с фланга?

Никаких.

Если же сознательно было решено поставить судьбу союзников на единственную карту — фронтальную линию, то ее надо было бы любой ценой удерживать. Она была не слишком сильной, но все же она существовала. В марте и апреле большие машины, привезенные из Англии, выкопали на английском фронте намного более действенные танковые ямы, чем те, которые мне не понравились в октябре.

Но предел человеческой глупости состоял в том, что, после того как в течение восьми месяцев строились бункера, при первом движении противника все эти укрепления, построенные с таким большим напряжением, были быстро оставлены для того, чтобы перейти на открытое поле и этим самым отдать себя во власть случая.

Месяцами я видел, как генеральные штабы приводили в порядок планы и изучали «наступление в Бельгии», с тем, чтобы выиграть хотя бы 5 минут в тот день, когда бельгийский король обратится за помощью. Было высчитано, что сопротивление бельгийской армии даст нам столько времени, что мы сможем занять линию от Антверпена до Намюра. Немцы в точности знали, какие шаги мы предпримем на случай наступления через Бельгию, так как они смогли проследить проведенную нами генеральную пробу.

Это произошло следующим образом. Однажды в Бельгии приземлился германский самолет. Его пассажиры были офицерами Генерального штаба, которые имели при себе точный план оккупации Бельгии с указанием точного числа. Они для иллюзии пытались сжечь эти документы, но вместе с тем они сами же заботились о неудаче этого. Нам немедленно и точно обо всем этом сообщили.

Британская армия была переведена в состояние готовности № 3, потом № 2 и № 1. Это означает, что каждый человек должен быть готов в ближайшие два часа выступить в поход. Потом начались огромные движения войск, к фронту были подтянуты все резервы, а немцы все это наблюдали со своих разведывательных самолетов и радовались, что им удалась такая старая военная хитрость.

Само собой разумеется, что ни о каком наступлении в этот день не было и речи. Бельгийцы не направили нам никакой просьбы о помощи и наши дивизии возвратились на свои исходные позиции, израсходовав огромное количество бензина.

Вместе с английскими колоннами я 11 мая переступил бельгийскую границу. Немцы бомбили из самолетов отдельные деревни. Целью было — терроризировать гражданское население, и эта цель была полностью достигнута. Немного позже мы установили, что в каждой деревне имеется представитель пятой колонны — немец или бельгиец. Его задачей было сразу же после бомбардировки обращаться к жителям со словами:

«Немедленно надо уезжать, пока еще есть время! Деревня будет скоро разрушена и гестапо придет сразу после летчиков!».

Население слушалось этих людей. Целые деревни были охвачены паникой и пустились в бегство вместе со своими пасторами и бургомистрами. Дороги заполнились беженцами. Ничто не действует так заразительно, как бегство!

Чтобы задержать этих людей в своих деревнях, надо было больше решительности и энергии военных и гражданских властей. Но вместе с тем необходима была и некоторая видимость оборонительных мероприятий: там и здесь надо было установить некоторое количество пулеметов, выпустить в воздух больше самолетов и т. д. К сожалению, слишком часто этим бегством были захвачены и сами учреждения.

Я находился в британском генеральном штабе, когда там узнали о катастрофе у Седана, о немецком прорыве и о поражении армии Корапа.

Прорыв произошел быстро и полностью удался. Это было результатом неожиданности, террора и массовости действий. Тысячи танков и самолетов были брошены на армию Корапа. Можно было бы оказать сопротивление, если бы были соответствующие противотанковые орудия.

Можно представить себе ужас, охвативший всех, когда было установлено, что снаряды наши малы калибром и не пробивают броню немецких танков. Заводы Шкода соорудили такие броневые плиты, о которых раньше и не мечтали. Наши артиллеристы вскоре установили, что некоторые полевые орудия в нужном случае могут быть использованы для противотанковой обороны, но это могло быть только вспомогательной, но не органической обороной.

Все мы тогда спрашивали, как удалось немцам перейти реку Маас. Разве мосты не были взорваны? В английской армии тогда рассказывали, что люди, которым было поручено произвести эти взрывы, были убиты парашютистами или шпионами и в довершение всего оказалось, что взрывчатые вещества имеются в недостаточном количестве.

Французские и английские летчики получили приказ во что бы то ни стало разрушить некоторые определенные мосты. Сперва вылетели французы, за ними следовали англичане. Я никогда не мог узнать как велики были потери французов, но я знаю, что из шестидесяти английских самолетов сорок не вернулись обратно.

Этот пример, как и тысячи других, показывает, что в армии союзников не было недостатка в храбрости. Неправильно, когда говорят, что солдаты показали себя в моральном отношении неспособными к сопротивлению. После несчастья у Седана начал распространяться миф о непобедимости противника.

Немецкие парашютные войска в Голландии и Бельгии играли очень реальную роль, но страх перед ними в десятки раз увеличивал их деятельность. Только этим и можно объяснить, что ничтожные по существу силы оказывались способными занимать важные позиции. Несколько хорошо вооруженных мотоциклистов заезжали на железнодорожный вокзал, расстреливали несколько человек из персонала и дезорганизовали работу станции.

Беспорядок, вызванный беженцами, недостаток резервов, хаос на путях сообщений и дезорганизация работы штабов союзников, вносившаяся воздушными налетами противника, препятствовали проведению намеченного генералом Вейган контрнаступления. Быстрота, с которой германская агеитура передавала свои сообщения, была исключительной. Стоило только остановиться какому-нибудь генералу в одной из деревень, как немедленно появлялись вражеские летчики и начиналась бомбардировка.

Молниеносная война стала возможной благодаря немецкому превосходству в вооружениях, недостаточному количеству наших войсковых соединений, плохому эшелонированию их в глубину, но также и вследствие неосторожного, сумасбродного похода в Бельгию, который сделал напрасным построенные нами за восемь месяцев укрепления.

Красная звезда 1940 № 269, 17 ноября

Еще по теме:

«Кто предал Францию?». Часть 1

«Кто предал Францию?». Часть 2

Как Франция проиграла войну Часть 1

Как Франция проиграла войну Часть 2

Как Франция проиграла войну Часть 3

Как Франция проиграла войну Часть 4

Как Франция проиграла войну Часть 5

Как Франция проиграла войну Часть 6

Как Франция проиграла войну Часть 7

Как Франция проиграла войну Часть 8