По материалам журнала "Нива" за декабрь 1917 г.
Все даты по старому стилю.
Памяти декабристов
Сегодня исполняется 92 года с тех пор, как царская картечь разгромила на Петровской (теперешней Сенатской) площади Московский полк, лейб-гренадеров и гвардейский морской экипаж. Разгромила при содействии большинства других полков, принесших присягу Николаю 1, и при равнодушии столичного населения:
Народ стоял, народ молчал,
Едва ли сотый понимал,
Что делалося тут...
Но идеи так называемых декабристов, тех, кто поднял тогда знамя восстания против царского произвола и крепостного права, остались живы, продолжали свою великую освободительную работу в стране и подготовили политическое и социальное движение в России.
Недаром Герцен писал в свое время, что гром пушек на Сенатской площади разбудил ото сна следующие поколения и заставил их понять огромные задачи, возложенные на них историей.
Во главе декабристского восстания стояли люди, принадлежавшие к цвету тогдашней, дворянской и преимущественно военной, интеллигенции.
Но влияние на этих людей французской революции, теоретическое и практическое знакомство их с жизнью Запада, чудовищные условия тогдашней императорской и крепостной России помогли декабристам отрешиться от многих предрассудков их класса, их среды и сделали из них самоотверженных борцов за свободу и счастье всего народа.
Целый ряд поставленных ими требований нашел свое осуществление лишь впоследствии. А иные пункты их программы ждут еще воплощения в жизнь.
Не входя в подробности политических и социальных взглядов, одушевлявших декабристов в их революционной деятельности, оставляя в стороне разницу программ северного и южного обществ и отдельных вожаков, мы отметим лишь некоторые из их важнейших идей.
И прежде всего укажем на идею народоправства. Умеренное, монархически-конституционное устройство государства, которое рекомендовал Никита Муравьев, не удовлетворяло представителей левого крыла.
Наиболее крупный из них Пестель, говорил о себе, что он «ни в чем не видел большего благоденствия и высшего блаженства для России, как в республиканском правлении». Он был решительно против «монархических конституционных» учреждений, которые только, мол, прикрывают «неограниченность» власти «аристократий».
Зато, если Никита Муравьев уступал Пестелю в понимании значения республиканско-демократического строя, то он шел дальше Пестеля в вопросе о внутреннем отношении различных частей обширного русского
государства.
Пестель, под влиянием идей французских якобинцев, стоял за сильно централизованное «единое и неразделимое» государство, «отвергающее притом совершенно всякое федеративное устройство», был против отделения Финляндии, хотя и признавал права Польши на полную самостоятельность.
Никита Муравьев предполагал, наоборот, что наилучшим строем для России будет «областной», федеративный, на манер Северо-Американских Соединенных Штатов, и в своем проекте делил государство на 15 областей или «держав».
Значительная часть декабристов не считала, впрочем, возможным заранее останавливаться на той или другой конституции. Это, по их мнению, было делом «Великого Собора», или Учредительного Собрания, решению которого и должно было подчиняться.
Но декабристы и при этом выдвигали безусловную необходимость
«представительного образа правления, свободы книгопечатания, открытого судопроизводства, личной безопасности» (Рылеев в письме с Николаю).
«Народное Вече» не должно иметь, напр., по мнению Н. Муравьева,
«власти нарушать свободы речей и книгопечатания».
В «Русской Правде» Пестеля провозглашалось, что
«каждый гражданин имеет право писать и печатать все то, что он хочет».
В социальной области декабристы были вообще менее смелыми реформаторами, чем в области политической. Здесь на них сильнее давили сословные предрассудки и интересы.
Все они были заклятыми врагами крепостного права. Но некоторые из них лишь с течением времени отказались от мысли об освобождении крестьян без земли.
Наиболее радикальным реформатором был и здесь Пестель. Он требовал наделить освобожденных крестьян на основе «общественной собственности» половиною земель, находившихся у помещиков и притом экспроприируемых у наиболее крупных между ними без всякого вознаграждения.
С другой стороны, по плану того же Пестеля, половина земель «вольных землевладельцев» во всех «волостях» должна была образовать земельный фонд, из которого мог бы пользоваться в известной доле для своего пропитания,—мы бы сказали теперь, по потребительной норме,—всякий «гражданин», приписанный к волости.
Но этот предшественник, этот построитель в зародыш аграрных планов русского революционного «народничества», этот «социалист до социализма» (по выражению Герцена) не ограничивался переустройством земельных отношений.
Он признавал за всеми гражданами право на существование и возлагал на государство обязанность обеспечить каждому возможность воспользоваться действительно этим правом.
Допуская в одном из своих ранних трудов, что, несмотря на самые лучшие законы и учреждения, в обществе «всегда будут поденщики» (по теперешнему— пролетарии), Пестель сейчас же прибавляет:
«Правительство должно оградить их от произвола богатых и не забывать, что несчастные бедняки также бывают больными, немощными, стареют и, наконец, не могут зарабатывать свое скудное пропитание».
Право на землю, право на труд, право на общественную помощь—так решал социальный вопрос величайший из наших декабристов, Пестель, этот «социалист до социализма».
Н. С. РУСАНОВ.
Еще по теме:
История восстания 14-го декабря 1825 г.
История восстания 14-го декабря 1825 г. Часть 2
История восстания 14-го декабря 1825 г. Часть 3
История восстания 14-го декабря 1825 г. Часть 4
История восстания 14-го декабря 1825 г. Часть 5
Памяти декабристов (декабрь 1917 г.)
1825—1919 г.
| 