Поход на Москву - 11 Октября 2018 - Дневник

Мрачная осень семнадцатого года. Положение казачьих войск в связи с большевистским переворотом 25-го октября в Петрограде все больше и больше ухудшалось.

Большевистское движение, захватив в свои цепкие руки весь север, грозило переброситься на юго-восток, чтобы залить и его кровью.

Только что зародившийся Юго-Восточный Союз не только не имел своей армии, но даже не успел еше организовать своего Правительства, а между тем требовалось принятие экстренных мер в смысле объединения наличных военных сил союза для того, чтобы парализовать дальнейшее течение анархии и грядущих на юг вослед ей ужасов.

События назревали и текли с быстротой молнии.

Большевизм, подобно густому осеннему туману, надвигаясь с севера, постепенно со всех сторон опоясывал юго-восток.

Тревожной жизнью зажил город Ермака и Платова - Новочеркасск. А из сердца России, Москвы шли вести одна страшнее другой о том, что враги Родины готовят советские войска к походу против Дона.

Всем было ясно, что падение Дона ставило весь юго-восток в безвыходное положение в виду неогранизованности его сил и ухудшало и стратегические условия в будущей борьбе его с большевиками.

Необходимо было, напрячь все силы к тому, чтобы, если бы даже и не удалось спасти Дон, то хоть выдержать натиск большевистских лавин, пока будут организованы и подготовлены войска всего юго-востока.

В атаманском дворце, где заседали представители юго-востока и некоторые генералы бывшей Российской армии, экстренно обсуждались все эти вопросы.

Крыштофович, председатель астраханского правительства

Атаман Каледин со своей обычной манерой говорит тихо, коротко и отрывисто, охарактеризовавши картину разрушительных действий красноармейцев, захват ими Москвы и других центров, высказал необходимость подачи помощи Москве.

Такое неожиданное заявление атамана, высказанное твердо и убежденно не могло быть случайным, а являлось, очевидно, плодом долгих и серьезных размышлений.

Все присутствовавшие на заседании, пораженные неожиданностью, молчали.

Понятно было, что глубокая вера в правоту своих идеалов и вера в светлое будущее толкали этого кристаллически чистой души человека к мысли о необходимости похода на Москву.

Дальше атаман высказался, что он прекрасно сознает, что в такой момент, „когда все крестьянство отравлено ядом большевизма" и „когда пожар восстания готов вспыхнуть и на Дону" опасно и нецелесообразно отвлекать надежные войсковые части, но он настолько верит в правоту своего намерения и считает настолько важным оказание помощи страждущим героям, что находит поход на Москву необходимым.

Проект А.М. Каледина вызвал прения. Преобладающее большинство собравшихся доказывало, что когда север охвачен Антоновым огнем, когда волны мутной Невы вышли из берегов и угрожают затопить весь юг, выбрасывать свои силы за пределы Дона—значит ослабить себя и отдаться без борьбы в руки большевизма. Россия гибнет в конвульсивных содроганиях, юго-восток — в опасности. Но если большевизм охватит и юго-восток, то этим нанесен будет смертельный удар Российской государственности.

Теперь настал момент, когда юго-востоку должно отделиться от севера и создать крепкий союз с сильной армией из здоровых элементов края. Внешняя война со временем выдвинет международную мирную конференцию и тогда представителями юго-востока может быть оказана действительная помощь России.

А. М. Каледина поддерживали генералы Алексеев и Сахаров, бывшие на собрании. Генерал Сахаров настаивал на немедленной подаче помощи Москве.

Когда выяснилось, что большинство собравшихся против похода на Москву, генерал Сахаров иронически заметил:

— У вас, господа, своя политика и дай вам Бог успеха.

А затем добавил:

— Теперь время, когда личность имеет громадное значение и влияние на ход событий. У вас, господа, такой величиной является А. М. Каледин. Группируйтесь и объединяйтесь вокруг него.

Наступила пауза.

Не нарушил генерал Алексеев, сидевший около молчавшого все время Л. М. Каледина. Ни к кому не относясь, генерал сказал:

— Россия гибнет и никто не желает спасать ее. Нет героев, нет личностей, которыя пожертвовали бы собой для спасения родины.

Произнеся эти простые, но жуткие слова, старый боевой генерал заплакал.

Настроение создалось тяжелое.

Атаман продолжали сидеть все также молча, но ясно было, что в душе его боролись два чувства: любовь к гибнущей на его глазах России и любовь к казачеству, правда еще пока сохранившемуся, но близкому к падению. Это была борьба атамана-казака с казаком-гражданином гибнущей России. Чувствовалось, что атаман ждет чего-то.

И. А. Добринский, начальник политического отдела астраханского правительства

Тогда выступил представитель Кубани черкес Шахим Султан-Гирей и, обращаясь почти исключительно к генералам Алексееву и Сахарову, сказал:

Да, к великому нашему сожалению, мы живем в момент агонии России. Она может погибнуть, но еще не погибла. Мысли наши едины, но разны способы проведения их в жизнь. Вы предлагаете перебросить на Москву крупицу казачьих войсковых частей. Мы не отказываем вам в этом. Героизм и самопожертвование личности имеет значение, но будет рассматриваться героизмом лишь в том случае когда окружающая обстановка свидетельствует о необходимости и целесообразности такового, в противном случае это самопожертвование и бесполезно и гибельно для дела.

Полк. Г. В. Рябов-Решетин, начальник штаба астраханского войска

Мы все уважаем и ценим генерала Каледина, но решительно протестуем против его похода на Москву. Не Москва и Воронеж спасут теперь Россию и юго-восток, а наше объединение, организованность и противопоставление силе—силы же. Я не стратег. Верю вам. Я даже убежден, что Москва может быть вами взята, но дальше-то, дальше что?

Широкие народные массы—на стороне большевиков, обещающих мир и хлеб. Лозунги эти нами не приемлемы, правда и большевики не смогут их осуществить, но тем не менее они понятны народу и заманчивы. Кроме того ведь сейчас масса не только не верит интеллигенции, но даже враждебна ей. Пока что, задача наша сохранить хоть один уголок, откуда можно было бы начать борьбу в нужный момент, когда масса, стряхнувши с себя ослепивший ее красный кошмар, сама позовет нас на помощь. А при существующих условиях самопожертвование обаятельных личностей, известных своей честностью и авторитетом, преступно.

Генерал Каледин встал, как-то особенно выпрямился и, медленно отчеканивая слова, произнес:

— Я—казак и интересы казачества для меня дороже всего. Установим на юго-востоке порядок и тогда увидим войти ли нам, в состав России, как автономной области или же на началах федеративных. Распоряжения свои о походе на Москву и Воронеж отменяю.

Так был отменен поход на Москву атамана Каледина.

Ник Туземцев

Донская волна 1918 № 09

Еще по теме:

Памяти А. М. Каледина. Смерть А. М. Каледина

Памяти А. М. Каледина. 29 января 1918 года

Памяти А. М. Каледина. Каледина нет

Памяти А. М. Каледина. Похороны Каледина

Памяти А. М. Каледина. Из встреч с А. М. Калединым

Памяти А. М. Каледина. Из воспоминаний об А. М. Каледине

Памяти А. М. Каледина. Воин и атаман

Памяти А. М. Каледина. Через смерть к жизни