Памяти А. М. Каледина. Каледина нет - 4 Июня 2018 - Дневник

29 января... На улице, в длинных коридорах областного правления чувствуется какая-то тревога, все куда-то торопятся, на ходу слышатся отрывистые фразы, которые не сразу поймешь, не сразу уловишь.

Еще ничего не случилось, но сердце сжимают какие-то предчувствия.

В четыре часа в кафе к столику, за которым мне пришлось сидеть с приятелями, подошел торопливо швейцар и шепетом спросил:

— Правда ли, что атаман застрелился?

Нет слов описать тот ужас, который посеяла эта весть. Скорее, на улицу, к дворцу атамана.

Моросит мелкий дождь, белесое небо хмурится...

Оно уже оплакивает атамана Каледина.

Уныло падают капли небесных слез на мостовую, печально поникли своими ветвями деревья в сквере перед дворцом, в тоске мечутся люди по дворцовой площади даже лошади как-то понуро поводят ушами.

Незабываемая картина тоски по атамане и страха, отчаяния перед грядущим.

Безысходно-унылая картина...

Каледина нет.

Горсть партизан, стерегущих дворец, окружает толпа, жадно глядящая на двери, за которыми скрыта пока тайна смерти атамана.

Толпа чуек и серых шинелей. Толпа, враждебная Дону и его вождю.

Под руками у многих мешки, в руках у иных корзины.

Слетелось воронье.

И, как островки, в толпе скорбные лица и печаль в глазах у немногих.

У сквера, где летом за цветущей сиренью не видно порой атамана Платова, зовущего казаков на подвиг, на рюшечке точеная фигура кубанца. Не донца в чекмене, а кубанца в черкеске с выпавшими из чехол на груди газырями.

Срывающимся голосом в толпу он бросает гневные слова упрека казакам за смерть атамана и зовет загладить вину перед мучеником.

Идите защищать Дон. За мной, сейчас, отсюда прямо пойдем брать винтовки и в поле, на врага!

Из толпы слышится выкрик:

— Хулиган!

Но толпу зажег кубанец. Она выталкивает ругателя. Готова растерзать его.

Кубанец зовет идти за винтовками, просит простить ругателя, как он его простил.

За кубанцем уходит горсть юношей, а вся толпа слушает иные речи и долго топчется у дворца.

***

Жуткая ночь... На Московской улице, где движение замирает далеко за полночь, в десять часов вечера было пусто.

И только изредка будил тишину окрик патруля.

— Партизан, кто идет?

Пусто в кафе. Одинокие торопливо допивают чаи. В окно доносится пиликанье гармоники с пролетки проезжающего извозчика. И песенка гармоники звучит кощунством в такую ночь, когда во дворце спит мертвым сном Каледин, "единый за многих", а в станичном правлении, угрюмом доме на углу Ермаковского проспекта, обрекает себя на смерть другой—Назаров.

Его просят черкасские казаки продолжить дело Каледина.

***

Поздней ночью с приятелем мне удается проникнуть во дворец.

Пусто и тихо. В дежурной комнате внизу двое: полковник и молодой офицер.

Неслышно шагов по ковру лестницы.

Проходим в дворцовую церковь.

В углу, завешенном черной материей, на полу спит монашенка в черной одежде.

Как-то сразу глаза останавливаются на этом черном углу, углу, где притаилась будто сама смерть в черной ризе.

За аналоем другая монашка читает кофизмы, и слова, говоримые быстро-быстро, падают, как камни земли на гробовую крышку.

На столе—атаман. Бледное, но удивительно спокойное лицо. Смерть не исказила ни одной черты на его лице. Он все тот же, с печалью за родной Дон, в нависших бровях.

По бокам—почетный караул.

Тихо и страшно.

Там, за десять-пятнадцать верст от города, гремят орудия, там кипит бой за право власти, здесь — спокойное лицо атамана, который отдал жизнь за свой народ.

"Донская волна 1918, №02"

Атаман-печаль

(Посвящается А. М. Каледину)

Яркий свет. Звон колокольный. На душе восторг невольный—
Праздник праздников престольный озаряет Даль
И ликует Дон свободный, что теперь у них народный
Атаман донской, природный...—Атаман-печаль.

Дни бегут и злой кудесник, предсказатель и предвестник,
Мчится жуткий буревестник—никого не жаль...
С грустью тихой в сердце нежном, перед страшным неизбежным
Он прощает всем мятежным,—атаман-печаль...

В вражьем стан ликованье. У пилатов—умыванье,
А за братским целованьем—и свинец и сталь...
Ладан. Пенье. Погребенье. Без проклятий, без презренья,
Он ушел, как Искупленье,—атаман-печаль...

Снова свет. Свет обновленья. В свете гаснут все сомненья
И зарею Воскресенья озарилась Даль,..
Дни... Года... Звучат преданья... И как символ Покаянья
Вырастает изваянье—Памятник-печаль.

Михаил Борисов

Донская волна 1919 №20(48), 19 мая

Еще по теме:

Памяти А. М. Каледина. Смерть А. М. Каледина

Памяти А. М. Каледина. 29 января 1918 года

Памяти А. М. Каледина. Каледина нет

Памяти А. М. Каледина. Похороны Каледина

Памяти А. М. Каледина. Из встреч с А. М. Калединым

Памяти А. М. Каледина. Из воспоминаний об А. М. Каледине

Памяти А. М. Каледина. Воин и атаман

Памяти А. М. Каледина. Через смерть к жизни

А. М. Каледин и свободы