Москва в XIX веке (Исторический очерк). Император Николай Павлович и первопрестольная столица - 5 Мая 2021 - Дневник

Император Николай Павлович вообще весьма благоволил к нашей Первопрестольной столице, питал к ней искреннюю любовь, о чем, при том или ином случае, и свидетельствовал пред лицом всей России. В один из приездов в Москву, Государь осчастливил Своим посещением наш старейший университет.

Обойдя почти все аудитории и кабинеты его, побывав на некоторых лекциях и вполне оставшись доволен существовавшими в нем порядками, Николай Павлович в самых лестных выражениях высказал свою благодарность, как начальству и профессорам, так и всем студентам университета. Император посетил также нашу пятую гимназию. Найдя и ее в отличном состоянии, он благодарил директора и весь учительский персонал ее. В особенности же понравилось Государю, как несколько воспитанников, обученных находившимся в гимназии сыном известного графа Бенкендорфа, прошли мимо него церемониальным маршем и сделали руками примерные ружейные приемы «на плечо» и «на караул».

Весьма удивленный и порадованный такими упражнениями, Император подозвал к себе командира этого детского отряда и расцеловал его. Находясь в прекрасном расположении духа, Николай Павлович вошел затем в рекреационную залу, расположился посредине ее и стал играть и возиться с воспитанниками, забрав несколько мальчиков в распростертые руки. Дети гурьбой бросились к Государю; в желании хотя дотронуться до него, они принялись теребить его.

Николай Павлович опустился на пол, брал мальчиков десятками, сажал и клал их рядом с собой. Воспитанники лезли на Государя все более и более; наконец, совсем повалили его на дол. Долго возился с ними развеселившийся Царь. Когда же встал на ноги, у - него на сюртуке не оказалось ни одной пуговицы; во время возни воспитанники ухитрились все их отрезать или прямо оторвать.

— Ах, мальчуганы! Что же это вы наделали?—с веселым смехом воскликнул Государь.

— Это на память о вас, Ваше Императорское Величество,— отвечали плотной стеной окружавшие его воспитанники.

— Но как же я поеду теперь домой?

— Ничего, как-нибудь доедете!... Завернитесь в шинель!...—раздались веселые голоса ребятишек, наперерыв целовавших руки и полы сюртука своего ласкового Царя.

— Ну, хорошо; так уж и быть!—решил Государь на прощанье.—Только смотрите, будьте молодцами, и Я буду любить вас.

— Постараемся!...—хором крикнули гимназисты, бросившись провожать Государя и повторяя ему вслед:

—Прощайте, Ваше Величество! Не забывайте нас, не забывайте!...

Но не одни воспитанники нашего университета и гимназии, также и московское купечество, в лице своих именитых представителей, удостоилось в том же 1833 году со стороны обожаемого Монарха неожиданной и особенной чести, которая тронула их до слез и глубоко, на всю жизнь, запечатлелась в признательных сердцах их.

По случаю выставки отечественных произведений, в бытность выдающихся московских фабрикантов в Северной столице, Императору Николаю Павловичу угодно было назначить в Зимнем дворце обед для российского купечества, на 500 кувертов. По заранее состоявшемуся Высочайшему повелению, за, собственным столом Государя заняли места пятеро московских фабрикантов, во главе с столь известным в тогдашнем торговом мире Иваном Назаровичем Рыбниковым.

— Кажется, мануфактура наша скорыми шагами идет вперед. Я очень рад!—

обратился во время обеда, между прочим, Николай Павлович к рядом сидевшему Рыбникову.

Тот в кратких словах представил Государю данные по интересовавшему его вопросу.

— Да, выставкой я очень доволен; нашел все изделия и прочие вещи очень хорошими. Московские фабриканты достойны полного внимания, —

продолжал Государь, вдаваясь в подробные расспросы о различных наших фабрикантах и их фабричных и даже семейных делах.

— Москва совершенно становится мануфактурным городом, как Манчестер. Кажется, она вовсе забыла несчастный двенадцатый год?—осведомился Император.

— Еще, Ваше Императорское Величество, некоторые помнят, — промолвил Рыбников, — а особливо те, которые получили, в ссуду деньги, выстроились, а платить нечем; теперь их преследуют. Виноват, Государь, простите!...

Перекинувшись с министром финансов несколькими словами на французском языке, обратившись к Рыбникову и улыбаясь, Николай Павлович сказал:

— Я предоставил на волю князя Голицына взыскать, если можно; а кто не может, того простить; даже и взысканные деньги назначил там же употребить. Я люблю Москву,—с особенным ударением произнес Государь.—Она примерная столица; в ней всегда тихо. Я очень желал бы, чтобы и все брали с нее пример... Однако, своими разговорами я мешаю вам кушать. Кушайте, Рыбников!

— Ваше Императорское Величество!—с глубоким чувством умиления воскликнул тот. — Как мы счастливы, что удостоились за одним столом трапезовать с Батюшкой-Царем и Матушкой Царицей!

— Вы вполне стоите того.

— Ваше Императорское Величество! Потомки наши должны благословлять в сердцах своих сие незабвенное событие и в истории оно останется навсегда бессмертным.

Царский обед подходил к концу. Подали бокалы с вином. Государь встал, за ним последовала Государыня и все присутствовавшие.

— Здоровье московских фабрикантов и всей мануфактурной промышленности!—провозгласил Николай Павлович.

Нечего и говорить, тост этот принят был нашим купечеством с истинным восторгом, смешанным с чувством беспредельной признательности; не занимая своих мест, купцы долго благодарили и низко, кланялись Государю, Государыне и Великим Князьям.

По окончании стола, перейдя в концертный зал, Государь и Государыня остановились посреди него, а фабриканты московские и другие образовали около обожаемого Монарха полукружие. Государыня обошла всех фабрикантов, представленных и названных по фамилии графом Канкриным, всех приветствовала, многих удостоила разговора и похвалы за представленные на бывшую выставку изделия.

— А ведь эта ваша материя, —

указывая на свое белое шелковое платье, обратилась Императрица к осчастливленному Кондрашову, известному тогда московскому фабриканту.

Примеру Государыни последовал и сам Николай Павлович. Он также обошел всех фабрикантов и каждого удостоил высоко милостивого разговора и расспросов.

Справедливость требует сказать, что известную долю тех милостей, которые непрестанно проявлял Император Николай Павлович в отношении своей первопрестольной столицы, неминуемо надо отнести на счет князя Дмитрия Владимировича Голицына, пользовавшегося исключительным расположением Государя и Государыни и назначенного генерал-губернатором Москвы как раз в самый разгар «эпохи возобновления» ее.

Как начальник и человек, он обладал самыми лучшими качествами ума и сердца. Административный же талант его покоился на чисто практических началах; всякому задуманному им предприятию, еще в самом зародыше, князь Голицын умел как-то придавать особенно счастливое направление; вследствие этого всякое такое предприятие не оставалось только на бумаге, оно скользило мимо всех канцелярских формальностей и большей частью быстро получало свое осуществление на деле.

Немудрено, что в истории Москвы, в преданиях об ее старине, как генерал-губернатор, князь Дмитрий Владимирович занял одно из первых мест; не даром и современные ему жители нашей столицы, в особенности купечество, питали к нему чувства глубочайшего уважения и любви, которые при всяком удобном случае старались выказать ему, засвидетельствовать на деле.

В свою очередь князь Голицын, признательный Москве, в лице ее именитого купечества, за столь добрые отношения к нему, задумал отплатить им той же монетой — открытием в столице «Первой городской больницы», в дело создания и оборудования которой он вложил так много времени, энергии и сил.

Предание гласит, что князь осматривал однажды работы, производившиеся в бывшем Петровском, ныне Большом, театре. Заметив на площади перед последним толпу народа возле крестьянской телеги, он поинтересовался узнать, в чем там дело. Посланный полицейский офицер доложил князю, что в телеге лежит только что умерший крестьянин, которого два дня возили по московским больницам и для которого ни в одной из них не оказалось свободного места.

Факт настолько обыденный, не так уж редко встречающийся и в наши дни, имел тогда совершенно неожиданные последствия. Моментально созревшая в голове князя Голицына мысль о необходимости иметь городу Москве свою собственную больницу, при удобном случае, представлена была на благоусмотрение Государя Императора. По Высочайшем одобрении ее, составился комитет, под председательством хорошо известного в тогдашнем медицинском мире лейб-медика Христиана Ивановича Лодера, создателя в нашей столице университетского анатомического театра и музея, а также первого заведения искусственных минеральных вод.

Х.И.Лодер, составитель проекта московской городской больницы

Выполняя данную ему инструкцию, комитет нашел удобным и выгодным приобрести дом и землю, по Большой Калужской улице, принадлежавшие знаменитой графине Ан. Ал. Орловой-Чесменской; вместе с тем он составил планы, сметные исчисления и штаты, которые и были представлены на благоусмотрение Государя Николая Павловича, равно как и всеподданнейшая просьба о разрешении взять потребный капитал для постройки больницы из экономических сумм московской городской Думы.

Доклад князя Голицына во всех частях удостоился Высочайшкго утверждения; вместе с тем вдовствующая Императрица Мария Феодоровна, имя которой тесно и навеки связано с устройством у нас на Руси целого ведомства благотворительных учреждений, приняла самое живейшее участие в осуществлении предполагаемой больницы и выразила готовность принять ее под свое высокое покровительство.

Таким образом стало совершившимся фактом учреждение в Первопрестольной столице «Первой градской больницы» одного из капитальнейших сооружений своего времени; торжественное освящение храма и зданий больницы состоялось 22 июля 1833 года, а прием больных последовал в октябре месяце.

Не имея возможности проследить здесь всю внутреннюю жизнь «Градской больницы» за столь продолжительный период ее существования, мы позволяем себе указать только на следующие обстоятельства. Как учреждение общественное, как место, где созревала, проявлялась и давала известные результаты учено-практическая деятельность целого ряда врачей, она уже с первых лет своего возникновения заняла самое видное место среди других подобных лечебных заведений нашей столицы. Дело медицинской помощи в ней с самого начала поставлено было на твердую научную почву, вследствие чего, до устройства настоящих университетских клиник, к ней прикомандировывались молодые врачи для учено-практических занятий.

По счастливому также стечению обстоятельств, и во главе врачей Градской больницы стояли всегда лица, пользовавшиеся не только вполне заслуженным уважением в медицинском мире Москвы, но даже целой России, за свою полезную деятельность приобревшие глубокую признательность русского общества. Такие имена, как Овер, Эвениус, Басов и другие, немало потрудившиеся в стенах больницы на пользу страждующего человечества, до сих пор живут в благодарной памяти москвичей...

Нередко пребывая душой в нашей древней столице, Император Николай Павлович все первые годы своего царствования не покидал мысли о выполнении священного обета, данного его Венценосным братом в годину великих испытаний нашего отечества, — сооружения в Москве храма во имя Христа Спасителя. Но напряжение всех физических и материальных сил России в период персидской и турецкой войн, во время польского восстания и холерных эпидемий в обеих столицах— невольно препятствовали Государю в осуществлении столь благого намерения его.

Только в апреле 1832 года последовал на имя Св. Прав. Синода Высочайший манифест, в котором между прочим говорилось:

Наследовав, по воле Божией, исполнение обета, произнесенного приснонезабвенным Государем Братом Нашим, назначили Мы ныне, для сей отечественной святыни, место близкое к древним священным и царственным памятникам и по положению его среди города благоприятное для народных воспоминаний и для народного благочестия, занимаемое теперь Алексеевским монастырем"...

Вид московского девичьего Алексеевского монастыря на месте ныне существующего храма Христа Спасителя

В виду этого тем же манифестом повелевалось: сделать распоряжение о перенесении утвари из церкви этой обители в другие священные места и немедленно войти в рассмотрение, куда удобнее перевести находящихся в монастыре инокинь. Первоначально выбор пал на знаменитое Бородинское поле; потом уже оказалось общежитие, близкое к монашескому. Остановились затем на селе Измайлове; но и там встретилось множество затруднений.

Наконец, по представлению митрополита московского Филарета, Государь изъявил соизволение на перемещение Алексеевского монастыря в историческое Красное село, что ныне Красносельская улица.

Алексеевский девичий монастырь на Красносельской улице в Москве

По разным непредвиденным обстоятельствам, перемещение это состоялось только чрез пять лет, 17 октября 1837 года. Накануне этого дня, в старом Алексеевском монастыре, где изо дня в день в течение 300 лет собирались монахини, в обычный час раздался благовест и звон к последнему всенощному бдению в назначенной к сломке соборной церкви.

В самое 17 октября ранним утром собралось сюда духовенство; подняв свв. иконы, священные принадлежности храма и ризницы, с молебным пением, под сенью крестов и хоругвей, сопровождаемое сестрами обители и многочисленным народом, оно открыло торжественное шествие через всю Москву. На новом месте духовную процессию встретил митрополит Филарет, совершивший затем в только что отстроенном храме литургию, по окончании которой последовало благодарственное молебствие.

Красное село было в то время малолюдно, пустынно и не совсем безопасно; городские строения заканчивались уже у Красных ворот и Запасного дворца.

Но мало-помалу местность эта начала оживляться. Сокольники сделались любимым местопребыванием москвичей; пути сообщения стали улучшаться; усердные богомольцы более и более стали посещать монастырь, который год от году процветал и приближался к той степени блестящего устройства, на которой мы видим его в наши дни.

С 1840 года при монастыре открыто кладбище, которое считается одним из лучших и образцовых во всей России. На нем нашли свое вечное упокоение известные в свое время вельможи, многие выдающиеся русские деятели, равно как и представители нашего финансового и промышленного мира.

С. Знаменский.

Московский листок, Иллюстрированное приложение № 56, 22 июля 1901 г.

Еще по теме:

Москва в XIX веке (Исторический очерк) Введение

...............................

Москва в XIX веке (Исторический очерк). Император Николай Павлович в Москве во время холеры 1830 г.

Москва в XIX веке (Исторический очерк). Император Николай Павлович и первопрестольная столица

Москва в XIX веке (Исторический очерк). Творения знаменитого архитектора К. А. Тона