Провинция на железном пути

(Письма из Воронежа)

XIII.

Воронеж чистят от грязи.—Заседания городской думы. — Дело поч. гражданина Нечаева.—Кражи со взломом в гимназии,— Любительские спектакли.—Улетающий сценический талант.—Торжество в память св. Кирилла и Мефодия. — Погода изменила.

Нынешней весной в Воронеже замечается чрезвычайная деятельность. Лет семь бедный Воронеж не умывался и не чистился, все копил и копил грязь всех возможных сортов; это был какой-то странный период грязи в жизни нашего города, грязи, которая обнаруживалось, нарастала и расплывалась по всем направлениям. Теперь, по-видимому, благодетельный гений какой-то сжалился над Воронежем и на первый раз заблагорассудил его помыть, почистить и причесать....

В добрый час! Пора, пора Воронежу освободиться от всяческой грязи, обильно наполняющей не только закоулки и темные углы его, но даже самые видные и, так сказать, самые парадные места.

Началась чистка и уборка с главной улицы, Большой Дворянской, но слышно, что уже обращено внимание и на мясной базар и на другие места. Может быть, дело пойдет и дальше...

Не помогут ли очищению и омовению Воронежа и заседания городской думы, которые идут непрерывно в настоящее время? Не помогут ли и земские выборы, которые будут в конце нынешнего года? Будет выбираться новый состав губернской управы, и хорошо, если выборы поведут к очищению, а не к сохранению старой бестолковщины.

Вот на последних городских выборах обнаружился поворот к лучшему: открыто высказывались голоса за выбор в члены управы людей образованных и порицали сословный характер, которым отличались выборы других представителей городского управления. Правда, что партия с сословными тенденциями взяла верх, но по крайней мере довольно ярко обнаружилось существование и другой партии, тоже не ничтожной, так что в число кандидатов в члены управы попал издатель одной местной газетки, человек с высшим образованием. Можно смело предполагать, что будущие выборы, когда большинством будет сознано значение городской реформы и образования в деле городского управления, дадут совсем иные результаты, нежели нынешние.

Что делать! Хоть «пошлый опыт» и позван поэтом «умом глупцов», но нам, русским вообще, а воронежцам в частности, все-таки приходится до многих, самых простых, вещей добираться путем опыта. Заседания городской думы тянутся подолгу, часов до двух, до трех ночи. Много в них курьезного, дикого, но выдаются и умные речи, и толковые мнения. Например, по вопросу о мостовых, одно лицо заявило такую мысль: от пешеходов мостовые не страдают, они страдают от лошадей, и поправлять их следует на счет тех, кто их портит, то есть на счет людей, которые держат лошадей, обложив их известным налогом с каждой лошади или с экипажа.

Эта мысль была встречена с сочувствием почти всеми. Возражения были слабы и неосновательны: говорили о трудности взимания этого налога, о изменяемости количества лошадей и экипажей у любителей и т. под. Дума решила передать этот вопрос для разработки особой комиссии.

Подобную же комиссию составили по делу умершего почетного гражданина Нечаева, которое много наделало в Воронеже шуму и до сих пор сильно волнует умы. Дело в том, что поч. гр. Нечаев, всегда отличавшийся скупостью, при большом состоянии, в последнее время своей жизни проявил чрезвычайные, совершенно неожиданные для его наследников, филантропические наклонности: пожертвовал 30 тысяч на устройство бесплатной начальной школы, которая и открыта в прошедшем году, потом— еще 20 тысяч, на учреждение при этой школе ремесленных классов, наконец в завещании назначил 300,000 в пользу бедных.

Наследники покойного, хотя на их долю досталось все-таки весьма и весьма много, не признают законными филантропические распоряжения своего богатого родственника, опираясь на некоторые неточности, вкравшиеся в завещание. Они наклонны видеть во всей филантропической деятельности покойного проявления ненормального психического состояния, симптомы умственной болезни, признаки которой обнаруживались в покойном еще за год или и более до смерти. Воронежский окружный суд утвердил завещание, признав предъявленные наследниками возражения неосновательными.

Но этим дело не окончилось: наследники пригласили одного из московских адвокатов, уже стяжавшего себе славу по делу, которое наделало шуму на всю Россию; воронежская городская дума, в распоряжение которой должны поступить завещанные в пользу бедных 300 т., с своей стороны принимает меры: избранная комиссия должна войти в соглашение с каким-либо адвокатом для борьбы с московской знаменитостью.

Мнения о выборе адвоката раздаются весьма несогласные: одни требуют знаменитости, по крайней мере равносильной с знаменитостью противной партии, другие требуют силы еще высшей пробы и прямо указывают на светила 1-го калибра, третьи стоят за местных юристов и особенно настаивают на том, чтобы дело было поручено лицу, хотя бы и не с блистательными ораторскими способностями, но с несомненной добросовестностью:

«дело, говорят, слишком ясно и просто, был бы человек честный, аккуратный и знакомый с законодательством, он непременно выиграет, — проиграть его можно только беспечностью или намеренно».

Трудно сказать, правы ли последние голоса, но нельзя сомневаться, что честное отношение к делу в данном случае необходимое условие, которого не должна упускать из виду комиссия при выборе адвоката. Само собой разумеется, что симпатии большинства в местном обществе не на стороне наследников покойного.

Говоря о том, что волновало Воронеж в последнее время, следует упомянуть о замечательной краже со взломом, случившейся в апреле, в пансионе здешней губернской гимназии. Надобно сказать, что инспектор гимназии получил другое назначение и выехал из Воронежа, и вот, едва успел он уехать, когда новое лицо, назначенное на это место, еще не приняло должности и пансионного хозяйства, случилась кража: вор забрался в столовую ночью, воспользовался свечкой, которая горела у постели спящего воспитателя, выбрал из букета все серебро, более пятидесяти ложек, сорвал с окна занавеску и, завернув покражу в эту занавеску, исчез.

Все это было совершено настолько тихо, что никто не проснулся. Очевидно, что преступление совершено человеком, хорошо знакомым с пансионским помещением, но до сих пор преступник не отыскан,—есть подозрения, но основательность их ничем пока не подтверждена.

В апреле здесь было несколько благотворительных любительских спектаклей, которые по сбору можно назвать удачными: театр был полон. Что касается до исполнения, то оно, несмотря на отсутствие в воронежском обществе сценических талантов, за исключением здешней знаменитости М. Ив. Зябловой, все-таки неизмеримо лучше, нежели лицедейство присяжной труппы, которой угощал нас зимой весьма бестолковый антрепренер г. Лаухин.

Отсутствие талантов, конечно, не заменяется твердым знанием ролей, толковым чтением, приличностью манер и вообще, так сказать, опрятностью исполнения, но во всяком случае все это лучше кривлянья, паясничанья и нахального невежества. Об одном можно пожалеть: наши любители, как видно, мало знакомы с сценической литературой, или мало понимают в ней, потому что в выборе пьес, за исключением «Женитьбы» Гоголя, этой необходимости всех любительских спектаклей, они стали ниже даже самого Лаухина, угощая публику целой коллекцией положительных бессмыслиц. Жаль также, что М. Ив. Зяблова, владеющая замечательным сценическим талантом на роли женщин с «змеиной грацией», «как ангел прекрасных» и «как демон злых», принимала самое умеренное участие в этих спектаклях. Жаль тем более, что она, говорят, навсегда оставляет Воронеж.

Мая 11 Воронеж праздновал память св. Кирилла и Мефодия. Две здешние гимназии устроили празднество каждая по своему. Гражданская, всегда обнаруживающая наклонность к парадам и торжественности, устроила нечто вроде древних высокоторжественных актов, существовавших в наших гимназиях в 40-х годах.

Тут была речь, произнесенная, к сожалению, ломаным русским языком, о том, что все славяне ждут не дождутся, когда «славянские ручьи сольются в русском море», и что это событие будет великим благом для них: словом, повторение на ломаном русском языке (автор—западный славянин) тех славянофильских громкозвучных, но малозначащих фраз, которые были так красивы в покойном «Дне» и других органах известной партии, существующей в Москве.

Тут были и вирши Хомякова, изгнанные ныне даже из хрестоматии Галахова; были наконец и длинные, длинные стихи на чешском языке, которых, конечно, никто не мог понять, да и сами чтецы, гимназисты, не понимали.

Тут были и гимны, и «милостивые государи», и некая торжественная обстановка, — словом, все так дышало старым, добрым временем, когда от учителей требовалось не дельное преподавание, а уменье произнести туманное, забористое и с виду ученое слово, когда учителя и пускали такими речами пыль в глаза невежественной публики, дремали и теребили за вихры шалунов, которые мешали им спать.

Военная гимназия, напротив, наклонная всюду вводить педагогическое начало, праздновала скромно: в церкви, после литургии, было совершено молебствие, во время которого законоучитель в кратких, но выразительных словах очертил заслуги св. Кирилла и Мефодия, стараясь своей простой речью поселить в юношах уважение в памяти великих деятелей и стремление продолжить их дело на том скромном поприще, какое предстоит большинству воспитанников гимназии; после молебна и отдыха—жизнь заведения и учебные занятия пошли своим порядком, а в этих-то занятиях пока и может выражаться стремление учащейся молодежи быть продолжателями великих славянских просветителей; нам говорили, что работа юношей в этот день и отношение их к работе—поражали своей бодростью и воодушевлением.

Хотел я сказать несколько слов о погоде, да говорить не хочется: так она досадлива. Весна началась дружно и шла поразительно правильно, а с мая начались холода, дожди, град, кашли, насморки.

Не весело теперь в Воронеже.

Всемирная иллюстрация : Еженед. илл. журнал. Т.5, № 22 (126) - 29 мая - 1871.

Еще по теме:

Из Воронежа (январь 1870 г.)

...........................

Из Воронежа (январь 1871 г.)

Из Воронежа (март 1871 г.)

Из Воронежа (апрель 1871 г.)

Из Воронежа (май 1871 г.)

Из Воронежа (июнь 1871 г.)