Статья В.Ф. Эрна

(начало)

III

Но если события «движутся и развиваются», если этот отрадный и очевидный факт должен свидетельствовать против представителей крайнего тылового пессимизма, то с другой стороны нельзя не признать, что события «движутся» вовсе не тем темпом, который им подобает, и «развиваются» с большим трудом и с мучительными задержками.

Конечно, мы сейчас многого не знаем. Лишь в будущем приподнимется завеса над той бездной перекрещивающихся влияний и всяческих воздействий внутренних и внешних, которым опутано наше движение на Балканы. Но и сейчас, исходя исключительно из того, что нам известно достоверно, т.е. из официальных сведений о ходе военных операций на Балканах с начала выступления Румынии, мы можем сказать, что события на Балканах необъяснимы из одних стратегических и тактических соображений, что кроме военных факторов, тут, несомненно, действуют факторы иного порядка, определить которые нет возможности за отсутствием точных данных.

Во всяком случае, для всякого внимательного наблюдателя представляется несомненным, что чистые линии стратегических возможностей на Балканах нарушаются вмешательством таких сил, которые со «стратегией» ничего общего не имеют, и потому ход военных действий на Балканах отнюдь не определяется простыми и, казалось бы, очевидными предписаниями военной науки.

Громадные «успехи», достигнутые немцами во второй фазис войны, у всех перед глазами и у всех в памяти. На фоне этих шумных «успехов» наше утверждение может показаться парадоксальным. Но я прошу читателя восстановить в памяти все крупнейшие столкновения с самого начала войны и постараться беспристрастно ответить на вопрос, есть ли хоть одна битва на суше или на море, на земле или над землей, в которой бы немцы одержали сколько-нибудь значительную победу в чисто военном смысле слова?

Ответить на этот вопрос очень легко. Для этого нужно припомнить все наши военные неудачи и неудачи наших союзников. И вот эти неудачи распадаются на два класса. Немцы одерживали эффектные успехи, либо опираясь на подавляющую технику, либо на «подавляющее» предательство, либо на то и на другое вместе. К первому классу немецких успехов принадлежат эффектные и быстрые разгромы Льежа, Мобежа, Намюра, Антверпена, и вторая Галицийкая битва с «великим отходом» русской армии по всему фронту. Здесь не было и тени настоящей победы; а было простое подавление неприятеля количеством орудий и снарядов.

Ко второму классу немецких успехов относится пленение наших корпусов в Пруссии (Мясоедов), уничтожение Сербии (предательство болгарское и греческое), быстрое падение Ковны и Гродны. Во всех случаях, где встречи между немецким воинством и воинством союзников происходили сколько-нибудь в равных условиях, немцы неизменно терпели поражения:

в Неманской битве немцы бежали, от Варшавы с величайшей поспешностью отступили, под Лодзью, под Праснышем, под Боржимовым полнилась «мертвая точка» отсутствия победы с двух сторон; в битве на Марне, значение которой вырастает все больше и больше, по мере того, как раскрываются истинные условия, при коих она развернулась, немцы даже при техническом превосходстве и при колоссальнейшем напряжении должны были уступить победу французам, наконец под Верденом, где французская техника стала преобладать над немецкой, немцы понесли величайшее поражение, блестяще подчеркнутое недавним молниеносным взятием французами обратно Дуомона, Данлу и Во, т.е. полным восстановлением внешнего пояса Верденских укреплений.

Спрашивается: в каком же из всех этих столкновений немцы одержали победу?

Немцы временами имели огромные успехи и тогда били бешено в литавры в своем отечестве и в нейтральных странах, – но победы, подлинной военной победы, которая вписывается ослепительными буквами в национальную славу, у них нет ни одной.

Эти понятия нужно различить и хорошенько запомнить, что если на Балканском полуострове немцы сумеют организовать много кровопролития и доставить много хлопот союзникам, то вряд ли в последний период войны они сумеют добыть себе то, что безнадежно отсутствовало у них всю войну – т.е. чисто военную победу.

Наше внимание должно быть приковано к другому; безбоязненно вступая в последний балканский период войны, мы должны думать о том, чтобы мы сумели использовать Богом данное нам единение с благороднейшей частью Европы и в тесном союзе с нею сумели бы, наконец, разрешить Балканский вопрос, для того чтобы выйти впервые «в полноту истории».

И тогда, наконец, мы сумеем прочесть истинный смысл слов Достоевского, подставив под X и У его пророчества конкретно намечающиеся пути нашего нового отношения к Европе.

В Восточном вопросе, сказал Достоевский,

«и окончательное столкновение наше с Европою (мы теперь читаем: с Германиею и с германизмом) и окончательное единение с нею (мы теперь читаем: с лучшими сторонами романской и англосаксонской души), но уже на новых, могучих, и плодотворных началах».

Еще по теме:

Возврат на Балканы (1916 г.) - ч. 1

Возврат на Балканы (1916 г.) - ч. 2

Возврат на Балканы (1916 г.) - ч. 3

Итоги 1916 года - Балканы

Россия, Германия и Европа. Посмертная статья В.Ф. Эрна