По материалам периодической печати за июль 1917 год.

Все даты по старому стилю.

На распутье

Москва 19 июля (1 августа).

Вопрос о реформировании временного правительства, о преобразовании его в общенациональное министерство, опирающееся на самые разнообразные слои населения, все еще остается открытым. Больше того: последовавшие за последние дни заявления различных общественных групп до известной степени ослабляют веру в возможность образования уже в данный момент действительно коалиционного правительства, символизирующего объединение всех живых сил страны на общей государственной работе.

Грозные июльские события,—вооруженный мятеж в Петрограде и особенно кошмарная катастрофа на нашем юго-западном фронте,—несомненно, произвели глубокое впечатление в стране и создали известный перелом настроения, сделала возможным то, что вчера еще казалось бы совершенно неприемлемым. И все-таки этот перелом не достаточно решителен, чтобы заставить порвать со всеми ошибками прошлого, а сознание великой беды, надвигающейся на Россию, недостаточно живо чувствуется, чтобы побудить всех проникнуться одной общей задачей спасения родины.

Министерство должно быть коалиционным по своему составу. В нем должны быть представлены не только социалисты, но и партии, не выставляющие социалистических лозунгов, и даже общественные группы, интересы которых прямо противоположны социализму. В этом почти все согласны, но вслед затем начинаются решительные разногласия относительно программы такого коалиционного по своему составу правительства: должна ли эта программа быть компромиссной по существу, основываться на добровольном соглашении и, следовательно, взаимных уступках входящих в коалицию групп, или коалиционное министерство должно взяться за осуществление программы лишь одной группы, хотя бы фактически наиболее сильной и влиятельной. Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и поддерживающая их печать стоят за второе решение, и в этом - главное препятствие на пути к образованию действительно общенационального правительства.

Революционная социал-демократия не может взять на себя роль приказчика буржуазии,—пишут социалистические газеты. Совершенно верно. Но, во-первых, и буржуазия не согласится быть простым приказчиком социал-демократии, как вообще никакой класс не возьмет на себя роли приказчика другого класса, а, во-вторых, —и это—самое главное,—никто не предлагает социал-демократам превратиться в простого приказчика буржуазии. Пойти на определенные уступки в критический момент жизни государства, выработать совместными усилиями программу, имеющую целью спасти страну от гибели,—это, конечно, не значит превратиться в чьего-либо приказчика. Бывают моменты, когда приходится многим поступаться, и именно такой момент мы теперь переживаем. Как ни велика сама по себе задача дальнейшего углубления революции или хотя бы сохранения всех сделанных революционных завоеваний, она все-таки отступает на второй план перед еще более великой задачей спасения родины. Между тем советы категорически требуют, чтобы коалиционное правительство приняло их, советов, программу и чтобы в этом отношении не было допущено никаких уступок, никаких отклонении. И общую свою точку зрения советы ярче всего выразили, пожалуй, в том, что, говоря все время об опасности, угрожающей родине и революции, они тем не менее назвали временное правительство не правительством спасения родины, а правительством спасения революции. И это была не случайная обмолвка.

В позиции, занимаемой советами, несомненно, наблюдается известная двойственность и непоследовательность. С одной стороны, советы заявляют, что они «облекли временное правительство чрезвычайными полномочиями», а раз они могут облекать правительство чрезвычайными полномочиями, то, следовательно, им принадлежит фактически вся полнота власти и они как будто достаточно сильны, чтобы обходиться без чьей бы то ни было поддержки. Но, с другой стороны, советы признают необходимым, чтобы правительство опиралось на все живые силы страны, и находят нужным употреблять все усилия для привлечения к власти если не всех, то по крайней мере некоторых групп буржуазии. А из этого как будто следует, что советы, способные облекать временное правительство чрезвычайными полномочиями, все же не чувствуют себя достаточно сильными, чтобы служить этому же самому временному правительству единственной опорой.

Эта непоследовательность идет и дальше. Заявляя о недопустимости каких бы то ни было уступок в программных вопросах и в деле защиты приобретений революции, советы тем не менее санкционировали восстановление смертной казни на фронте и не протестовали против полного запрещения «Правды» и «Окопной Правды», а между тем несколько недель тому назад одно предположение о возможности подобных мер вызвало бы в среде советов целую бурю негодования.

Советы сейчас переживают момент перелома. У них стало пробуждаться сознание недостаточности своих сил, а грозные события настоящих дней заставили их почувствовать некоторые ошибки ближайшего прошлого. Но это смутное, полуинстинктивное чувство пока не превратилось в ясное понимание того, в чем состоят эти ошибки и что надо делать для их исправления. Они находятся на распутье и напоминают человека, решившегося перейти через известный рубеж, поднявшего для этого ногу, но не сделавшего нужного шага и так оставшегося стоять на месте с поднятой ногой. Но время идет, события не ждут, и всякие колебания перед решительным шагом опасны. Может быть, когда этот шаг будет сделан, уже будет поздно, так как час испытания для нас уже пробил.

"Русские Ведомости", № 163, 19 июля

Томление

МОСКВА, 20 июля.

Правительственный кризис затянулся надолго, если принимать во внимание всю необычайность нашего времени, когда каждый день равняется целому году нормальной жизни. На чьей же стороне лежит вина такой затяжки? Социалистическая печать все валит на буржуазию и в частности— на к.-д. партию, которая-де торгуется и не хочет идти на самые элементарные уступки.

Странное обвинение! Напротив, представители партии народной свободы дошли до крайних пределов своей уступчивости, сняв с очереди целый ряд требований, которые были ими поставлены с самого начала. Так например, они уже мирятся с присутствием в кабинете министров такого деятеля как Чернов, который совершает планомерную узурпацию прав Учредительного Собрания и всеми мероприятиями своими разжигает костер аграрных насилий и беспорядков. Этого указания совершенно достаточно, чтобы уяснить, как кадеты решаются поступиться в критический момент даже известной частью своей политической программы. Их ли винить в упрямстве?

Однако, то и дело переговоры замирают на мертвой точке, с которой сдвинуться стоит величайших трудов. Как партийное ослепление запутывает положения самые определенные и ясные! Стране необходимо коалиционное министерство. Коалиционное министерство является результатом компромисса между партиями. В коалиционное министерство представители партий входят на началах равенства друг с другом. Это—азбука. Но чрезвычайно интересно, как эту азбуку читают социалисты.

Они не хотят облечься диктатурой, хотя этому не только никто не мешает, но, напротив, им это предоставляют с полной готовностью. "Нет — говорят они:—пусть будет коалиционное министерство". Хорошо, пусть будет. Нужно вырабатывать условия компромисса.

"Нет,—заявляют социалисты: — пусть только представители буржуазии идут на компромисс с нами, пусть только с их стороны будут все уступки. С них довольно и того, что мы их представителей пускаем сидеть рядом с собою. В этом и заключается вся полнота наших уступок буржуазии".

Естественно, буржуазия, наученная горьким опытом предшествовавшей коалиции, на это не идет.

„Видите,—кричат социалисты:—буржуазия хочет гибели родине. Пусть же на нее падает вся ответственность за прежнее и за будущее".

Вот сущность данного положения вещей. Не знаем, чем разрешится настоящее томление. Наверно, „буржуазия" по обыкновению уступит, так как переупрямить социалиста дело безнадежное. Он силен своей безмятежной уверенностью в своей правоте. Он убежден, что его программа его не выдаст. Fiat его программа, pereat mundus, а не только какая-то несчастная Россия. С таким, конечно, не поспоришь.
И будет новая попытка совместной работы с социалистами. Кряхтя и охая, „буржуазия" запряжется в воз, завязший в грязи национального позора, и будет пытаться вытащить его под кнутом социалистов. Теперь ей придется убедиться, что социалисты гонят ее совсем не в ту сторону, куда нужно. „Буржуазия" будет спорить, потом отстранится, социалисты опять увидят, что одним им ничего нельзя сделать, их ошарашит новая катастрофа, они опять пойдут к буржуазии, и...

Словом, сказка про белого бычка.

"Московские Ведомости", № 157, 21 июля 1917 г.

Буржуазия и контрреволюция

Москва 20 июня (2 августа).

В эти дни кризиса государственной власти, когда страна стоит перед преобразованием временного правительства, а руководящие политические группы и ответственные политические деятели все еще не находят путей к окончательному решению вопроса,—в эти дни вслед за советами рабочих депутатов раздался голос других общественных организаций, отражающих мнение оппозиционных партий старого порядка и оценку положения представителями крупной буржуазии.

При всем несходстве политических оттенков и различии тактических лозунгов и в малой зале Таврического дворца, где собралось частное совещание членов Думы, и в здании московской биржи, где выступили представители купечества, общая оценка положения была одинакова. «Все разговоры и комбинации в Петрограде, это—такая мелочь по сравнению с тем, что происходит в настоящее время в России».
У членов Думы, видавших своими глазами события в армии, и у представителей промышленности, стоящих в самом центре хозяйственной разрухи, нашлись настоящие слова, чтобы охарактеризовать развал на фронте и анархию в тылу, которые перед страной открывают такие грозные перспективы ближайшего будущего.

Армия, оторванная от своих продовольственных баз, отступает в полном беспорядке и местами бежит, не зная, где она остановится. Уже потеряны сотни тяжелых орудий, которые в скором времени нельзя заменить. Внутри России нет власти, порядка и суда, а продовольственные условия таковы, что значительной части населения грозит голод. Перед государством встает призрак транспортного кризиса и финансового краха. И при всем этом русскому народу, если он не хочет заключить позорного сепаратного мира, если он не хочет поставить себя в полную политическую и экономическую зависимость от Германии, все еще приходится продолжать войну.

В этой картине нет ничего нового, чего бы мы не читали за последние дни в приказах командующих армии, или не слышали в заявлениях членов временного правительства. Слова «родина в опасности» были сказаны и в совете рабочих депутатов, а доклады некоторых представителей с мест хотя и смягченно, но все же отражали то грозное положение, которое создалось на фронте.

Но в выступлениях промышленных кругов и членов Государственной Думы наиболее характерна другая сторона, которая даст возможность оценить размеры происшедшего перелома в общественном настроении. После нескольких недель, в течение которых на поверхности общественной жизни слышны были только заявления представителей временного правительства и резолюции советов, общественные деятели прежней оппозиционной России, вновь оказавшиеся в оппозиции, заговорили таким языком, которым они уже давно не решались говорить.

Прения в Думе в Петрограде и резолюция промышленной Москвы ярко подчеркнули, что в тех кругах, которые теперь без всяких различий принято объединять под именем «буржуазных», существует совершенно бесспорная уверенность, что революционный путь, приведший нас к восстанию в Петрограде и к катастрофе на фронте, грозит стране гибелью. Сознание этого основного положения в данный момент, по-видимому, охватывает и более широкие народные круги, о чем можно догадываться хотя бы по той тревоге, с которой представители провинции в совете говорят об умалении авторитета революционных организаций.

Все это—отдельные симптомы, что мы переживаем самый острый кризис нашей государственной власти. Сознательно и инстинктивно страна чувствует, что в момент великой внешней и внутренней опасности надо объединить все силы, а для этого прежде всего открыто признать совершенные ошибки и не столько отказаться от намеченных государственных и социальных реформ, сколько радикально порвать со всей «системой развития революции».

А между тем совет рабочих депутатов и его печатный орган все еще продолжают искать виновников начавшегося похода против «революционной демократии» и призывают правительство к «решительной чистке административного и командного персонала». В этом требовании снова сказывается удивительное непонимание момента и основной причины, создающей то настроение, которое принято называть контрреволюционным. Если это настроение в заявлениях некоторых членов Думы действительно доходит до мысли восстановить представительный орган старого строя, то в своей основе оно диктуется не интересами тех лиц и тех общественных групп, которым угрожает революция.

Но чем дальше продолжается политика «углубления революции», классовой борьбы и «явочной легализации власти», поскольку еще и в настоящий момент считается неприемлемой национальная программа «правительства спасения России», постольку крепнут и находят свою опору в чувстве самосохранения народа эти настроения, все резче и резче отмежевывающие дело спасения России от дела революционной демократии.

И в этом смысле пока еще отвлеченная опасность контрреволюции становится все более и более реальной вследствие ошибок, партийного ослепления и преданности голой доктрине деятелей революционной демократии.

"Русские Ведомости", № 164, 20 июля

Неудача соглашения

Москва 21 июля (3 августа).

Итак, кризис правительственной власти получил новое направление. Много раз происходили переговоры между председателем временного правительства А. Ф. Керенским и членами партии народной свободы. Казалось, все принципиальные вопросы выяснены и программные разногласия разрешены. В последние дни речь шла только о личном составе нового временного правительства, о той или иной приемлемой или неприемлемой кандидатуре. Опубликовано письмо председателя совета министров, окончательно отрезавшее пути к созданию намеченной коалиции, возвращает нас к самой первой стадии переговоров: к вопросу о программе и тактике нового министерства.

Мы не знаем, какие политические силы продиктовали это последнее решение руководителю временного правительства, но само по себе оно представляется вполне определенным и ясным. Из тех пунктов политической программы, которые были намечены в известном письме представителей партии народной свободы, только первый пункт признан приемлемым А. Ф. Керенским: члены правительства «должны быть ответственны исключительно перед своей совестью", и никакие другие организации и комитеты не должны вмешиваться в дела управления. Все остальные пункты намеченной программы отвергнуты. Коалиционное правительство по-прежнему должно оставаться на почве деклараций 6-го мая и 8-го июля.

Мы переживаем такое исключительное время, когда поистине месяц равняется году, и даже самая лучшая, для всех приемлемая программа правительственной деятельности через две недели оказывается устарелой и отмененной жизнью. А между тем декларация третьего временного правительства от 8-го июля содержала в себе такие пункты, которые уже в то время были неосуществимы. Созыв Учредительного Собрания, как известно, был назначен на 17-е сентября вопреки мнению большинства особой комиссии, и для посвященных людей уже тогда было ясно, что это требование фактически неосуществимо. Еще менее оно осуществимо теперь, после того, как правительство, занятое другими насущными, совершенно неотложными делами, в точение двух недель не находило времени рассмотреть и утвердить вполне выработанный закон о выборах.

Но жизнь не только отметает,—она ставит новые задачи. Опубликование правительственной декларации 8-го июля совпало с первыми известиями о военной катастрофе, но тогда правительству еще не было ясно, какое грозное положение создалось на фронте и как решительно должна быть перестроена вся правительственная политика по отношению к армии. Неужели и это требование программы коалиционного министерства могло оказаться неприемлемым для нынешнего состава временного правительства?

Мы не будем останавливаться на других пунктах отвергнутой программы, хотя в момент тяжелой грозящей нам военной опасности упоминание об единении с союзниками, казалось, не должно было быть одиозным для тех государственных деятелей, которые не хотят сепаратного мира с Германией и в то же время понимают, что, предоставленные самим себе, мы не сможем противостоять германской опасности. Центр вопроса в данный момент не в тех или иных неприемлемых для нынешнего правительства пунктах программы. Новым членам правительства, входящим в коалиционное министерство, было предложено, чтобы они стали на почву той платформы, в разработке которой они участия не принимали и которой они полностью не разделяют. Понятно, что они ответили отказом, ибо ни одна серьезная политическая партия, ни один ответственный политический деятель не может войти в правительство на этих условиях: для выполнения не общей и согласованной воли, а чуждой и навязанной программы.

Итак, попытки создании коалиции в данный момент рухнули, и создавшееся положение по-прежнему не устраняет острой тревоги за ближайшие судьбы страны.

"Русские Ведомости", № 165, 21 июля

Правительственный кризис

По вопросу о пополнении министерства и возникших в городе к вечеру 20 июля слухах об отставке всего кабинета Н. В. Некрасов сообщил, что переговоры с кадетами прерваны окончательно, так как представители партии народной свободы выставили неприемлемое для Временного Правительства требование о пересмотре декларации 8-го июля и даже об отказе от нее. Но это не значит, что Правительство отказалось от мысли пополнить свой состав вообще и в настоящее время переговоры ведутся с рядом лиц, в результате вступления которых в состав Правительства последнее приобретает радикально-социалистический характер.

Н. В. Некрасов добавил, что во всяком случае дальнейшее развитие дела дает полное основание ожидать, что кризис разрешится благополучно.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что в состав Временного Правительства не войдут ни кадеты, ни представители торгово-промышленной группы, а пополнение кабинета произойдет за счет социалистов и представителей радикальных групп.

В отношении отставки г. Терещенко выяснилось, что министр подал письменное заявление о своей отставке в 7 час. вечера и немедленно же передал дела товарищу министра. Между прочим заместитель министра председателя заявил, что он лично разделяет взгляд г.г. Министров подавших в отставку признавая, что отставка А. Ф. Керенского лишила бы и их и его возможности оставаться на своих постах.

Еще по теме:

Революция. Петроград 3 марта. Действия временного правительства

Революция. 4 марта. Действия временного правительства

Революция. Отставка А. И. Гучкова (май 1917 г.)

Революция. Новое коалиционное правительство (май 1917 г.)

Революция. Новый военный и морской министр А. Ф. Керенский (май 1917 г.)

Кризис коалиционной власти. Развал правительства (июль 1917 г.)

Правительственный кризис продолжается (июль 1917 г.)

Кризис власти, к великому несчастью, продолжается (22 июля 1917 г.)

Четвертое министерство - Министерство Спасения (23 июля 1917 г.)

Новый кабинет сформирован с неслыханной болью и муками (июль 1917 г.)