Тифлис 1829 г.

Грузинское царство

(К столетию присоединения его к России)

(Окончание)

V.

Едва похоронили в Мцхете несчастного Ираклия, как начались, благодаря отсутствию правильного законного порядка престолонаследия, ссоры и интриги в грузинском царском доме. После Ираклия осталась немалая семья—в 24 человека, считая тут и вдову, царицу Дарью.

Предпоследний царь Грузии Ираклий II

На грузинский престол, хотя и разрушенный, претендентов было очень много. Им дела не было до того, что в Грузии, в сущности, оставался лишь призрак царской власти и что даже внешние ее знаки—т. е. регалии, были уничтожены или похищены персами, а столица государства дымилась в развалинах: они все-таки хотели царствовать.

Среди возникших интриг, благодаря удачному случаю, провозгласил себя царем, сын Ираклия—Георгий XII (неправильно называемый Георгием XIII). Но это был довольно вялый, хотя и вспыльчивый человек, толстый, неповоротливый, большой любитель вкусно поесть — и притом человек больной, страдавший водянкой. Он чувствовал, что долго не продержится в звании царя. Его родня и братья засели в разных областях, и каждый рыл ему яму. Управление страной было до последней степени жалкое. И чиновники (нацвалы и моуравы), и князья занимались таким неистовым грабежом, что жители убегали от них, как от персов, в горы. И такой грабеж находил себе поддержку в законе: каждый царевич и царевна могли дать любому человеку "барат", т. е. указ на право отобрать у купца или крестьянина все, что у него было лучшего в имуществе.

Георгий XII, последний грузинский царь

Так существовать государство грузинское не могло, и жалкий больной Георгий XII, живший в бедноте, в двух тесных комнатах дома кн. Баратова в Тифлисе, пожелал обратиться в полное подданство со всем своим государством к России. Но это было покуда еще тайной.

Фактически власть России укрепилась в Грузии еще в 1799 г., с прибытием туда (по договору Ираклия II о покровительстве) русского отряда под начальством генерала Лазарева и, равным образом, с прибытием русского министра-резидента при грузинском государе Ковалевского. Ковалевский и Лазарев с этих пор стали представлять из себя военную и гражданскую власть России в Грузии, а влияние русской власти выразилось в поддержании мира и порядка между враждующими царевичами и в охране страны от лезгин. Для последней цели была установлена так называемая охранная лезгинская линия с главной квартирой в местечке Лагодехи.

Местечко Лагодехи на бывшей Лезгинской линии, защищавшей Кахетию от горцев

И вот, в конце 1800 года, утаивая еще покамест от окружающих свои истинные намерения, недоверчивый и боязливый Георгий XII послал под вымышленным предлогом в Петербург посольство, состоявшее из князей Чавчавадзе, Авалова и Палавандова. Послам была дана тайная инструкция просить русского царя о принятии Грузии в свое подданство «на вечные времена».

Император Павел I сначала отнесся к такому заявлению грузинских послов недоверчиво. Кроме того, условия, на которых грузинский царь отдавал себя в подданство, были дурно редактированы послами и показались Павлу I странными: выходило как-то так, что Георгий хочет остаться царем, как и был, и в тоже время желает пользоваться войсками и деньгами России.

Чтобы выяснить недоразумение и оформить такой серьезный акт, как вступление в подданство России целого государства, Павел I распорядился направить послов обратно в Грузию, чтобы они, заявив Георгию об условном согласии русского государя, привезли оттуда формальную грамоту, подписанную грузинским царем и выборными от народа о желании не только царя, но и всего народа вступить в подданство России.

Ген.-м. Кноринг (первый правитель Грузии)

Авалов и Палавандов тогда отправились снова в Тифлис. Государственный совет, которому император передал вопрос о принятии Грузии, высказался за ее присоединение. К тому же из Грузии от Лазарева и ген. Кнорринга шли донесения о невозможном положении вещей в царском грузинском доме, о раздорах и кровопролитиях. И тогда император, дотоле колебавшийся, принять или не принимать Грузии, — окончательно решил принять ее. Он мало-помалу чрезвычайно заинтересовался ее принятием и ждал теперь лишь возвращения послов в Петербург, чтобы торжественно привести их к присяге на верность России.

Но не успели послы доехать до Тифлиса, как Георг XII в декабре 1800 года умер, так и не дождавшись ответа от русского императора.

Узнав о смерти Георгия, Павел I велел сказать послам, чтобы они не мешкали из-за этой смерти, а привезли немедленно согласие народа. Присоединение Грузии сделалось заветной мечтой императора. Он даже заказал для церемонии приведения грузин к присяге особое одеяние (далматик), в котором короновались грузинские цари. Император желал явиться перед своими новыми подданными в одеянии их царей. Кроме того, он, сверх обыкновения, решил в этом году отговеть не на страстной неделе, а на крестопоклонной, чтобы иметь на страстной свободное время для встречи послов. Последние, по его расчету, должны были побыть в Петербург великим постом 1801 года.

Не следует удивляться, что они могли вернуться обратно лишь к этому сроку. Пути сообщения в те времена были первобытные; но главная беда была не в этом, а в том, что по самой Грузии путешествовать было почти невозможно. Претенденты на грузинский престол — царевичи — засели в разных местах и, прослышав о намерении Георгия присоединиться к России, тайком (явно действовать они побаивались России) устраивали всякие неудобства для выезжающих из Грузии и въезжающих в нее. Они уничтожали мосты, портили дороги и под шумок даже хватали разных путешествующих людей, которые были попроще и посмирнее. Царевичи вместе с царицей Дарьей все еще мечтали о грузинском престоле и не очень-то хотели присоединяться к России. Но народ грузинский этого желал страстно и вскоре самым наглядным образом высказал свое желание.

VI.

В Петербурге произошло большое торжество 18-го января 1801 года: в этот день был там объявлен Высочайший манифест о присоединении на вечные времена к России грузинского царства. Между тем послы Авалов и Палавандов кое как добрались-таки до Тифлиса и сообщили своим соотечественникам слова императора Павла о его желании иметь верительную народную грамоту и о согласии его на принятие грузинского народа в свое подданство. Весть, привезенная послами, вызвала всеобщий восторг. Грамота вскоре была покрыта массой подписей от духовенства, купечества и пр. Даже по запечатании конверта с грамотой являлись опоздавшие и Христом Богом умоляли распечатать конверт, чтобы и они могли расписаться. Больной князь Андронников послал из другого города в Тифлис свою печать с доверенностью приложить ее за него к грамоте.

Когда грамота была сплошь покрыта подписями, Авалов и Палавандов повезли ее в Петербург. В грамоте заключалась благодарность всего народа — духовенства, купечества и иных сословий — и засвидетельствование преданности русскому царю за принятие Грузии в покровительство и подданство.

Император Павел требовал от грузин формального изъявления желания на принятие их в русское подданство, но грузины, мало того, посылали ему свою благодарность, желая этим показать русскому царю, как рады они тому, что он берет их к себе, как счастливы они теперь.

Вскоре после этого, а, именно, 16-го февраля 1801 г. состоялось провозглашение манифеста и в Тифлисе при чрезвычайно парадной обстановке.

16-го февраля собрались в Сионский собор в Тифлисе, по приглашению генерала Лазарева, городские власти и горожане, и был прочитан на двух языках—грузинском и русском—манифест Павла 1-го.

«С давних уже времен Грузинское царство, угнетаемое иноверными соседями, истощало силы свои непрестанным ратованием в собственную оборону»—так начинался этот манифест. Далее в нем излагались события, побудившие царя Георгия Ираклиевича и его народ просить подданства у России, и объявлялось, что все права и преимущества жителей бывшего царства грузинского будут сохранены и соблюдены. В церемонии провозглашения манифеста участвовал католикос Грузии. Он отслужил благодарственный молебен — и колокольный звон гудел над городом весь этот день.

Но особенно блистательное торжество произошло на другой день, когда манифест стали объявлять армянам, входившим в состав грузинского населения.

В Тифлисе тогда находился армянский патриарх—князь Иосиф Аргутинский - Долгоруков, и его присутствие придало церемонии провозглашения манифеста особый блеск.

Из крепостной армянской церкви направилась по всему городу— в загородную церковь Ванк - блистательная процессия. Священники, дьяконы и причетники с крестами, хоругвями и свечами открывали ее. За ними шло восемь архимандритов и трое диаконов, из которых один нес большой серебряный крест, а другие—зажженные свечи. Затем два знатных армянина несли портрет императора Павла I-го. За портретом шел митрополит, без митры, и нес на голове серебряный поднос с манифестом, повитым красным флером.

Когда процессия подошла к церкви Ванк — ее встретил там патриарх кн. Аргутинский-Долгоруков.

Он подошел к портрету императора Павла, окадил его, сделал земной поклон, поцеловал его и, приподняв его над головою, провозгласил:

Да здравствует великий августейший монарх со всею своею фамилией!

Народ и все присутствующие воскликнули: «Аминь!..»

Вслед за тем манифест был провозглашен после литургии в церкви — на этот раз уже на трех языках, т. е. на русском, грузинском и армянском.

Радость в Тифлисе была чрезвычайная. Лазарев так писал по этому поводу:

«Живучи здесь полтора года, еще не видал такого совершенного удовольствия, как нынче существует. Со дня получения манифеста все как снова переродилось и ожило. Даже можно сказать, что сердятся, если их назовут грузинами, а не говорят, что они—русские».

Одновременно с провозглашением манифеста вызывались в Россию царевичи. Русское правительство весьма резонно постановило предложить им оставить Грузию, где их присутствие, при их постоянных распрях друг с другом, было теперь безусловно неудобно. Однако, царевичи покамест упорно не пожелали выехать из Грузии, и только дети Георгия ХII-го—Баграт, Иван и Михаил—отправились в Россию.

А император Павел все ждал и ждал послов. Он уже составил вместе с князем Куракиным церемониал приема их. Но, как и покойному Георгию XII — ему не было суждено дождаться этих послов, князей Авалова и Палавандова. В марте 1801 года император скончался.

VII.

С его смертью в деле присоединения Грузии произошла заминка.

Как только грузины узнали о кончине императора, они загоревали и стали бояться, что новый русский монарх не согласится почему-либо принять их в подданство. Лазарев успокаивал их. В это время явилось в Грузию войско, посланное сюда еще покойным Павлом I и грузины приободрились.

Между тем, кончина Павла I, действительно, внесла замешательство в их дело, и грузины вполне справедливо подозревали, что новое русское правительство откажется от них: император Александр I, вступив на престол, высказал полное нежелание принимать Грузию. Его деликатной и гуманной натуре почему-то показалось несправедливым брать в подданство целый народ. По-видимому, он не был подготовлен игь этому вопросу и мало знал причины, приведшие Грузию к ея желанию слиться с Россией. Император передал дело о Грузии опять в государственный совет, указав «заняться вопросом, отвергнув вовсе цель корысти».

Государственный совет в своем заседании 8-го августа 1801 г. и на этот раз пришел к тому выводу, что Грузию принять необходимо.

На запрос государя:

«принятием Грузии в подданство России не будет ли поступлено несправедливо, относительно наследников престола того дома?»

совет отвечал, что

«несогласия царского дома грозят слабому государству пагубным междоусобием».

Кроме того, государственный совет убеждал государя еще следующими доводами:

«покровительство, оказываемое Грузии с давних пор Россией, требует, чтобы для собственного достоинства империи Грузия была сохранена».

«Желание всего народа быть в подданстве у России устраняет всякий вид насилия, произвола и несправедливости в деле его присоединения».

Кроме того, так как Грузия публично уже радовалась присоединению— то несправедливо теперь разочаровывать ее.

Все эти доводы, наконец, убедили императора возобновить начатое его отцом дело. 12-го сентября 1801 г. последовать новый Высочайший манифест о полном присоединении Грузии. Генерал Кнорринг, и ранее много потрудившийся в деле присоединения Грузии, был назначен главнокомандующим Грузии.

Грузия была разделена на 5 уездов (Горийский, Лорийский, Душетский, Телавский и Сигнахский) и в ней введены русские учреждения. Царевичам было предложено выехать в один из губернских городов России по выбору, и назначалось ежегодное жалованье в 10,000 р. каждому.

На этот раз члены грузинского царствующего дома вняли приглашению выехать, и вступили в русскую службу. Один из них, а именно Давид царевич, впоследствии занялся литературой и написал «Историю Грузии», которую мы цитировали. В Грузии остались лишь две царицы—вдовы царей Ираклия II и Георгия Ираклиевича: обе они упорно отказались покинуть родину.

Вскоре был обнародован Кноррингом новый манифест и в Тифлисе. Выдержку из этого манифеста, замечательного по своему глубоко гуманному и прочувствованному содержанию, мы приводим здесь,так как она чрезвычайно ярко характеризует императора Александра I-го:

«Чувство ваше и глас грузинского народа преклонили Нас не оставить и не предать на жертву бедствия язык единоверный, вручивший жребий свой великодушной защите России. Не для приращения сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширнейшей в свете империи, приемлем Мы на себя бремя управления царства грузинского. Единое достоинство, единая честь и человечество налагают на Нас священный долг, вняв молению страждущих, в отвращение их скорбей, учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому щит закона».

В этих знаменательных словах сказалась вся чуткая деликатность высшего представителя России, этой могучей державы, принимавшей в свои материнские объятия измученную, исстрадавшуюся маленькую державу. «Не для корысти» взяла Россия этот «драгоценный алмаз своей короны»; чудную и богатую землю, где «столпообразные руины» и «звонко бегущие ручьи» озарены южным солнцем и овеяны ароматом роз. Для корысти брали ее, проливая ея кровь, разрушая ее, Византия, Персия и Турция. Россия же долго сомневалась, как бы не оскорбить ее, не обидеть «захватом». Высшая степень государственной культуры уважение к соседней державе, как к личности, сказалось в политике России, — но присоединении Грузии мы, русские, можем вспоминать со светлым чувством нравственного удовлетворения и гордости за свою справедливую и честную родину.

Огонек, №3, 20 января 1901 г.

Еще по теме:

Присоединение Грузии к России

Столетие занятия Тифлиса русскими войсками и последний царь Грузии, Георгий XII

Грузинское царство (К столетию присоединения его к России)

Грузинское царство (К столетию присоединения его к России). Окончание