Генерал Алексеев
Часть 1
Умер Михаил Васильевич Алексеев.
После тяжких страданий, окруженный семьей и близкими, как истинный, глубоко религиозный христианин—отошел он в вечность, провожаемый искренними слезами и горем всех его знавших. Не от вражеской пули или осколка снаряда пал идейный вождь добровольцев: старый недуг, подкосивший здоровье, усиленный тяжелыми условиями жизни во время 1-го Кубанского похода, свел его в безвременную могилу...
***
Я не буду писать о деятельности генерала Алексеева и ее значении в жизни России: история воздаст должное его заслугам и увековечит его светлую память; хочу только поделиться с читателями несколькими воспоминаниями, быть может, незначительными, но все же характеризующими этого замечательного русского человека. Да будет благословенно его имя!..
***
Четверть века тому назад, юнкером Николаевского кавалерийского училища, я впервые увидел подполковника Генерального штаба М. В. Алексеева. Он читал в моем классе лекции по администрации, науки нужной, но весьма скучной. Хороший тон и „традиции юнкеров славной школы" повелевали тогда относиться с уважением только к верховой езде и вообще к наукам, имевшим непосредственное к ней отношение.
Это однако не помешало училищу за свое почти вековое существование дать много тысяч прекрасных офицеров, среди которых немало было славных имен и не только на военном поприще; но—молодость, далека ли она от детства и юности с их неразумием и шалостями?
Без особой любви отнеслись „г.г. корнеты" и к скучной администрации. Однако все попытки не учиться—были очень скоро прекращены талантливым преподавателем: он не ставил дурных отметок; никогда не издевался над беспомощно „плавающим" во время репетиций юнкером, а спокойно снова читал ему сжато и образно свою лекцию и умел заставить выучить все тут же на месте.
Тетради наших практических упражнений — (а их было немало!) всегда носили следы упорной и усидчивой работы руководителя: мы получали их обратно исписанными четким почерком пометками красными чернилами со ссылками на статьи уставов и законов. Видно было искреннее желание научить нас, а не отбыть только номер. И эта добросовестность невольно заставляла легкомысленную молодежь хорошо учить лекции Михаила Васильевича и знать его предмет.
Прекрасный знаток техники военного дела, уставов, наставлений и пр., он и во время летних занятий по тактике также усердно и добросовестно учил нас и умел заинтересовать работой: он лично на местности проверял шагами размеры позиций, биваков и пр., учил не только рассказом но и показом, подтверждая примерами из военной истории правильность того или другого решения. Поверки наших работ являлись живыми лекциями в поле, которые навсегда оставались в нашей памяти.
Его манера обращаться с юнкерами добродушно—насмешливая и доброжелательная, но вместе с тем чуждая всякого заигрывания и амикошонства, невольно внушала уважение и располагала к нему сердца молодежи, однако он умел быть требовательным и строгим к лентяям и лодырям, но никогда не был жестоким и мстительным, достаточно было проявить хоть тень раскаяния и старания, и Михаил Васильевич быстро забывал свое неудовольствие на провинившегося и снова всей душой старался научить и передать юноше свои богатые познания, свое безупречно-честное, добросовестное отношение к делу...
В академию он пошел не на четвертом году службы, как значительное большинство офицеров генерального штаба, а прослужив в строю скромного армейского пехотного полка больше десяти лет, ушел оттуда ротным командиром, имея уже хороший служебный и жизненный опыт.
Среднего роста, сухощавый, с живыми движениями, он был неутомимым ходоком и "шикарные гг. корнеты", которых он беспощадно таскал за собой пешком по съемочному участку, выдумали про него даже анекдот, приписывая ему фразу, будто бы сказанную им в ответ на предложение эскадронного командира юнкеров дать ему лошадь для переезда на участок:
"Нет, благодарю! Мне нужно скорее попасть туда—я пойду пешком!"
Строгий к себе в отношении своих обязанностей, он требовал того же и от юнкеров. И в результате—работы его партии оказывались всегда лучшими, и его ученики, забыв свое неудовольство на пешую тренировку и суровые лишения таких удобств, как съемка на извозчике, переноска планшета и съемочных принадлежностей наемными мальчишками, приятный сон в кустах или флирт с дачницами, в то время, как более старательный товарищ беспомощно "ловил горизонтали",—все же впоследствии были глубоко благодарны подполковнику Алексееву за то, что он сумел научить их знанию и искусству, столь нужному в военном деле.
Л. Богаевский.
Донская волна 1919 №02(30), 6 января
Еще по теме:
Генерал Алексеев. Часть 1
Генерал Алексеев. Часть 2
Генерал Алексеев. Часть 3
Генерал Алексеев Часть 4
| 