По материалам журнала "Пробуждение" № 05 за 1917 г.
Очерк Н. Кадмина
Временное правительство постановило отменить смертную казнь во всех случаях, в которых действующими гражданскими, военными и военно-морскими уголовными законами установлена, в качестве наказания за преступные деяния и таковую заменить каторгою срочною или бессрочною.
Великая свободная Россия, смывая с себя грязь преступного режима, смыла и это кровавое пятно.
Французская революция изобрела гильотину. Русская революция отменила смертную казнь.
Да здравствует русская революция!
Великим делом человеколюбия ознаменовала русская революция свою победу над рухнувшим строем, который захлебывался в крови своих жертв, который не мог существовать без казней.
Новая власть, верная лучшим традициям русской интеллигенции и русской общественности, сочла своим священным долгом превратить в действующий закон то, что было, как закон, формулировано первым народным представительством и что соответствовало величию и моральному значению совершившегося ныне освобождения России.
Свершилось. То, что считалось всегда утопией, теперь стало фактом.
Временное Правительство в своем смелом шаге не остановилось перед доводами людей практики, которые находили, что состояние войны — не время для гуманных реформ; оно не склонилось и перед теми настроениями, которые стремятся запечатлеть победу свободы уничтожением злейших врагов ее.
И мы думаем, что не только с точки зрения тех моральных велений, которые осуждают смертную казнь всегда и везде, но и под углом зрения целесообразности закон об отмене смертной казни во всех ее видах и во всех случаях является решением столь же гуманным, как и мудрым.
Новый строй показывает всему миру, что русская свобода стремится обосновать свое царство на идее человечности. Временное Правительство своим актом дает линию поведения для всех граждан в борьбе с темными силами. При всей решительности этой борьбы, при всей необходимости очищать страну от ядовитых элементов старого режима, новая власть не будет прибегать никогда к бесчеловечным и безнравственным приемам, на которых зиждился старый порядок. Громче всяких слов, убедительнее, чем всякие декларации, говорит об этом закон об отмене смертной казни.
Смертная казнь отменена в России навсегда и безвозвратно. Осуществилось, наконец, то, о чем вопила совесть народная, что проповедовали гении и лучшие умы в морали, литературе и искусстве, к чему стремились честные политические борцы—и чему учила сама наука о наказании.
В 1908 году, когда наши интеллигентные слои были охвачены мыслью достойно ознаменовать восьмидесятилетие Льва Толстого, это ознаменование было единодушно решено связать с борьбой против смертной казни. Предложение образовать лигу борьбы было всюду принято восторженно. Воззвание в короткое время собрало тысячи подписей.
Смертная казнь не находила никаких оснований—ни нравственных, ни практических, ни правовых. Она и не была явлением права: она была всегда только актом мести, не наказанием, а расправой, не карой, а убийством. И это убивание, возведенное в закон, марало самый закон и отнимало у него его высшую—божественную сущность. Судья при смертной казни был—не служителем провосудия, а презренным палачом.
Эта истина была даже у нас сознана давно—и еще при Елизавете Петровне смертная казнь была отменена. Смертная казнь всегда была противна правосознанию русского народа, и в области общеуголовной мы обходились без этой ужасной кары тогда, когда она свирепствовала беспредельно в других более культурных и образованных странах. Но когда дело касалось самообороны старого режима против его врагов, старая власть, попирая это правосознание, восстанавливала смертную казнь при принципиальном ее отрицании. Не для правосудия, а из политических видов, ее применяли к отдельным видам преступлений, но даже и при этой беззастенчивой игре понятием правосудия, эшафоты воздвигались крайне редко. Даже при крутом и деспотичном Александре Третьем, взошедшем на престол, обагренный кровью отца, и жаждавшем посчитаться с революцией, которая в ту эпоху была загнана в подполье,—смертная казнь была у нас редчайшим явлением.
Расцвела она только при Николае ІІ-м. Этот—с виду мягкий царь с голубыми детскими глазами — был истинным благодетелем палачей. При нем они никогда не сидели без «работы», а с осени 1905-го года, когда он должен был пойти на маленькие уступки народу, начался на истерзанной Руси настоящий пир палачей. Это еще более усилило внутреннее негодование русского общества против смертной казни.
Поэтому-то, когда в I Гос. Думе впервые раздался властный голос народных представителей, то краткий и выразительный законодательный проект, принятый единогласно Гос. Думой, гласил об отмене смертной казни.
— Кого может почтить перспектива пролития крови?—восклицал в первой Думе Родичев. — Короля людоедов, властителя зулусов! Так отживший режим, утративший разум, трясется над смертными приговорами и хочет ими упиться.
И встают перед нами эти незабвенные дни первой Думы, которая тщетно звала старую власть к порыву великодушия государственной мудрости.
Сколько сильных и ярких слов, сколько трепетных сердечных порывов, сколько народного вдохновения было вложено в это стремление—спасти, очистить страну от кровавых расправ старого строя.
Народные представители, деятели первой Думы, просили, молили, заклинали старую власть, требовали отмены смертной казни во имя государственной мудрости, человеколюбия и, наконец, веры, во имя Христово.
В ответном адресе первая Дума писала:
«Смертная казнь никогда и ни при каких условиях не может быть назначаема. Гос. Дума считает себя вправе заявить, что она явится выразительницею единодушного стремления всего населения в тот день, когда постановит закон об отмене смертной казни навсегда. В предвидении этого закона страна ждет приостановления ныне же вашею, государь, властью исполнения всех смертных приговоров».
Слова Думы услышаны не были...
— Недопустимо!—повествовал занимавший в то время пост министра юстиции,—Щегловитов.
А когда слова Щегловитова о недопустимости отмены смертной казни показались недостаточными, старая власть выпустила главного военного прокурора Павлова, залившего страну потоками крови.
В течение первой сессии, несмотря на все думские запросы и мольбы, были совершены десятки казней. 19-го июня 1906 года Государственная Дума вотировала закон об отмене смертной казни в той самой редакции, как он издан теперь.
Через несколько дней она была распущена, а старая власть на вопли страны ответила устами П. А. Столыпина,—ответила военно-полевыми судами, и страна захлебнулась в крови. Премьер-министр Столыпин, платя за произведенное на него покушение, ввел военно-полевые суды, которые действовали среди совершенно мирного населения по всей России, знали один приговор:
смерть и явились, в сущности, организованным массовым истреблением неугодных режиму людей.
«Столыпинским галстуком» было в короткое время удушено более трех тысяч жертв—и для этой беспримерной и небывалой кровожадности не хватало палачей.
Что должны сказать теперь заключенные в крепость холопы самодержавия: Щегловитовы, Штюрмеры, Протопоповы, Риманы, Ренненкамфы и другие наемные палачи и убийцы по призванию душившие заскорузлыми от крови руками русский народ, но трусливо озиравшиеся и дрожавшие за свою ничтожную жизнь при аресте. Теперь эта власть, рассыпавшаяся в прах, должна пасть на колени перед великодушным новым правительством и сказать:
— Эти люди отменили смертную казнь не для себя, а для нас! Мы убивали их, а они нас помиловали!
В этом сказалось величие народного духа. Сказалась красота стремлений народа.
Так пусть же величие и красота скажутся до конца! Пусть займется заря нашей новой свободной жизни без виселиц, без расстрелов!..
Да здравствует Русская Революция!
Да здравствует первый русский народный министр юстиции!
На одной из площадей столицы будет воздвигнут памятник погибшим за свободу в мартовские русские дни.
Но есть одно место в окрестностях Петрограда, и о месте этом надо вспомнить теперь, и место это тоже надо украсить печальным памятником. Это место—Лисий нос, проклятый угол, где палачи царя вешали по приговору палачей-судей. Там находятся безвестныя могилы людей, служивших революции. Пусть будет отмечено памятником это злое место, и лучшей надписью на этом памятнике была бы дата того дня, когда навсегда, повсюду, по всяким делам была отменена смертная казнь.
Н. Кадмин.
Еще по теме:
Революция. 1917 год. Предисловие
.............................................................................
Революция и Ленин (конец апреля 1917 г.)
Революция. Генералы против братания (конец апреля 1917 г.)
Революция. Погромная агитация против большевиков и Ленина
Революция. Ген.-л. Корнилов о положении Петрограда (24 апреля 1917 года)
Революция. Отмена смертной казни
Революция. Отставка А. И. Гучкова (май 1917 г.)
| 