Полезные советы от наших прапрабабушек. Жизнь в свете. Музыка в обществе. - 18 Ноября 2013 - Дневник

Музыка, по большей части, есть занятие общественное; ее нужно очень любить для того, чтобы заниматься ею в одиночестве, и мы можем находить в этом действительное удовольствие только умея быстро и хорошо читать ноты.
Впечатлительные натуры любят музыку ради нее самой, но играющим редко удается испытывать такие же чувства, какие овладевают слушающими.

Следовательно, музыкальность не есть талант эгоистический, и хотя бы его развивали лишь с целью добиться одобрения и удовлетворить свое тщеславие, все-таки он доставляет удовольствие окружающим.

Музыкант должен прежде всего заботиться о том, чтобы нравиться своей публике. Скажем больше — это необходимо, если он не желает превратиться в палача, терзающего слух своих невольных жертв.

Сообразительный, не эгоистичный музыкант, отложив в сторону свое собственное тщеславие и вкус, думает только о том, чтобы доставить удовольствие своей игрою, и для этого, прежде чем сделать выбор пьес, он должен изучить своих слушателей.

Для любителей, но не знатоков музыки, следует играть легкие, понятные вещи, как арии из известных опер, увертюры, модные вальсы и т. под. пьесы, нравящиеся всем. Длинные, классические произведения, требующие основательного понимания музыки и напряженного внимания, могут быть играны только для избранного, немногочисленного кружка знатоков.

После длинной пьесы всем понравится короткая, и иногда чрезмерная длина первой пройдет незамеченной.

Одно из важнейших правил игры в обществе—это не останавливаться над сделанной ошибкой. Нужно уметь проскользнуть дальше, перескочить через несколько тактов в случае надобности, но не останавливаться ни на мгновение. В особенности это правило следует соблюдать при совместной игре, когда остановка одного участника, сбивает остальных. Плохой аккомпаниатор также невыносим, как плохой партнер, в висте. Если не чувствуешь себя вполне способным к этой роли, лучше заранее отказаться от нее.

Заставлять просить себя — также один из крупных недостатков молодых музыкантов. Следует сразу согласиться или отказаться, и потом уже не изменять своему слову. В маленьком кружке каждый, даже не искусный исполнитель, из любезности должен внести свою лепту. В обществе, где присутствую артисты, обязательно отказываться от исполнения, если не сознаешь в себе силы помериться с ними.

Певицы, не умеющие себе аккомпанировать, должны остерегаться принимать услуги лиц, неизвестных им по искусству и манере их игры.

Страх перед большим обществом часто лишает исполнителей уверенности и блеска. Лучший способ, для избежания этой неприятности—приучать детей с раннего возраста играть перед гостями. В артисте часто не хотят допустить возможности страха, и неуспеха, его приписывают неспособности. Есть разные роды страха: происходят от опасения дурно сыграть легко излечивается тщательным изучением избранных пьес; страх, рождающийся от природной робости, проходит со временем от привычки; наконец, третий и самый неотвязчивый страх есть просто нервное состояние, происходящее от боязни наскучить своим исполнением, и побуждающее ускорять темп, чтобы поскорее дойти до конца, такого рода страх исчезает только в маленьком кружке, в симпатии которого музыкант уверен, где его любят и понимают, и где он отдается своей музыке, не боясь никому быть в тягость.

Скажем теперь несколько слов о слушателях. Слушатели держат артиста в своей власти; они могут его вдохновить или уничтожить, одобрить или подавить по произволу. В частном кружке и в концертной зале, слушая любителя или профессионального артиста, деликатные и хорошо воспитанные люди сохраняют безмолвие и придают своим лицам выражение внимания. Разговоры и перешептывания во время музыки служат признаком весьма дурного тона. Манера гостей держать себя много зависит от хозяйки дома. Если большинство приглашенных не любят и не понимают музыки, то лучше ей вовсе отказаться от музыкальных вечеров, чем подвергать исполнителей — общему невниманию, а гостей—скуке. В противном же случае, она рискует возбудить неудовольствие в обеих сторонах.

Но если уже музыкальный вечер состоялся, то на хозяйке лежит обязанность деликатно призывать к порядку забывшихся гостей. Ей стоит только произнести едва слышное: ш-ш-ш! или приложить к губам палец, чтобы воцарялось желанное молчание. Нарушение же порядка и тишины самой хозяйкой дома—немыслимо и непростительно.

По этому поводу рассказывают следующий анекдот о Бетховене. Однажды, когда он играл пред обществом немецких аристократов в доме своего друга и покровителя графа 3., кто-то из присутствующих начал шёпотом разговор. Бетховен тотчас же вскочил из-за фортепиан, произнес крупную брань и ушел. Высокомерные и щепетильные немцы очень обиделись такою грубостью артиста, и граф 3. после этого не встречался больше с Бетховеном.

С гораздо большим тактом поступил в подобном же случае Лист. Играя в присутствии австрийского двора, Лист приметил, что император занят тихою беседою с одним из своих приближенных, не удостаивая игру артиста должного внимания.

Внезапно Лист останавливается. Общее смятение. Изумленный император прерывает разговор и вопросительно смотрит на него. К артисту приближается камергер.

— Что случилось, господин Лист? Что с вами?
— Ничего, — во всеуслышание отвечает музыкант,—но император разговаривает... Разве все не должны молчать в это время?..

Играющим всегда следует аплодировать, не указывая на их ошибки или недостатки в исполнении.

Вообще, худшие исполнители должны выступать сначала для того, чтобы их игра или пение не показались слишком слабы и бледны после искусного артиста.

Советуем нашим юным читательницам выбирать для игры в обществе пьесы короткие, но красивые, не слишком громкие и шумные, и по возможности веселые.

Мы также советуем им не отказываться и не жеманиться, если их попросят поиграть танцы, но самим предложить это от доброго сердца. Пусть они будут уверены, что многие оценят эту любезность по достоинству, и все общество будет искренно благодарно за доставленное удовольствие.

Хозяйке дома позволяется петь или играть у себя на вечере только в весьма редких, исключительных случаях: напр., если она обладает замечательным талантом и присутствующие неотступно просят ее об этом, если больше некому аккомпанировать желающим нет, или если общество желает танцевать, а играть танцы больше некому, кроме нее. Но и в таких случаях она не должна забывать своей роли хозяйки, и обязана раньше этого сначала принять всех гостей, поговорить с каждым, распорядиться по хозяйству и пр.

Эти указания не относятся однако к дочери хозяйки дома, которая, не неся таких обязанностей, как ее мать, должна первая открыть для того, чтобы простота эта послужила одобрением для остальных.

Само-собою разумеется, что она не будет прерывать себя встречами новоприбывших, а эти последние, в свою очередь, дождутся конца ее исполнения, чтобы поздороваться с нею.

Вообще же, благовоспитанные особы никогда не входят в залу во время исполнения пьесы, но ожидают ее конца, приказав лакею обождать с докладом. В случае, если в дом приглашены известные артисты, хозяйка заранее распоряжается, чтобы во время пьесы не открывали двери. Не следует торопиться началом музыки для того, чтобы дать срок всем собраться, и чтобы исполнителям не пришлось играть перед залом на половину пустой, или быть прерываемым беспрестанно отворяющимися дверьми.

Порядок приглашения к исполнению любителей или артистов, требует много деликатности и такта, так как первых и последних играющих слушают обыкновенно меньше; поэтому это должны быть лица с меньшим талантом, которыми можно немного пожертвовать. Затем, не следует уничтожить слабый талант, поместив его между двумя крупными. Если в распоряжении хозяйки дома находятся не только пианисты, но и певцы и струнные инструменты, это весьма удобно: разнообразие в родах исполнения оживляет общество и дает возможность играющим рельефнее выставить свои способности. Если же играют одни пианисты, то заранее следует распределить пьесы так, чтобы пьеса классическая чередовалась с современной, оперная ария с танцами и т. д. Этими простыми мерами на вечерах достигается оживление и избегается самое ужасное бедствие—скука.