КИЕВ. В четвертый день заседание начинается в 12-м часу. Допрашивается городовой Лещенко, прибывший вследствие заявления Сеницкого к пещере после обнаружения трупа. В виду запамятования показаний свидетелем, по ходатайству прокурора, показания Лещенко, данные следователю, оглашаются. Свидетель припоминает, что в кармане тужурки Ющинского был найден обрывок тряпки. На вопросы эксперта прозектора Туфанова свидетель удостоверяет, что верхняя часть спины убитого плотно прилегала к стене пещеры.
Предъявляется кусок полотняной наволочки. Свидетель не помнит, эту ли тряпку он вынимал и обратно положил в карман покойного. На вопрос прокурора, было ли занесено в протокол околоточным то, что тряпка взята из кармана Ющинскаго и обратно туда положена, Лощенко отвечает незнанием. "А эта тряпочка имеет большое значение"—замечает прокурор. По ходатайству Грузенберга, последние слова прокурора заносятся в протокол.
Околоточный Погорский показывает, что 20 марта он получил из участка записку об обнаружении трупа и, отравившись на место, произвел поверхностный осмотр, а затем прибыл пристав Рапота с помощником. При перекрестном допросе выясняется, что, по приказанию Рапоты, свидетель произвел предварительное дознание и составил протокол со ссылкой на 258 статью устава уголовного судопроизводства. По ходатайству прокурора, удостоверяется, что протокол составлен без указания на 258 ст. Свидетель не помнит, осматривал ли карманы тужурки покойного. Обрывки бумаги видел около пещеры. Оглашаются показания свидетеля на предварительном следствии. Прокурор обращает внимание на противоречия в показаниях свидетеля на предварительном и судебном следствиях.
По ходатайству прокурора, председатель разъясняет присяжным статью 258. Прокурор добавляет, что по 258 ст. полиция заменяет следователя только тогда, когда прибытие его затрудняется, если же может прибыть немедленно следователь, то 258 ст. не применяется. Председатель указывает на отдаленность в данном случае места происшествия.
Журналист Борщевский, принимавший в редакции "Киевской Мысли" Александру и Луку Приходько, пришедших с просьбой напечатать о пропаже Андрея, свидетельствует, что был поражен загадочным поведением родителей, которые, заявляя об исчезновении мальчика, были спокойны, а Лука даже улыбался. Однако, свидетель не решился по собственному почину идти к следователю. Когда же обнаружили труп, свидетель 22 марта, зайдя к следователю 9 участка Прокофьеву за сведениями для редакции, между прочим, спросил, важно ли для дела поведение Приходько в редакции. Прокофьев ответил утвердительно и посоветовал заявить следователю, производившему следствие об убийстве, иначе свидетель не заявил 6ы. Шмаков обращает внимание, что Борщевский у следователя не ссылался на Прокофьева, и что заявление сделано Борщевским 22 марта, а уже 24 марта Приходько были арестованы.
Свидетельница Клейнман к известному из обвинительного акта рассказу Симоненковой, поддерживающей версию об убийстве мальчика отчимом, матерью и братом отчима из корыстных целей, прибавляет, что Ордынский слушал рассказ из за двери.
Анна Заблуцкая, в доме которой в слободке жили Приходько, показывает, что в ея одноэтажном доме, состоящем из трех небольших квартир, из ея квартиры слышно все, что делается у соседей. Утверждает, что убийства в ее доме не было. Мать, узнавши об убийстве мальчика, горевала, и ее приходилось отливать водой. Удостоверяет, что Лука проводил всю неделю в городе, не ночуя дома, возвращался только домой в субботу вечером и уходил в понедельник утром.
Прокурор подчеркивает слова свидетельницы, что на субботу Андрей ночевал дома, и свидетельница слышала, как он баловался с ее братьями.
Свидетельницы Мякшиловы удостоверяют хорошее отношение семьи к мальчику.
Заблуцкий, муж Анны, в общем подтверждает показания жены; лишь относительно Луки Приходько он утверждает,что будто Лука всегда ночевал дома также ночью с пятницы на субботу. При перекрестном допросе выясняется, что свидетель лично не проверял, дома ли квартиранты, и лишь жена сообщила, когда он запирал ворота, что все дома. Патогуз, квартирант Заблуцкого удостоверяет, что шума в квартире Приходько не слыхал. Александра, узнавши об убийстве сына, была огорчена и плакала.
Журналист Ордынский излагает известные из обвинительного акта и слышанные им в доме Клейнман от прачки Симоненковой сведения об убийстве Ющинского, которые он по собственной инициативе сообщил следователю. Симоненкова сказала: „Все говорят, убил евреи, а я знаю, кто убил».
Шмаков, Замысловский и Дурасович предлагают свидетелю ряд вопросов о свидании трех сотрудников "Киевской Мысли", сыщика Выгранова в Веры Чеберяк в кабинете ресторана. Свидетель был в кабинете, но выходил по срочному делу к телефону, а потому всего рассказа Чеберак, производившего впечатление достоверного, не слышал. Слыхал, однако, что Чеберяк говорила, что Ющинского убили братья Мифле и кто-то еще из родственников. В ресторане пробыли часа полтора. Брать на себя вину никто Чеберяк не уговаривал. Деньги платил всяк за себя. Хозяином собрания был, по-видимому, Бразуль Брушковский. Вообще Чеберяк очень осторожна, но Выгранову доверяла.
Отвечая Грузенбергу свидетель устанавливает, что следователем, производившим следствие, было напечатано в «Киевской Мысли" объявление, предлагавшее сообщить, кто что знает об убийств Ющинского.
Прокофий Ященко подтверждает, что слышал от брата Василия, что он видел приблизительно в 7 ч. утра 12 марта человек, проходившего в местности около завода Зайцева, недалеко от пещеры. Свидетель желает предъявить суду полученную им вчера от его соседа, сапожника Полищука, прокламацию, взятую последним на кладбище при похоронах Ющинского.
Зарудный ходатайствует о вызове Полищука в качестве свидетеля и о приобщении прокламации к делу. Прокурор не усматривает в заявлении Ященко нового обстоятельства и настаивает на отклонении ходатайства, принципиально же находит необходимым так или иначе, выяснить вопрос о прокламациях. Ходатайство судом отклоняется.
Допрашивется хозяин пивной в Лукьяновке Добжанский, слыхавший, как Наталия Ющинская, придя к пещере, говорила, что убил никто другой, как свой. Спрошенный Замысловским, свидетель показывает, что слова эти сказаны до прибытия властей, когда неизвестен был характер ран на трупе. В день обнаружения трупа, свидетель с Чеберяк ходил к пещере и утверждает, что найденную около пещеры фуражку Чеберяк признала принадлежащей Андрею. Чеберяк свидетель знает, как укрывательницу, заходившую в его пивную с различными темными личностями. Спрошенный Дурасовичем и Шмаковым, свидетель признает, что знал Шнеерсона. торговавшего сеном, я также Бейлиса.
Прокурор просит занести в протокол показания Добжанского о знакомстве с Выграновым и заявление о словах Наталии, будто убийство совершено родными. Относительно Федора Нежинского свидетель показывает, что последний приходил в пивную, взволнованный, 19 марта вечером и пальто у него было в глине. Мальчик Григорий Жуковский показывает, что, по просьбе Федора, тогда же очищал пальто от глины. По ходатайству Замысловского устанавливается, что на предварительном следствии свидетель показывал, что Федор просил его почистить пальто, фуражку и брюки. Однако, свидетель утверждает, что не говорил этого на предварительном следствии. Далее свидетель показывает что Федор по обнаружении трупа, не смотря вещей, сказал что знает,что оне его, Андрея. Замысловский указывает, что на предварительном следствии свидетель показал, что Федор, посмотрев на тужурку, признал Андрея. Спрошенный Замысловским, свидетель показывает что к следователю его водил Выгранов.
Допрашивается печник Василий Ященко, видевший у канавы, близ места происшествия, 12 марта неизвестного человека в черных пальто и брюках, с белым платком на шее а черными усами и затылком. Неизвестный к пещере не подходил, а направлялся к лесу. Узнав о загадочном преступлении, свидетель, ходивший в день, когда видел неизвестного, за получением денег к Семенову, у которого работал, справился с записью в книге относительно даты получения, и оказалось именно 12 марта. О своих соображениях относительно неизвестного, свидетель рассказал брату и знакомым, но полиции не заявлял.
Через несколько дней к свидетелю приходил брат матери убитого и расспрашивал о неизвестном, объясняя, что его теряют. При описании примет последний повторял это. К свидетелю являлся затем Выгранов и также расспрашивал. Ященко впоследствии дважды предъявляли для опознания Луку Приходько, одежду которого свидетель нашел подходящей, лица же признать не мог, ибо видел неизвестного на значительном расстоянии. При предъявлении Луки усы и затылок у него были черны. При производстве очной ставки свидетель находит, что Приходько не похож на того неизвестного. При предъявлении Лука был без бороды. Предъявляли его дважды, раз на месте, затем в участке, в присутствии следователя, в один и тот же день. При предъявлении присутствовал Красовский и временами заходил Выгранов. Гримировал парикмахер (?) Александра Приходько показывает, что 12 марта Лука был в бороде; побрили его при вторичном аресте. Спрошенный прокурором Лука показывает, что у него брили бороду и гримировали при первом предъявлении. Спрошенный Замысловским, свидетель показывает, что между первым и вторым предъявлением прошло два-три часа, но возможно, что часть грима осталась на нем. Более свидетель был (?) в участке. Мылом не мылся. Жуковский показывает, что Лука ходил в бороде, а также без бороды. Лука возражает, что ходил преимущественно с бородою.
Маклаков, сопоставляя даты убийства Ющинского 12 марта и предъявления Луки сыскной полицией Ященке 30 июня напоминает показания свидетелей, что Лука иногда брил бороду, обращает внимание, что за три месяца борода могла отрасти и поэтому при предъявлении Луки Ященко потребовалось бороду сбрить.
В перекрестном допросе принимают участие суд, обвинитель, решительно все защитники и истцы. Устанавливается, что Шаховский, проживавший рядом с Верой Чеберяк, 12 марта в девятом часу утра, направляясь в Куреневку на ловлю птиц, видел на улице Женю Чеберяк с Андрюшей, направлявшихся к заводу Зайцева. Андрюша, имевший в руках баночку с порохом, был без пальто и книг, которые, по предположению свидетеля, он оставил у Веры Чеберяк. Андрюша шутя ударил Шаховского. После этого свидетель Андрюшу не встречал. Дня через 3 встретил Женю, рассказавшего ему, что они гуляли 12 марта на заводе, где за ними гнался мужчина с черной бородой. Забор на заводе Зайцева до обнаружения трупа был старый, дырявый; новый поставили после находки трупа. Сбивчивость в показаниях свидетель объясняет боязнью, ибо ему угрожали подколоть его. В августе на него набросилось 8 человек; набросившиеся были люди русские. При допросах Сыщики Вагранов и Полищук поили его водкой, стращали и советовали показывать против Бейлиса. Шмаков спрашивает: «А кто учил показывать на Бейлиса?». Свидетель молчит. Затем говорит: «Ответить не могу, мне свет милее». Замысловский, напоминая свидетелю его слова: «пришьет к делу Менделя», просит объяснить, что это значит – сделать неприятное или правду сказать? «Сказать правду», - отвечает Шаховский.
Городовой Осадчий, прибывший к пещере в день обнаружения трупа, в пещеру не входил и предъявленных бумажек с проколами не помнит. Около пещеры видел обрывки грязных тетрадей.
Помощник пристава Вышинский, оказывавший содействие при розысках Красовскому, впоследствии бывший в распоряжении подполковника Иванова и присутствовавший при предъявлении Луки печнику Ященко, между прочим, показывает, что он выяснил, что у Ющинского было много товарищей русских и евреев; в числе последних был Арендарь. Выясняя обстановку жизни Чеберяк, свидетели узнали, что Чеберяк посещал Снигаевский и Латышев.
Далее показывает, что Шнеерсон столовался у Бейлиса. Свидетель указывает на жительство других еврее в той местности, в том числе свидетели Чернобыльского. Спрошенный Шмаковым, показывает, что отец Шнеерсона был еврейским резником. Файвель Шнеерсон высокого роста, черный, без бороды, прилично одевается. Забор в усадьбе весной 1911 г. был новый, но с отверстиями, в которые можно было пролезть.
В течение трех часов допрашивается Наконечный, по прозвищу Лягушка, живший в одном доме с Чеберяк. Допрашивают главным образом, представители гражданской истицы и прокурор. Сообщая о своих разговорах с фонарщиком, сообщившем свидетелю, что он видел Андрея 12 марта у ворот дома № 40 в обществе, Жени Чеберяк и какого-то другого мальчика, и говорившим потом, идя на допрос, что пришьет к делу Менделя, свидетель заявляет, что первому сообщению он не поверил, а потом считал обязанностью пойти к следователю и сказать, что может пострадать невинный. После переселения Приходько в слободку Андрея не видал, но дети говорили, что Андрей заходил играть к Жене Чеботарь.
Рассказывая об играх детей в усадьбе Зайцева, свидетель утверждает, что с осени 1910 г. катаний на мяле в усадьбе не было: усадьба обнесена высоким забором; раньше же, по рассказам дочери Евдокии свидетель знает, что в числе катавшихся детей бывали Женя и Андрюша. Свидетель не сомневается, что если бы действительно Мендель схватил Ющинского, то через час об этом известно было бы всей улице. На вопрос прокурора, что если бы убийство было совершено в доме, где жила Чеберяк, не стало ли бы об этом также скоро известно всем, отвечает: оно могло бы быть совершено 6олее секретно. У следователя Наконечный узнал, что Бейлис его боится; однако, свидетель тогда же заявил Бейлису, что его бояться нечего.
Выясняется, что у свидетеля из-за Чеберяк были неприятности с женой. Кроме того, жена его отсидела неделю за пощечину, нанесенную Чеберяк. Однако, свидетель заявляет, что это не создало для него неприязни к Чеберяк. Замысловский усматривает противоречие в показаниях свидетеля на предварительном и судебном следствиях и обращает внимание присяжных на ряд показаний свидетеля, подчеркивая, что на предварительном следствии свидетель показывал, что Шаховский, по словам последнего, видел Андрея с каким-то мальчиком, а теперь показывает, что видел с Женей и другим мальчиком. Прокурор также просит присяжных обратить внимание в некоторых частях на показание Наконечного. Зарудный просит запомнить все показания Наконечного.
Дочь Наконечного Евдокия запамятовала показания, данные у следователи. Показания оглашаются. Отвечая на вопросы, сообщает, что она часто каталась на мяле. Бейлис никого их детей не видал. На заводе Зайцева дети проникали через дырки в заборе. Года 21/2 уже не катались, ибо поставлен новый забор. Из прежних показаний свидетельница все забыла. Прокурор, придавая серьезное значение оглашенным показаниям свидетельницы обращает внимание присяжных, что излюбленного мяла не было и дети катались, где придется. Андрюшу свидетельница видела два раза после переезда в слободку. Рождество и перед Пасхой 1911 г. трое детей Чеберяк, Андрюша и свидетельница катались на миле. Куда пропал Андрюша, неизвестно. Григорович-Барский подчеркивает, что свидетельница категорически утверждает, что дети катались, пока не было нового забора.
Передопрашивается отец свидетельницы, заявляющий, что дочь неразвита и многого не понимает. Прокурор спрашивает: "У вас все 7 детей неразвиты?" По ходатайству Грузенберга, фраза заносится в протокол. Свидетельница прачка Симоненко, к показаниям, изложенным в обвинительном акте, добавляет, что Приходько знает Андрюшу, видела случайно раз.
Ряд свидетелей подтверждает добропорядочность покойного и угнетение родителей его смертью. Свидетельница гражданской истицы Чеховская заявляет суду, что в первый день суда в свидетельской комнате впервые видела Веру Чеберяк которая учила мальчика Заруцкого показывать на суде, что на завод Зайцева пошли кататься на мяле:
«ты, Женя и Андрюша; Бейлис гнался за вами; ты и Женя вырвались, а Андрюшу Бейлис схватил и потащил".
Заруцкий ответил: "Я этого не покажу, а скажу, чему вы учили меня". По показанию Чеховской, в комнате сидело человек 6, которых она может опознать. Прокурор заявляет: "Прошу эту новость занести в протокол". Грузенберг ходатайствует о занесении в протокол слов прокурора. Оба ходатайства удовлетворяются.
29 сентября 1913 г.
Более часа продолжался допрос жены фонарщика Шаховской, дающей крайне сбивчивые показания. Свидетельница твердо стоит лишь на том, что в субботу, в 9 часу утра, видела Андрюшу с Женей Чеберяк евшими конфеты. Что касается других обстоятельств дела, то свидетельница часто ссылается на запямятование или показывает противоречиво.
Перекрестный допрос, главным образом вращается около известного из обвинительного акта рассказа Волкивны о похищении мальчика, при чем создается несколько верой. Имеются показания, будто свидетельница Волкивна рассказывала лишь, что знает, как исчез Ющинский, а затем будто Волкивна видела, как Ющинский схвачен. Далее в двух показаниях на предварительном следствии речь идет о Бейлисе, увлекшем ребенка, а в третьем показании лишь о мужчине с черной бородой. Ныне свидетельница настаивает на последней версии. Наконец, в одном показании говорится, что рассказывавшая Волкивна была пьяна, а в другом — выпивши; на судебном же следствии свидетельница показывает, что едва держалась на ногах. Кроме того, свидетельница утверждает, что сыщики Выгранов и Полищук поили ее и учили, как показывать следователю. Однако, не ясно, чему, собственно, свидетельницу учили.
Мальчик Калюжный, на которого ссылалась Шаховская, как на свидетеля ея разговора с Волкивной, подтверждает, что присутствовал при разговоре, к которому присоединился подходивший сыщик Полищук, однако, удостоверить, о чем говорили, по запамятыванию, не может.
Вызывается студент Голубев. Свидетель входит в зал бледный и тихим, но спокойным голосом рассказывает, что свидетеля очень заинтересовали сообщения местных газет об исчезновении Ющинского, о находке трупа и о вскрытии Карпинским, обнаружившим около 50 ран. В качестве члена общества „Двуглавый Орел", Голубев присутствовал при отпевании тела.
В массе народа ходили чудовищные слухи; заметно было возбуждение; то говорили, что убила мать, то, что убили мальчики, наконец, говорили, что убили жиды. 17 апреля по инициативе монархических организаций была совершена на могиле Ющинского панихида. Познакомившись на панихиде с Наталией Юшинской и другой родственницей покойного, свидетель при помощи их начал проверять обстоятельства убийства.
При дальнейших показаниях свидетель вдруг останавливается. Среди защиты и экспертов голоса „Ему дурно". Свидетель опускается на поданный приставом стул и пьет воду; проректор Туфенов дает понюхать спирт. Оправившись, свидетель, с разрешения суда, продолжает показания сидя. Голос свидетеля слабеет, и прокурор просит отложить допрос до следующего дня. Профессор Павлов щупает пульс и заявляет, что пульс слаб и холодная испарина по телу. Пристав уводит свидетеля. За ним направляются эксперты профессора Кальян и Павлов для оказания медицинской помощи.
Оглашаются показания появившейся свидетельницы Равич, содержавшей неподалеку от квартиры Чеберяк лавку. В день похорон тела Андрюши свидетельница разговорилась с девочками Валентиной и Людмилой Чеберяк. Девочки сообщили, что Андрюша был у них недавно и пошел с Женей собирать подснежники. Впоследствии они изменили показания и стали говорить, что Андрюша не был уже целый год, и упрекали свидетельницу, зачем она передала прежний разговор, ибо теперь полиция беспокоит их мать. Замысловский напоминает, что свидетель Наконечный показывал, что Вера Чеботарь куда-то усылала девочек 12 марта, а на самом деле они были дома. Грузенберг напоминает присяжным, что Наконечный говорил не про обоих девочек, а лишь про Людмилу, в просит обратить внимание на то, что Андрюша и Женя ходили, по словам девочек Чеберяк, рвать подснежники, а не кататься на мяле.
В конце заседания допрашивается ряд свидетелей, не вносящих ничего нового. Лишь Рубан, работавший в мастерской Наталии Ющинской, показывает, что узнав об обнаружении трупа, отправился к пещере и, опознав Андрея, вернулся в слободку сообщить родным. Мать, тетка и бабушка Андрея буквально попадали с отчаяния. Свидетель же Жуковский показывает, что отчим относился к покойному хорошо, а мать обращалась с сыном жестоко.
Следующее заседание завтра.
В понедельник выезд суда для осмотра места нахождения трупа.
ИЗЪ ПЕЧАТИ
Отклики дела Бейлиса.
Употребляют ли евреи христианскую кровь?
Еврейство в большом трауре...
В его истории есть очень много страниц, вписанных его собственной кровью...
С делом Ющинскаго — Бейлиса, которое должно начаться слушанием 25 сентября, в Киеве, в историю еврейства, быть может, будет вписана новая мрачная страница...
Евреев обвиняют в ритуальных убийствах. Раскройте, читатель, перед собой страницы истории, и вы увидите, что человеческие жертвы богам приносились и римлянами, и греками, и галлами, и германцами, и... даже славянами.
И лишь одни евреи считали такие жертвы страшным грехом и тяжким оскорблением Бога-Саваофа.
Всякое убийство противно исконной психологии еврейского народа и всему его религиозному миросозерцанию.
Я знаю, что все то, о чем я говорю, очень старо, об этом много раз говорили и писали большие ученые, но все-таки я считаю своим нравственным долгом и напомнить читателю старые истины, знакомые всем, кто когда-либо внимательно читал Библию.
В законе Моисея существует заповедь: "Не проливай крови".
Народ, до мелочности придерживающийся Моисеева закона, не мог нарушить, не нарушает и не нарушит никогда вышеприведенных заповедей: "Не убий" и "Не пей крови", а тем более не спосо6ен это нарушение ввести в систему, в религиозном обряде!..
Народ, давший миру Иисуса Христа и апостолов, не убивает людей и не пьет их крови!
Г. Кривицкий.
