Война Англии с Трансваалем. 24 января 1900 г.. - 16 Февраля 2021 - Дневник

«Сегодня неприятель стрелял с холмов в несколько эскадронов пехоты, вышедших на рекогносцировку. Потерь не было. Буры продолжают сжигать траву на левой стороне горы Алис, чтоб иметь возможность следить за передвижениями наших войск».

Трансвааль и Оранжевая республика

под протекторатом Германии

(От нашего берлинского корреспондента)

Приезд уполномоченного Трансвааля, г. Лейдс, в Берлин вызвал здесь массу самых сенсационных толков. Несмотря на заверения г. Лейдс, что его приезд чужд каких-либо политических планов, здешние политики не унимаются и создают планы, касающиеся южно-африканских республик, один другого удивительнее.

Один из таких политиков уверял меня, что трансваальцы и оранжисты решили, если счастье им изменит, или военные действии затянутся на целые года, — одним словом, в критическую для них минуту, — поднести англичанам сюрприз: отдаться под протекторат Германии, в качестве автономного государства.

— И вы думаете, что Германия примет это предложение? — спросил я своего собеседника.

— А отчего же и не принять? В той же Африке, в 1885 году, Германия приняла под свой протекторат область Виту, а немного позднее мы заставили занзибарского султана признать германский протекторат над всеми землями, занятыми немцами в восточной Африке...

Следовательно, подходящие прецеденты существуют. Наконец, в Трансваале и Оранжевой республике масса наших соотечественников... А какой бы получился превосходный «буфер» между южными и северными владениями Англии! Гораздо лучше, чем Афганистан между Индией и вашими владениями!

Не следует также забывать, что наши владения на западном берегу Африки, так называемая область Людериц, лежащая между устьями Кунене и Оранжевой реки, почти соседняя с Трансваалем... Одним словом,— план этот превосходный и вполне осуществимый, все будет зависеть лишь от того, как к нему отнесутся другие великие державы, а Англии мы не боимся, — заключил мой собеседник.

План, несомненно, фантастический, но в оригинальности отказать ему нельзя, — подумал я...

(По телефону от нашего петербургского корреспондента)

— Из Лондона телеграфируют, что цензура становится крайне строга и не пропускает никаких известий о движении генерала Буллера. Тем не менее все убеждены, что Буллер в третий раз попробует прорвать линию буров для освобождения Ледисмита.

***

— Некоторые английские газеты сообщают за достоверное, что Буллер сражается уже два дня. Другие газеты сильно порицают поведение Буллера и указывают на опасное падение духа в армии и в населении Наталя, если Буллер не сдержит свои обещания, быть через неделю в Ледисмите.

***

— Получено сообщение, якобы из достоверного источника, что лорд Робертс затребовал от английского правительства присылки еще 90,000 человек новых подкреплений.

ЗАГРАНИЧНЫЕ ВЕСТИ

Англо-трансваальская война

Один из сотрудников «Веrliner Tageblatt» следующим образом описывает свое интервью у уполномоченного Трансвааля г. Лейдса:

«Над домом посольства развевается флаг южно-африканской республики. Представитель республики, столь ненавистный англичанам трансваальский посланник Лейдс, находится теперь в Берлине, и его осаждают посетители, натиск которых своей энергией напоминает битвы на берегах Тугелы.

В приемной посольства сидят на диванах и креслах все те, кто желает видеть интересного человека: представители берлинских и иностранных газет, крупные промышленники, горные инженеры, дамы ждут своей очереди и число их растет с каждой четвертью часа.

Телеграфист принес уже несколько телеграмм, секретарь посольства Джанкер ван-дер-Гофен снует по лестнице и, спускаясь из верхнего этажа в приемную к посетителям, с неизменной любезностью утешает слишком нетерпеливых, отвечает на не совсем порой скромные вопросы и затем быстро исчезает. Он постоянно любезен, всегда решителен и, прежде всего, постоянно в движении.

Наконец, и мы стоим в небольшой комнатке в первом этаже, где д-р Лейдс принимает посетителей. На одном из столов высится груда телеграмм и визитных карточек, а на письменном столе стоят две пишущие машины. В настоящую минуту они бездействуют, но куча изготовленных ими писем указывает на то, что они хорошо уже поработали сегодня.

Лейдс, высокий, стройный человек с смуглым лицом. Твердый взгляд его светлых глаз так и впивается в собеседника, и на прикрытых длинными белокурыми усами губах нередко играет ироническая улыбка.

В приветливых речах, которыми он встречает нас, сквозит железная воля, чувствуется, что этот человек в состояния проявить, когда следует, редкую энергию.

— Извините, что заставил вас ждать, но вы не можете себе представить, до какой степени у меня не хватает времени. Меня, впрочем, радует доброе отношение к нам в Германии, а именно отношение печати.

— Позвольте спросить вас, можно ли надеяться на скорое окончание войны после того, как англичане перешли обратно чорез Тугелу? Я разумею благоприятное для буров окончание.

Лейдс покачал головой:

—   Так скоро дело не может кончиться. Впрочем, мы, хотя и умеем защищаться, но мы не воинственный народ. На нас напали, и мы защищаемся; но если нам предложат мир, конечно, выгодный для нас мир, то мы ежечасно готовы заключить его.

—   Что называете вы выгодным миром, кроме, само собой разумеется, признания суверенитета вашего народа?

—   Суверенитет—это само собой, по далее (прошу заметить, что это мое личное мнение, так как я лишен возможности получать непосредственные инструкции из своей страны), далее, я полагаю, что республика может заявить свои права на некоторые, отнятые у нас англичанами земли.

—   Не заняты ли некоторые из этих местностей вашими войсками?

—    Да, конечно, но есть и другие, ранее украденные у нас англичанами! И затем...

—    Затем?

—   Не знаю, как на это смотрят у нас, но полагаю, что Трансвааль может заявить притязание и на одну гавань.

—    Это требование совершенно новое!

—   Нисколько. Уже ранее один английский сановник, сэр Геркулес Робинзон (позднее лорд Розмид), находил такое желание с нашей стороны „законным". Это было ему поставлено в большую вину англичанами. Но, быть может, теперь настала пора вернуться к его мнению.

—    А в какой местности должна быть эта гавань?

—    Не в португальских владениях; все это должно оставаться неприкосновенным. Несколько южнее! Впрочем, еще раз, я высказываю только свое личное мнение.

—    Но это мнение весьма интересно для печати! Позвольте поздравить вас с возвращением Спион-Копа и спросить, по этому поводу, действвтельно ли верен слух, что телеграммы о взятии и об очищении Спион-Копа составляли первоначально одну телеграмму.

Лейдс ударил кулаком по столу.

—    Да, именно, так было... Я убежден, что так было. Я прочел первую телеграмму в Париже, и мне сейчас же бросилась в глаза ее редакция. Обратите внимание: если телеграфируют: „Удалось удержать позицию в течение дня“, не значит ли это, что позиция на следующий день была очищена?

—   Так вы полагаете, что первое известие о победе имело целью только ободрение общественного мнения в Англии?

—   Несомненно.

—   Могу ли спросить о том, какую цель может иметь миссия консула Макрума? Говорят, что он везет письмо от Мак-Кинлея к Крюгеру, говорят, что он виделся с вами в Париже?

—    И то, и другое неверно. Можете опровергать это от моего имени. У Макрума нет никакого письма от Мак-Кинлея к президенту Крюгеру, и я не виделся с Макрумом в Париже, хотя я теперь прямо оттуда, и знал, что он находится в Париже.

—   Что вы думаете об американском движении в пользу мира, удастся ли ему оказать давление на Мак-Кинлея?

—    Об этом ничего не знаю. Не могу высказать по этому поводу никакого мнения.

В эту минуту подъехал экипаж посланника. Беседа должна была прекратиться. Лейдс поднялся со стула и энергически пожал руку собеседнику. Но, простившись с Лейдсом, репортер успел еще побеседовать с одним из членов посольства о положении Ледисмита. И этот господин покачал головой, когда зашла речь о возможности скорого окончания войны.

—   Л не верю этому,—сказал советник посольства.—Мне кажется, что англичане хотят очистить Ледисмит и сосредоточить все свои силы.

—   Следовательно, можно ожидать решительного сражения?

—   Все указывает на это.

—   А что вы думаете об исходе такого сражения?

—   Мы получили право надеяться на лучшее. И к тому же не забывайте разницы между людьми, борющимися за свою родину, за свой очаг, и наемными солдатами, ослабленными и обескураженными долгим морским путем и принужденными браться за такое дело, справедливости которого они сами отчасти не признают! Мы не начинали войны, мы только защищаемся...