Революция. Страна и революция переживают тяжелый момент (май 1917 г.) - 29 Мая 2017 - Дневник

В трудное положение попадает Петроградский совет солдатских и рабочих депутатов. По идее это высший орган революционной столичной демократии, которому подчиняется всякая власть вплоть до министров, приказы которого обязательнее для армии, чем распоряжения самого главнокомандующего и ставки. В первый момент переворота так оно и было, рабочие и находящиеся в Петрограде полки довольно точно исполняли указания совета.

Прошло два месяца. Подъем у народных низов весьма понизился, чисто стихийная спайка разнородных общественных элементов,- свергнувших старый строй, начинает давать трещины; опьяненная сознанием силы толпа повинуется больше велениям инстинктов, малейшее самоограничение вызывает протесты и почти кулачный отпор.

Падение гражданской дисциплины сказалось на авторитете совета солдатских и рабочих депутатов, ему подчиняются лишь, когда это удобно и не связано с особыми жертвами; в противном случае резолюции совета оставляются без внимания, а иногда серьезно третируются.

Совет предлагает воздержаться от захвата частновладельческих имуществ; анархисты занимают дачу Дурново, дворец герцога Мекленбург-Стрелицкаго, большевики особняк Кшесинской, гимназию Русского собрания.

Солдатские и рабочие депутаты советуют строжайше охранять дисциплину в строю, однако, приказ остался мертвой буквой, по крайней мере в петроградском гарнизоне. Тоже произошло с осуждением дезертирства—малодушные все-таки бегут из армии, с свободой печатного слова— цензура союза печатников действует до сих пор, наконец, совет энергично выступил против учреждения особого красного войска на фабриках и заводах, считая подобные вооруженные скопища опасными для государственного спокойствия. Рабочие выслушали постановления своего парламента и заявили; все это хорошо, но разоружаться мы не желаем.

Сейчас совет обладает полнотой власти в области разрушения старой государственности по части свержения, уничтожения, арестов, конфискаций, всякое указание социалистических вождей осуществляется немедленно с бешеной энергией. Один из вождей французского социализма Густав Эрвэ метко охарактеризовал эту сторону нашей революции. Он уверяет, что совет рабочих депутатов признает, пока тот «зовет на баррикады», и отвергают, когда раздается приказ «строиться в ряды и расходиться по домам». Сознательный процесс идет медленными, неуверенными шагами, благие намерения революционных органов остаются маниловскими добрыми мечтами, ибо нельзя заставить ослушников выполнить их—нет надлежащей силы. И совет, инстинктивно чувствуя это, нажимает в сторону меньшаго сопротивления, шумит против буржуазии, вспоминает про какие-то козни капиталистов, хотя нет у него более покладистых союзников, чем так называемые правящие классы.

Социалисты всячески пытаются затушевать разруху, говорят, будто распад гражданственности вымысел буржуазных писак, на практике дело обстоит куда лучше. Однако, успокоениям едва ли верят даже люди типа Горького.

Спокойно наблюдать за ростом диктатуры улицы нельзя, это государственное самоубийство, развал нынешней России на множество взаимно озлобленных первобытных республик. В совете р. и. с. депутатов заправляют последователи организованного социализма, они признают необходимость борьбы с хулиганщиной в своих речах, но больше их тревожит буржуазия да помещики, сюда направляется воинствующая энергия Церетелли и Скобелева. А подлинная опасность не встречает отпора, проснутся доктринеры, когда внутренняя война станет совершившимся фактом. Да будет поздно.

Петроградец.

***

По сообщению «Русского Слова» орган московских большевиков—«Социал-Демократ» не хочет простить Петроградскому Совету Рабочих и Солдатских Депутатов известное «Обращение к армии».

„Последнее выступление Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов (обращение к армии) не может не вызывать у всякого социалиста, не идущего на поводу буржуазных людоедов, чувства крайней тревоги".

Эта тревога вызвана заявлением Совета о необходимости наступательных действий.

— Итак,—говорят они, —значит, Совет, Рабочих Депутатов призывает „к военному наступлению, под руководством империалистских генералов“?

Г. Яблоновский совершенно справедливо указывает на трудное положение солдата, которому придется разбираться в «петроградском воззвании» и «московском вразумлении».

Спрашивается, что подумает несчастный солдат, очутившись на этом сквозном ветру социалистических разногласий?

— И там социалисты, и тут социалисты. И там призывают, и тут призывают. И там говорят о совести, и здесь говорят о совести.

Но за кем же идти и кого слушать?

Признаюсь, на месте полуграмотного, темного солдата я, вероятно, пошел бы за большевиками, потому что линия наименьшего сопротивления всегда приятнее.

Ведь, вы только подумайте: день и ночь нас едят вши. И в волосах вша, и в бороде вши, и в одежде вши. И, кроме того, бессонные ночи, звериная жизнь в земляных норах, тоска по родине, по красоте родных полей и, наконец, жгучее, страстное желание поскорее увидеть свое село и перекрестить своих детей.
Но разве не ясно, что при такой „окопной" психологии призывы товарищей-большевиков будут иметь несомненный жизненный перевес?

Сколько газет, пишет далее г. Яблоновский, столько и мнений.

Вот прекрасная, сильная, яркая статья о нашем военном положении в „Деле Народа".

„Нас зовут,—говорит газета,—к анархии не только гражданской, но и военной.
Отовсюду несутся грозные предостережения.
Они прозвучали в резолюциях всех последних армейских съездов, они с особенной, с трагической силой раздались из уст Керенского.
Уходит Гучков.
Ушел Корнилов, ушел Грузинов, ушел Рузский. Может быть, мы накануне и других уходов.
Русский народ обязан отдать себе полный отчет в том, что происходит, и отшатнуться от анархии, на которую его толкает путь ложного безразличия, к якобы „революционным", „самым революционным лозунгам".

Как видите, это—слова, во всяком случае, честные и искренние.

А вот рассуждения на ту же тему другой социалистической газеты „Солдат-Гражданин":

— Они пугают, но не страшно.

— Отечество в опасности!—кричат на все лады филины и совы буржуазной печати; Россия на краю гибели,—говорил только что ушедший министр Гучков. И даже сам Керенский, человек вне подозрений, любимец революции, заговорил о том же. А все же не страшно.

Читатель может, конечно, подумать, что это окончательное, твердое мнение „Солдата-Гражданина" и, так сказать, результат «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет".

Но в действительности и этого нет, потому что тут же, рядом, печатается другая статья, которая начинается так:

„Теперь уже нельзя отрицать того, что страна и революция переживают тяжелый момент. И все, что происходит в недрах правительственной власти, является лишь отражением кризиса, происходящего в стране".

Таким образом, с одной стороны, „не страшно", а с другой—страшновато. С одной стороны, „пустяки", а с другой—тяжелый кризис.

Или еще пример.

Петроградский Совет Рабочих Депутатов с тревогой и болью в сердце говорит о нашей военной разрухе, а Московский Совет, наоборот, говорил, и в московских „Известиях" товарищ Степанов ставит на вид русским генералам их политическую отсталость:

„Нетрудно понять причины, почему генералы не могут работать при условиях, созданных российской революцией. Они вырастали в старом строе, которому точно соответствовал и строй старой армии, У них сложились настолько прочные навыки, что они совершенно не видят возможности управлять армией на существенно иных основаниях, чем они всегда управляли".

Товарищ Степанов не подумал, очевидно, о том, что если бы все спасение родины зависело от ухода этих ненавистных ему генералов, то конечно и они бы давно ушли или их бы «ушли».

Читая все эти проповеди братания и прекращения войны хотя бы за счет чести и бытия государства российского, невольно приходишь к мысли о том—что вреднее для государства; разглашение какой-нибудь военной тайны или эта безудержная разрушительная проповедь. Несомненно, что последняя, а между тем за первое полагается законная кара, а за вторую—ничего.

По тому же вопросу о расшатывании дисциплины в армии «Речь» говорит так:

Пока у наших врагов ничего не изменилось. Напротив последнее сообщение с западнаго фронта гласит о бешеной атаке немцев. Но зато нам эта угроза Шейдемана (революцией) обошлась чрезмерно дорого. Мы заплатили за нее неимоверно высокой ценой.

Страшно читать в „Единстве" открытое письмо И. Г. Церетелли, адресуемое ему артиллеристом Веселовским в ответ на его заявление в Государственной Думе 27 апреля, что боеспособность нашей аомии не уменьшилась. Г. Веселовский безжалостно разбивает этот оптимизм, и кровь стынет в жилах, когда узнаёшь из этого письма об истинном положении дел.

Проповедуемое „ Правдой" братание делает огромные успехи и совершается крайне беспорядочно. Самое печальное, что оно происходит вопреки постановлениям своих же комитетов.

„Все комитеты—армейские, дивизионные, полковые и ротные-выносили самое решительное порицание этому явлению. "Мы считаем братание изменой Родине",—говорят в резолюции всяких собраний. Прибегают даже к таким мерам, как угроза стрелять по тем, кто будет выходить из окопов.
Все это не помогает, и „братающиеся" с своей стороны угрожают штыками, если им будут препятствовать.

Г. Веселовский приводит пример братания:

„Два пехотинца сидели у немцев. К вечеру вернулись в пьяном, конечно, виде. В туже ночь к вам перебегает эльзасец и передает рассказ этих вот двух солдат.

Они рассказали, где какие роты, какой участок полка, где пулемет. Они говорили немцам: „Почему вы на нас не наступаете? Вы нас возьмете голыми руками". Полковой комитет арестует этих двух лиц. Являются солдаты из окопов и заявляют, комитету, что если их не освободят, то они расстреляют весь комитет".

Повторяем: можно ли относиться к такой проповеди с непротивлением и не время ли наконец нашей новой сильной власти принять против нее решительные меры.

Совершенно отрицательно относится к братанию и Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, который полемизирует на страницах своих Известий с "Правдой" так:

„Вопреки решительному призыву Совета Рабочих и Солдатских Депутатов о прекращении братаний на фронте, газета „Правда" предлагает солдатам продолжать братание.

Газета „Правда" старается подорвать доверие солдатской массы к призыву Совета. И для этого она приписывает Совету побуждения, которых он никогда не имел, выступая против „братания".

Совет Рабочих и Солдатских Депутатов прекрасно знает, что „брататься" выходят не изменники, а усталые, измученные войной люди. Совет знает, что не агитацией ленинцев созданы братания, а усталостью от войны, стремлением солдат к миру.

И когда „Правда" выдвигает эти доводы против Совета, в защиту „братаний", она бьет мимо цели.

Дело не в том, чем вызваны „братания". Дело в том, к чему они приводят. А приводят они к гибели армии.
„Брататься" — это сепаратное перемирие на отдельных участках фронта. При братаниях единая могучая армия распадается на отдельные полки и отдельныя роты. Каждая воинская часть начинает думать только о себе. Рядом льется братская кровь, за версту от окопа, налево и за полверсты направо идет бой, а в промежутке идут мирные переговоры!

Это ли—путь ко всеобщему миру?

Нет! Мы должны действовать, как единая армия, как единый народ: Мы не можем допустить, чтобы рабочие и крестьяне Франции и Англии смотрели на нас как на изменников потому, что отдельные кучки солдат идут брататься к противникам.

Мы не можем допустить, чтоб на почве „братаний" рушилась спайка между воинскими частями, ибо крушение такой спайки есть гибель армии.

Мы не можем допустить, чтоб на почве „братаний" развивалась вражда между артиллерией и пехотой, чтоб артиллерия палила по братающимся пехотинцам, а пехота шла со штыками на артиллерию.

„Братания" ведут к смуте, к разложению армии. А в настоящее время армия—один из оплотов нашей революции.

Газета „Правда" предлагает устраивать „организованные братания". Это предложение—явное противоречие. „Организованное братание" возможно лишь после заключения всеобщего мира. К этому и ведет Россию Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Но чтоб добиться всеобщего мира, нужно с оружием в руках защищать фронт. А братальщики расстраивают эту защиту!

Товарищи солдаты!

Плоха будет та армия, где каждый солдат будет по своему разуму решать, что ему делать, куда идти, брататься или не брататься.

Если вы верите вашему Совету, свято исполните его призыв о прекращения „братаний"!

Совет обратился к вам с этим призывом во имя спасения армии, во имя спасения революции.

Докажите, что вы в этом вопросе, как и во всех других, встававших перед вами вопросах, дружно, все, как один человек, идете за вашим Советом!

Невольно, читая это искреннее воззвание, вспоминаешь поговорку—«кто сеет ветер, тот пожинает бурю». Ветром в данном случае был тот же несчастный приказ № 1, создавший пропасть между солдатом и офицером.