Психология в Петербурге
(Из истории роковых дней 24 июля - 1 августа 1914 г.).
IV.
В статье В. А. Арцимовича, написанной в ответ на некоторые замечания бар. Б. Э. Нольде, могущие быть понятыми как осуждение роли, сыгранной русской дипломатией, приведены все цитированные нами заявления г. Палеолога, в доказательство того, что война была неминуемой, что жребий был брошен в Берлине и Вене.
Нетрудно видеть, однако, что они доказывают только одно: посол был задолго до конфликта — и даже до возникновения самого повода к нему - глубоко убежден в фатальной неизбежности войны.
Такое же фаталистическое настроение господствовало у Певческого моста, где с самого начала, отчасти под влиянием г. Палеолога, была утрачена вера в возможность безболезненного исхода. Военных руководителей уже 28 трудно было удержать, а 29 они не исполнили прямого приказания императора и продолжали самовольно начатую общую мобилизацию.
Царь, как всегда, колебался, не решался, на что-то надеялся, втайне, вероятно, трепеща и терзаясь. Во главе русского правительства был дряхлый, отживший садовник, не имевший никакого авторитета. В составе правительства были люди, думавшие только «моя хата с края».
И единственный русский государственный человек, — гр С. Ю. Витте, — который способен был понять положение, взвесить последствия всех решений, заговорить пожалуй коряво, но просто и властно, проявить волю и практическую сметку, отрешиться от высокопарных фраз и дутых жупелов и отдавая себе отчет в катастрофическом значении общеевропейской бойни, вытащить нас из нелепого тупика, — этот человек был не у власти, его не слушались, он был "в опале".
Скажем наперед: было бы глубоко несправедливо и совершенно односторонне возлагать всю ответственность за катастрофу на русскую дипломатию. В наших очерках мы сознательно ограничили пределы темы, и приписать нам такое толкование значило бы обеспечить себе слишком легкую возможность его опровержения.
Мы поставили вопросы:
какова была индивидуальная обстановка, в которой проявилось действие мировых факторов?
Способствовала ли она их свободной игре, или ослабляла ее?
Могла ли она еще более ее ослабить?
Были ли сделаны все те личные усилия, которые тоже, ведь, могли стать факторами в историческом ходе событий?
И какими рисуются нам теперь после всего пережитого, некоторые из актеров мировой трагедии?
Для России, для Петербурга читатели наши, думается, могут теперь дать сами ответ на все эти вопросы.
Влад. Набоков.
Руль, № 82, 23 (10) февраля 1921 г.
Еще по теме:
Психология в Петербурге (Из истории роковых дней 24 июля - 1 августа 1914 г.). Часть 1
Психология в Петербурге (Из истории роковых дней 24 июля - 1 августа 1914 г.). Часть 2
Психология в Петербурге (Из истории роковых дней 24 июля - 1 августа 1914 г.). Часть 3
Психология в Петербурге (Из истории роковых дней 24 июля - 1 августа 1914 г.). Часть 4
| 