По материалам периодической печати за май 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Обзор печати

Г. Адамович, разбирая в «Русском Инвалиде» вопрос— чем должны быть уставы, пишет, между прочим следующее:

Устав —кристалл последней военной мысли и последнего слова военной науки. Но мысль и наука вечно живы и уходят вперед, а кристаллы — уставы, как памятники науки и мысли, отстают от жизни и начинают умирать с момента своего появления на свет.

Отсюда, знакомая нам всем, борьба между подчинением мертвой волей законодателя и живому голосу здравого смысла; отсюда трагический вопрос, что честнее: учить исполнению отсталого § устава (боевого значения), во имя его непогрешимости, или не повиноваться его пережиткам, во имя правды боевой подготовки?

Отсюда два века споров на протяжении от завета  "не держаться устава, аки слепой — стены", до известного приказа "не сочинять своих уставов“ и до страшных заклинаний, предваряющих некоторые уставы, не сметь делать по-своему как бы то ни казалось осмысленней и лучше.

Нам кажется, что все это рассуждение основано на каком-то недоразумении или на незнании уставов. Ни один устав не делает таких страшных заклятий, которые приводит автор. На вопрос же что честнее: учить исполнению отсталого § устава или не повиноваться его пережиткам— дают ясный и определенный ответ все наши уставы: «не держаться устава, аки слепой — стены.»

Неправ автор и в следующих своих утверждениях, ответы на которые наши читатели найдут в этом же номере «Разведчика» в ст. г. Ш. Лазаревича.

Но эти заклинания и угрозы были бы справедливы, если бы уставы не так бессовестно отставали от жизни, если бы мы не знали таких явлений, как заряжание на постах магазинного ружья, как „берданки", по отставшему гарнизонному уставу, как стояние часовых сторожевого охранения в полный рост — после японской войны и до выхода полевого устава 1909 г., как стрельба остроконечной пулей при наставлении для тупой, как служба с новыми пушками при уставе для старых, как живущие и по сей день в полевом уставе веления часовому обнаруживать себя, в случае приближения неприятеля, криком „стой" и предупреждать „знаками" о своем праве стрелять.

Каждый строевой офицер признает все легкомыслие подобной критики уставов, в особенности в теперешнее время, когда большинство склонно отрицать все, чем жила армия до революции.
Не понимаем мы и цели помещения этой основанной на сплошном недоразумении критики в нашем военном официозе, голосу которого, как-никак, а прислушивается армия.    

***    

«Русская Воля» пишет, что при самодержавии тыл бил по фронту и потому наши армии всегда находились между двух огней.

После революции всем казалось, что наступила наконец такая пора, когда тыл сольется в одно целое с армией, объединясь на вопросе о победоносном окончании войны.

Случилось худшее из того, что могло случиться: в Петрограде снова образовался „пятый фронт", а за Петроградом потянулись и некоторые другие города России. Пока шел вопрос о том, будет или не будет наступление, — огромный вопрос для свободного народа, не правда ли? — такой порядок вещей мог еще до некоторой степени быть терпим, но с тех пор, как 18-го июня наши боевые корпуса перешли в наступление, когда весь успех революции зависит от пополнения фронта личным составом, боевым снаряжением и фуражом, — существование „внутреннего фронта” делается равносильным удару в спину по нашей действующей армии.

Армия никому и никогда не простит, если ее теперь оставят на растерзание немцев, и грозные симптомы этого настроения уже намечаются: как известно, одна из армий вынесла уже резкую резолюцию по отношению к петроградскому гарнизону: действующие на фронте гвардейские полки — Московский и Финляндский, — также резко отмежевываются от своих запасных батальонов, расквартированных в Петрограде, отказавшись получать пополнения из этих частей.

Не может, конечно, не дойти до сведения армии и сообщенное в газетах известие о 500 пулеметах, до сих пор не отосланных на фронт, для которого они только и могут предназначаться. Ответственные круги демократии не могут не обратить внимания на эти грозные симптомы, угрожающие полным разрывом между действующей армией и тыловыми частями. Если наступающая армия возложит ответственность на Петроград и на тыловую Россию, то не может быть никакого сомнения в том, что это приведет к полной катастрофе. Но нельзя винить тыловую солдатскую массу за то колеблющееся отношение к делу наступления, которое сейчас проявляется, — ответственность за великую дезорганизацию должны принять на себя вожди, дезорганизующие массу.

В том-то и беда, что никакой ответственности эти вожди на себя не берут.

***

Г. Н. К. возбуждает в «Инвалиде» интересный и весьма важный вопрос об ответственности войсковых комитетов за неправильные или незакономерные решения. Автор говорит, что до сего времени эта ответственность была «общественная» (вернее бы сказать — нравственная), а ему бы хотелось ответственности правовой, т. е. и уголовной.

Несомненно, что войсковые комитеты в своей деятельности, которая с каждым днем расширяется и усложняется, приближаются мало-помалу к тому типу субъектов прав, которые обычно называются в современном праве „юридическими лицами". Если же комитеты рассматривать как юридические лица, то может ли быть осуществлена уголовная ответственность всего состава комитета, как такового?

По действующему праву уголовная ответственность может быть лишь строго индивидуальной. Могут быть привлечены к суду лишь должностные лица и отдельные члены комитета и притом только в пределах действующих уголовных законов; между тем эти законы, конечно, не предусматривают и не могут предусмотреть всех тех совершенно особых и специфических правонарушений, которые могут возникнуть в условиях революционного строительства жизни и обновления армии. Во всяком случае, при условии признания за комитетами прав юридических лиц, не может быть речи о коллективной ответственности комитета в целом, а лишь об ответственности индивидуальной.

Мы не можем разделить взгляды г. Н. К. на роль комитетов и на их ответственность. Эта роль носит по преимуществу, и даже исключительно, характер нравственный и общественный, основанный на доверии общества к своим избранникам.

Мы, конечно, не говорим о судах дисциплинарных, облеченных властью карать, ибо на них естественно должна распространяться та же ответственность, какую несут члены военного суда равных наименований. Прочие же организации, как общественные, могут нести лишь одну ответственность — нравственную, перед своими доверителями, а потому и кара за нарушение своих полномочий они должны нести только нравственную. Решения же, выходящие за пределы их полномочий, приниматься во внимание не должны, ибо они не правомочны.

***

Г. Дзевалтовский (к сожалению поручик гвардии) не удовольствовался славой, выпавшей на его долю в виде подстрекательства двух гвардейских полков к отказу перейти в наступление. Он делится своими впечатлениями со своими «товарищами» по «Солдатской правде».

Министр-социалист, приехавший к нам, произвел еще худшее впечатление, чем Николай II. Тот хоть наружно по-отцовски, по-дружески обращался к солдатам, одобрял и хвалил.

Конечно, А. Ф. Керенский не мог произвести иного впечатления на «взбунтовавшагеся раба» так как обратился к нему не с приказом, а со словами убеждения и взывал к чувству любви к родине, какового чувства у раба быть не может. Вспомним М. Горького: «рожденный ползать летать не может». Рожденный рабом не может понять слов свободного человека, что и случалось с Дзевалтовским.

***

Неизвестный автор справедливо указывает в «Р. Инвалиде» на совершенно недопустимую разницу в правах командиров полков.

Приказом по в. в. от 14-го января 1917 года № 30 установлено, что „полковники, командиры пехотных и стрелковых полков из офицеров генерального штаба, могут быть по представлению строевого начальства удостаиваемы к пожалованию старшинства в чине по расчету двух месяцев за один фактического командования указанными частями".

Командиры же полков не из офицеров генерального штаба права этого лишены.

Получается так: командир полка не из офицеров генерального штаба, прокомандовав, допустим, 11 месяцев полком, тяжело ранен и по своему состоянию здоровья не может занять больше должность командира полка.

Согласно статьи 4 приказа по в. в. 1915 года № 563, этот полковник теряет все свои права за одиннадцати месячную службу в должности командира полка, так как он и не дослужил до 12 месяцев и не имеет двух ранений, а в то же время его сосед в дивизии, командир другого полка из офицеров генерального штаба может получить 22 месяца старшинства в чине полковника.

Справедливо ли это? Неужели у них разная служба?

Конечно несправедливо. Но разве только этим одним ограничивается, при сравнении, несправедливость прав офицеров генерального штаба и простых смертных?

Давно бы пора прекратить привилегированное положение офицеров генерального штаба, основанное не на талантливости и способности офицера, а на праве носить академический значок, хотя бы и при по иной бездарности носящего.

Петроград 15 июня 1917 г.

Нельзя было без боли сердца прочесть следующую телеграмму из действующей армии:

Во исполнение телеграфного приказа военного министра за № 2865 и исчерпав все средства убеждения по отношению к стрелкам 12 и 13 Сибирской стрелковых дивизии, которые отказавшись исполнить боевое приказание, отказались вслед затем расформироваться по запасным полкам, по соглашению между командующим армией и мною, деревни Жуков и Жукоцын, где находились указанные выше стрелки, утром 15-го июня были охвачены со всех сторон частями конницы, при этом задержано до 100 человек бродивших в окрестностях.

Около 14 часов товарищем комиссара Григорьевым было вручено посланным в деревни депутатам окончательное требование выдать оружие. До 18 часов ультиматум исполнен не был. По частным сведениям от стрелков, жителей и дозора части конницы и артиллерии были поставлены так, что из деревень Жуков и Жукоцын они была хорошо видимы.

В 20 часов по распоряжению комиссара Григорьева одной батареей выпущено по деревне Жуков две очереди шрапнелью высокими разрывами. Так как и после этого сдачи не последовало, конница в конном строю была двинута на деревню Жуков.

По донесению в 22 часа бывшие в Жукоцыне 400 или 500 стрелков положили оружие. Деревня Жуков также занята. Обезоружено и выведено около 600 человек. В виду темноты обыск домов будет произведен утром; оставшиеся в Жукове выражают готовность утром выйти и проявляют полное подчинение. Дело можно считать ликвидированным. До сих пор не пролито ни капли крови.

Подписал: комиссар 7 армии Савинков.

Итак, военные действия на нашем фронте начинаются, но, увы, не против немцев, а против своих же солдат, забывших, что они русские, забывших свой долг перед родиной.

Как ни печален факт необходимости прибегать к оружию для внедрения дисциплины в войсках, тем не менее, однако, этот переход от увещаний и бесконечных разговоров к делу, можно лишь от души приветствовать. Случай, описанный в телеграмме комиссара 7-й армии  Савинкова, служит наглядным подтверждением правильности не раз высказанной нами мысли о вреде разговоров в таком важном и ответственном деле, как военное.

Военное дело, как дело практическое, требует и практических деятелей, а не кабинетных мыслителей, и потому многоуважаемый А. Ф. Керенский, став на этот практический путь и перейдя от слов к делу, выказал высокое понимание минуты и подал нам, военным исключительный пример гражданского мужества и доблести. Пора, давно было пора, напомнить солдатам и офицерам, «воткнувшим штыки в землю», что есть в России власть — власть народа русского — идти против которой в сотни раз преступнее, чем в дореволюционный период, идти против царя. И эта власть должна, наконец, начать карать своих ослушников.

РАСПОРЯЖЕНИЯ ПО ВОЕННОМУ ВЕДОМСТВУ

Пр. в. в. 10 июня № 345

Объявлено по военному ведомству следующее постановление Временного Правительства, состоявшееся 5-го сего июня:

«В виде временной меры, впредь до организации на новых началах военно-окружных и корпусных судов, в виду скопления значительного количества задержанных дезертиров, для незамедлительного разбирательства дел о них, предоставить главнокомандующим армиями, главным начальникам военных округов и высшим начальникам разрешить образование особых судов для рассмотрения названных дел, на следующих основаниях;

1.    Особый суд для дезертиров составляется из председателя и двух членов — одного офицера и одного солдата.
2.    Суд образуется при той части войск, которая будет указана тем начальником, от которого зависит разрешение образовать суд.
3.    Состав суда может быть назначен из числа лиц, указанных местными военно-общественными организациями, причем председатель назначается, по возможности из юристов.
4.    Исполнение прокурорских обязанностей может быть возлагаемо на чинов военно-судебного ведомства или других военнослужащих с юридическим образованием, не исключая солдат.
5.    К защите могут быть допускаемы все воинские чины и прочие лица, имеющие право выступать защитником в общих судах.
6. Дела в особом суде производятся с возможной быстротой, но по общим правилам, установленным для корпусных судов.

Пр. а. и ф. 9-го июня № 18

Ко мне явилась делегация от солдат 2-ой Кавказской гренадерской дивизии для выяснения вопроса, нужно ли исполнять приказы войсковых начальников, касающиеся боя и подготовки к бою. По словам делегации, ее посылка вызвана тем, что солдаты не доверяют начальникам, сомневаются, издаются ли эти приказы с моего ведома, и требуют, чтобы всякий приказ о наступлении был издаваем непосредственно мною.

Посылка делегации с такими вопросами показывает, что солдаты 2-ой Кавказской гренадерской дивизии совершенно не понимают своих обязанностей.

Все войсковые начальники, назначенные или оставленные на своем посту новым революционным Правительством, сохранили в полном объеме всю власть по руководству, подготовке и ведению боя. Издание боевых приказов непосредственно мною невозможно, так как только военные начальники могут иметь сведения, необходимые для решения боевых задач.

Поэтому еще раз подтверждаю:

1) все боевые приказы войсковых начальников должны беспрекословно исполняться, как приказания, исходящие непосредственно от меня или Временного Правительства, и
2) отказ от выполнения боевого приказа, под предлогом недоверия к начальству, считаю трусливой уловкой, недостойной солдат свободной революционной армии.

Представителей солдатских комитетов и офицеров прошу постоянно разъяснять всем солдатам, что без полного повиновения боевым приказам — боевая работа армии невозможна.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах.

Союз офицеров армии и флота

С чувством особой радости отмечаем создание союза офицеров армии и флота, как союза профессионального, без какой-либо политической платформы и каких-либо политических целей.

Единственная цель союза — объединить офицеров на почве любви к родным армии и флоту и работы для укрепления их боевой мощи.

Приветствуем молодой союз и с своей стороны спешим заявить о полной своей готовности служить интересам этого союза.

Для большего распространения сведений о задачах союза, приводим перечень этих задач в изложении устава союза:

а)    организованное единение всех офицеров армии и флота и установление единства взглядов на основные вопросы, для планомерного и согласованного проведения в жизнь необходимых мер по укреплению силы и боеспособности армии и флота;
б)    установление, единения между офицерами, солдатами и матросами, основанного на взаимном уважении и доверии; на службе как начальников к подчиненным и вне службы, как старших товарищей к младшим:
в)    содействие переустройству армии и флота на новых правовых демократических началах; но безусловно согласуя реформы с требованиями военной науки и проводя их в жизнь законным порядком;
г)    укрепление дисциплины в армии и флоте, и прежде всего в корпусе офицеров на основах нового демократического строя;
д)    поддержание авторитета начальника, как офицера, так солдата и матроса;
е)    содействие культурно-просветительному и политическому развитию офицеров, солдат и матросов;
ж)    борьба со всякой пропагандой отдельных лиц и групп, имеющей целью расстроить основу армии и флота, а также противодействие выступлениям отдельных лиц и групп, имеющим целью расстроить основу армии и флота, а также противодействие выступлениям отдельных лиц и групп из среды офицерского корпуса (в том числе и начальников), ищущих дешевой популярности в массах или преследующих личные цели;
з)    защита корпуса офицеров от беспочвенных и злостных выпадов со стороны различных лиц и групп;
и)    разработка различных технических, административных и организационных военных вопросов;
к)    разработка различных вопросов права и прохождения службы офицеров;
л)    юридическая помощь членам союза.

Само собою разумеется, что при желании можно было бы оспаривать осуществимость некоторых из перечисленных задач, но что заслуживает безусловного одобрения—это исключение каких-либо политических платформ и содействие к реорганизации армии на новых демократических началах. Но вместе с тем наличие этих двух задач в программе союза явится и пробным камнем жизненности союза, так как, по крайней мере в первое время, пока не улеглись страсти, согласовать работу по демократизации армий — являющейся по существу политической платформой — с отсутствием этой платформы в союзе, думается нам, очень трудно, и от руководителей союза потребуется много такта и жизненного опыта, чтобы не дискредитировать союз на первых шагах его деятельности.

Не можем не пожелать также, чтобы этот союз вошел в наиболее тесное соприкосновение с самими солдатами, слившись, быть может, с ними в один военный союз. Мы думаем, что только этим способом можно спаять армию и флот в единое могучее целое. Ведь как никак, но работа союза неизменно столкнется с инертной массой солдат и считаться с запросами этой массы придется. Поэтому, не лучше ли было бы найти более удобную почву слиянии начальников и подчиненных в одно целое, связав их единой целью — служением родине.

О устройстве военно-окружных и корпусных судов и

производстве в них дел

Пр. в. в. 6 июня № 336

Объявлено по военному ведомству утвержденное Временным Правительством постановление о новом устройстве военно-окружных и корпусных судов и производстве в них дел.

Этим актом, равно как ранее опубликованными правилами об устройстве полковых судов, дело правосудия в армии строится на совершенно новых началах. Немало кривды было в судах старого режима.

Нелицеприятной правды и строгой справедливости ждет Россия от нового военного суда.

Офицеры и солдаты!

Вам дан уже свободный выборный суд, в котором вы сами будете решать возникающие в вашей среде дела. Теперь вы же призываетесь к суждению самых важных воинских преступлений в военно-окружных судах, в качестве военных присяжных заседателей. В ваших руках будет отныне правосудие в войсках.

Между вами не будет различий. Солдаты и офицеры, вы рядом друг с другом будете по совести и закону решать судьбу своих погрешивших братьев.

Родина верит, что суд ваш не будет лицеприятен. Без правосудия не может жить ни одно общество, ни одна армия.

Воздайте каждому по делам его. Несчастье и невольный грех пусть найдут у вас милость, бесчестность же, трусость, насильничество, кто бы ни был в них повинен,— непреклонную заслуженную кару.

Родина верит вам, оправдайте ее доверие. Покажите перед всем светом, что свобода — не беспорядок, что независимая совесть воина даст войску правый суд.
Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях и командах.

Команда 6-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря

Мы, прочитав статью в «Известиях Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» за № 77 о жизни Николая II в Царском Селе, на общем собрании 6 июня решили:

категорически протестовать против тех льгот, которыми пользуется подлый преступник со своей челядью.

Царство бывшего Николая Кровавого построено на костях и крови миллионами загубленных жизней, кровь народа подмыла трон подлого проклятого врага человечества, не место ему теперь жить во дворце среди роскоши и питаться кровью народа, когда народ и государство погибает от голода, приближаясь к финансовому краху. Мы требуем, чтобы Николая Романова и его свиту немедленно перевели в Кронштадт на арестантский паек, немедленно конфисковать все драгоценности у монастырей бывшего царя, немедленно отделить церковь от государства и разжаловать святых отцов сената.

Мы категорически протестуем против арестов некоторых офицеров и солдат в действующей армии за свои политические убеждения.

Ибо всякий арест на политической почве противоречит стремлению демократических масс народа к свободе.

Мы категорически протестуем против стремлений Ревельского офицерского комитета отделиться от массы и тем создать сомкнутую касту граждан офицерского сословия; это стремление противоречит стремлению демократии и уничтожает принцип равенства всех граждан.

Мы считаем, что в свободной великой Российской республике не должны быть сословия.

Мы категорически требуем немедленно конфисковать все типографии буржуазных газет и все запасы бумаги в пользу государства по примеру Харьковского Сов. Раб. и Солд. Деп.

Протестуем против резолюции, вынесенной последним съездом фронтовых офицеров в гор. Петрограде.

Если подобные съезды и офицерство революционной армии и флота желают приобрести доверие солдата и матроса, то пусть они идут рука об руку с революционно настроенными народными массами.

Мы смотрим, что офицер такой же гражданин, как и солдат.
Доверие к офицерам может быть основано не на страхе, а на взаимном доверии и уважении к личности солдата.

Шлем привет всем товарищам гор. Кронштадта, линейному кораблю «Республика», крейсеру «Диана», эск. мин. лейт. «Буракову», заград. «Лена» и т. д.

Председатель (подпись).
Секретарь П. Ерженин.

Еще по теме:

Революция. 1917 год. Предисловие

.............................................................................

Сегодня манифестация (18 июня 1917 г.)

Манифестация 18 июня 1917 г.

Наступление революционной армии (18 июня 1917 г.)

Керенский и армия (июнь 1917 г.)

Необходимо переустройство армии (июнь 1917 г.)

Свобода словоизвержения— это не свобода слова! (июнь 1917 г.)