Китайские предрассудки

V.

Одним из прямых последствий суеверия китайцев является то равнодушие, с которым они расстаются с жизнью и посягают на самоубийство. Но если в этом отношении все китайцы вообще превосходят нас, европейцев, то их буддийские священники несомненно превосходит в том же своих единоверцев.

Но прежде чем покончить самоубийством, за которое, по мнению бонзы, его ожидает награда в загробной жизни, он считает часто необходимым подвергнуть себя предварительно всевозможным пыткам ради еще большого обеспечения своего будущего блаженства. Правда, что в этом случае желание привлечь на себя внимание публики с целью эксплуатации ее карманов тоже играет иногда  видную роль, но, обыкновенно, такие специалисты, растратив пожертвованные им деньги, все-таки рано или поздно кончают самоубийством.

Даже в самом Пекине нередко можно встретить таких любителей самоистязания, присевших на корточки посреди улицы и производящих над собой опыты вроде вырезывания кусков мяса, прокалывания длинными иглами щек, поджигания на горячих угольях рук и пяток и т. д.

Все это, конечно, возбуждает удивление проходящего люда и любители такого рода зрелищ охотно бросают несколько мелких монет в поставленную на виду корзинку, завертывая их чаще всего в клочок бумаги, на котором означены имя и адрес жертвующего лица. Это, впрочем, делается с чисто эгоистической целью, так как бонза, после своей смерти, неминуемо будет помнить все данные ему адреса и, разумеется, в случае нужды, не откажется оказать свою духовную помощь в затруднительных обстоятельствах своего клиента.

На юге Китая такие бонзы прибегают к другому приему, долженствующему обеспечить существование и доставить им некоторые земные услады до дня их самоубийства. Для этого бонза садится в бамбуковую клетку, наполненную гвоздями, воткнутыми концами вверх, и звонит, время от времени, в гонг, чтобы привлечь внимание прохожих. Каждый китаец имеет право выдернуть любой гвоздь и унести его с собой, заплатив за это определенную сумму денег. Эта маленькая сделка, стоящая обыкновенно очень мало, имеет двойную выгоду для счастливого обладателя гвоздей.

Во-первых сам гвоздь непременно принесет ему счастье и даже может вылечить его от разных болезней, если к нему будет прибегнуто вовремя и с должным знанием дела, а во-вторых, бонза, после своей смерти, тоже вспомнит о всех обладателях своих гвоздей и окажет им должную помощь в критическую минуту.

Но так как доступ к высшим блаженствам буддийского рая Нирваны, по верованию китайцев, доступен только самоубийцам, то всякий уважающий себя бонза все-таки неминуемо кончает самоубийством. В выборе рода смерти, разумеется, не встречается затруднении. Так на острове Путу имеется знаменитая скала, с которой последователи Будды бросаются в море, носящее в этом месте название „пропасти богини благодеяний". Но большинство бонз предпочитает самосожжение на кострах.

По учению Будды, наши желания и страсти понемногу сжигают наше тело во время нашей земной жизни, доводя его до немощи и старости. Но если в силу высшего усилия, сделанного над собой, мы сможем вполне отстраниться от всякой мысли, то наши страсти, не находя себе более пищи в элементах нашего тела, начинают выходить через его поры — преимущественно через затылок — и, накопившись в достаточном количестве, воспламеняются сами собою, подвергая наше бытие полнейшему уничтожению, с тем, впрочем, преимуществом, что оно тотчас же возрождается в более совершенной форме в небесных чертогах Нирваны.

Но во время этой деликатной операции самосожжения души необходимо также сжечь и тело, при помощи обыкновенного костра, что, впрочем, является уже совершенно второстепенным фактом для притупленного самочувствия бонзы, всецело погрузившегося в процесс уничтожения своего духа.

Один из французских миссионеров, долго живших в Китае, приводит следующий любопытный пример такого самосожжения.

„Бонза, подвергнувший себя этому роду смерти,—рассказывает миссионер,—носил, как и все бонзы, вымышленное имя. Он назывался—„Пропасть и Глубина". Прежде, чем сделаться бонзой, он был странствующим нищим и жил подаянием, которое ему давали на больших дорогах. Чтобы успешнее обратить на себя внимание путешественников, он дал обет не мыться и не менять своего платья, вследствие чего вскоре покрылся язвами. Но, несмотря на такой своеобразный прием, он, почему-то, имел весьма мало успеха и влачил свое существование изо дня в день, испытывая на себе всю бессердечность человеческого рода.

Но вот, однажды, проходя по улицам Уэн-Чао, он услышал восторженные похвалы, расточаемые двум бонзам, только что подвергнувшим себя самосожжению, и немедленно решил последовать их примеру. Но для этого, прежде всего, ему было необходимо сделаться бонзой, вследствие чего он направился в ближайший буддийский монастырь, прося посвятить его в таинства учения о Нирване.

В монастыре он был принят с распростертыми объятьями, так как его поражающая грязь ясно доказывала его „святость", что, впрочем, не помешало бонзам долгое время показывать его за деньги, обильно жертвовавшиеся также благочестивыми китайцами в пользу братства. Кроме того, когда стало известным, что „Пропасть и Глубина" твердо решил предать себя самосожжению, жертвователи прислали для его костра такое громадное количество дров и смолы, что монастырь продал их потом не на одну сотню таэлей.

Некоторые из более богатых прихожан предложили даже устроить по этому случаю фейерверк, чтобы придать более торжественности этой церемонии. Но бонзы, по зрелом обсуждении, отказались от фейерверка из опасения чтобы он своим треском не вывел „Пропасть и Глубину" из его самосозерцания в торжественную минуту смерти, и ограничились только тем, что зашили в его одежду несколько мешочков с порохом, подложив их также ему в подмышки".

Другой пример такого самосожжения цитируется тем же миссионером.

В 1888 году в провинции Уэнгао появилась следующая афиша: „Бонза "Вечная-Жизнь“, проживающий в буддийском монастыре „Духа", сим извещает всех верующих, что бонза „Светлая Мудрость", подвергнув себя созерцанию Будды и достигнув в этом совершенства, был этой осенью любезно приглашен самим Буддой переселиться в Нирвану, прибегнув к способу самосожжения. Вследствие чего, 28 января, в 11 часов утра, в монастыре „Духа" произойдет торжественная церемония самосожжения бонзы „Светлая Мудрость", который, сев на костер, расстанется навсегда, при помощи пламени, со своей земной оболочкой.

Верные обоего пола приглашаются этим объявлением почтить своим присутствием вышесказанный благочестивый акт, главное не забыть принесть с собою соответствующие приношения для того, чтобы бонза „Светлая Мудрость" имел случай вспомнить о них среди своего блаженства".

Когда благочестивые или просто любопытные китайцы явились на это приглашение, они были поражены приятным сюрпризом. Вместо одного костра — было разложено два, так как другой бонза „Чарующее Чудо", завидуя первому, тоже решил подвергнуть себя, одновременно с ним, переселению своего духа в Нирвану.

Еще за несколько часов до начала торжественного акта, оба бонзы были буквально осаждены верующими, из которых каждый просил позаботиться о нем на том свете. Одни просили успеха в делах, другие—хорошей жатвы, третьи—излечения от болезни и т. д. Бонзы очень любезно обещали исполнить все просьбы, и монастырь собрал в этот день массу денег.

Когда настал торжественный момент самосожжения, оба бонзы преспокойно уселись на очаг и сами подожгли его спичками, тоже пожертвованными верующими китайцами.

Оба они, до самой минуты смерти, распевали гимн в честь Будды, по-видимому нисколько не чувствуя боли от охватившего их пламени. Их пепел, смешанный с пеплом сгоревших костров, был подобран бонзами и сохраняется теперь, как святыня, в монастыре „Духа“.

Московский листок, Иллюстрированное приложение № 45, 12 ноября 1900 г.

Еще по теме

События в Китае. 1900 г.

.................................

Китайские предрассудки, часть 4

Китайские предрассудки, часть 5

Восстание "боксеров" (март -апрель 1900 г.)