31 марта (13 апреля) 1918 года погиб Л. Г. Корнилов - 13 Апреля 2021 - Дневник

Оказавшись на посту Верховного Главнокомандующего, и настрадавшись перед тем от петроградского безволья и вытекающей из него потрясающей бестолочи, Л. Г. естественно видел единственное спасение России именно в упорядочении петроградской обстановки.

22-го августа я приехал по делам в Ставку. Окончив свои дела, я 23-го августа зашел в дом Верховного Главнокомандующего и просил его адъютанта (шт.-ротмистра Корнилова) доложить о себе генералу. Немедленно был принят. Он встретил меня фразой:

«А правда, в Петрограде нельзя работать? Бесцельно и бесплодно.»

(Ему было известно, что я ушел с должности генерал-квартирмейстера Петроградского Военного Округа).

«Тяжелые условия снизу, отсутствие поддержки и твердого курса сверху. У Керенского только непрерывное искание популярности. Чернов, зарегистрированный иностранцами».

Мы долго говорили о Петрограде. О, как мне была понятна вся горечь его заключений.

Далее в разговоре я между прочим сказал Корнилову, что лично слышал от некоторых членов Временного Правительства и Главнокомандующего Васильковского, что он, Корнилов, составил «заговор» против Временного Правительства.

При этих словах Корнилов встал из-за письменного стола, пошел к двери, быстро ее открыл, заглянул в соседнюю комнату, очевидно проверяя, не подслушивает ли нас кто-нибудь, затем вернулся, стал передо мною и, судорожно сжав руки, сказал:

— «Только потому, что я не кидал бомбы в Николая II, они меня считают контрреволюционером. Видит Бог, — никаких заговоров!»

Через несколько часов, когда я ожидал на Могилевском вокзале обратного поезда, прибыл поезд из Петрограда.

Из вагона вышел Львов и поздоровался со мной.

Таким образом свидетельствую, что за несколько часов до прибытия Львова у Корнилова и в мыслях не было составлять заговоры: еще по прежней совместной службе, я пользовался полным доверием Л. Г. и узнал бы одним из первых о его намерениях.

Далее произошло вот что:

Львов мчался к Корнилову со словами:

— «Я к Вам от Керенского.»

В ответ на первые вопросы Львова, Корнилов тщетно продолжает требовать введения смертной казни в тылу.

Но как раз в эти часы немцы берут Ригу. Большевик готовит выступление, которое беспокоит не только Керенского но и Бьюкенена.

Под влиянием этих фактов, во втором разговоре с Львовым, Корнилов уже указывает на необходимость боле действительных общих мер:

«Верховная власть Верховному Главнокомандующему, независимо от того, кто-бы он ни был.»

Львов предлагает в свою очередь:

«А может быть просто Верховный Главнокомандующий — Председатель Временного Правительства?»

Корнилов сразу соглашается, и на слова Львова, посланного Керенским: «Кто же, как не Вы» — Корнилов кивает головой. (Буквальные выражения Львова). При этом для будущего кабинета. Корнилов указывает две фамилии: Керенского, министром юстиции, и Савинкова, военным министром.

В словах Корнилова:

«Верховный Предс. Вр. Правительства, независимо от того кто-бы он ни был»,

ярко выразилось его самоотверженное служение родине чуждое личных выгод. Таким он был, таким и смотрит на нас в этом решении. Не он себя выдвигал, а как бы получал назначение от самого Керенского через Львова.

Что же произошло позже?

Львов возвращается Петроград. Керенский, начав вести с Корниловым совершенно секретные переговоры, сразу обрывает их, затем, сначала через своих приближенных, делает их общим достоянием и, наконец официально - ответ Корнилова на свое собственное предложение выставляет как требование захвата власти.

Для чего же ездил Львов, да еще обращался не прямым путем через начальника штаба, а при помощи каких-то безответственных ординарцев, рискуя быть не принятым, что едва и не произошло на самом деле?

Почему же в официальных извращенных воззваниях Вр. Правительства тогда не были помещены столь значительные слова Корнилова:

«...независимо от того, кто-бы он ни был.»

И прав был Корнилов, воскликнув с негодованием:

- «Произошла великая провокация».

Да! Вздрогнула от зависти тень Азефа...

В оправдание себя компания Керенского называла проектируемое Корниловым Правительство «недемократичным».

Если принять во внимание, что Корниловым были названы только два кандидаты в министры Керенский и Савинков, то ясно обнаруживается вся нелепость подобной выдумки. Господа «обвинители» должны помнить, что Завойко, на которого они кивают, даже он протянул Львову белый лист бумаги, и предложил вызвать для составления кабинета каких угодно политических деятелей.

Судьбе было угодно, чтобы я снова поступил на службу: 4-го сентября я принял штаб Туземного конного корпуса (старой «Дикой» дивизии). 7-го сентября, через станцию Дно, где стоял штаб, проходил поезд новой Директории (Керенский, адмирал Вердеревский и генерал Верховский).

Они ехали из Петрограда в Ставку, в первый раз после ареста Корнилова. Командир Корпуса приказал мне сесть в этот поезд и убедить Керенского отпустить на Кавказ разваливавшийся корпус.

На перроне меня увидел Верховский и пригласил к себе в вагон. Мне было известно, что он всемерно поддерживал Керенского, за что получил и генерала и пост Военного Министра, и портфель члена Директории.

Верховский с места начал мне говорить:

«Вот Корниловское дело! Лучшие военные люди! Какие громкие имена! Это совсем не восстание, просто недоразумение».

Через несколько минут вошел начальник кабинета Керенского, Барановский, который также за «верность» был «пожалован» в генералы.

Увидев генеральские погоны, я сказал ему —

«Уже генерал!!!...»

(Мы давно знали друг друга). Мой тон кольнул Барановского, и он, запинаясь и отворачиваясь, ответил:

«Честному человеку такая награда унизительна...».

Затем состоялось мое последнее свидание с Керенским. Он сам заговорил на жгучую тему. Конечно, я отнюдь не ожидал, что Керенский будет высказываться, но и то, что я услышал, было достаточно показательно и для него характерно.

С одной стороны он заявил, что «Петроград можно было взять одним полком», а с другой, всему происшедшему старался придать вид незначительности: «не было никакой оппозиции, а всего несколько человек виновных.» Это после его поведения в Зимнем Дворце и истерических возгласов:

«Я покажу, что я верховная власть.»

При разговоре присутствовал Барановский.

Итак Керенский ехал в Ставку Верховным Главнокомандующим и Председателем Временного Правительства, то есть пунктуально воспроизвел конструкцию власти того человека, которого все они называли плохим политиком.

Однако, он не остановился ни перед чем, чтобы убрать ненавистного ему сильного н популярного Л. Г. Достаточно вспомнить, как в конце августа прибыли в Петроград «товарищи Кронштадтцы» и занимали ответственные участки фронта. А для охраны Зимнего Дворца Керенский призвал самых большевиствовавших матросов с крейсера «Аврора».

Еще в августе, Керенский предпочел отдать Россию большевикам.

Корнилов же, предвидя гибель страны от настроения правящих верхов и низов, боролся до последней минуты.

И, как ни стараются враги, память о нем и по этой исторической странице остается чистой и неуязвимой.

Борис НИКИТИН

Отечество, №2, 13 апр. 1921 г.

Еще по теме:

Новый верховный главнокомандующий ген. Корнилов

Всероссийское совещание в Москве. Речь ген. Корнилова (14 август 1917 г.)

Подробности мятежа ген. Корнилова (август 1917 г.)

Мятеж генерала Корнилова (август 1917 г.)

Заговор буржуазии и Корнилова (август 1917 г.)

Мятеж генерала Корнилова. События 27 августа 1917 г.