Германская Польша

Германия на днях издала новый торжественный акт из числа тех своих политических документов, которые сам Бетман Гольвег в германском рейхстаге так метко назвал «клочками бумаги». Эта характеристика немецкой политики как нельзя лучше подходит к данному случаю.

Если мы на страницах нашей военной газеты считаем нужным отметить этот акт, то главным образом потому, что по существу своему он не является вовсе политическим документом, а чисто военным мероприятием. Ни одному мыслящему человеку в Европе, будь он русский, поляк, немец или вообще подданный воюющего или нейтрального государства, не придет в голову дикая мысль, что Германия, поставившая новейшего Альбу в лице фон Биссинга во главе управления Бельгиею, собирается облагодетельствовать поляков и создать на своей границе самостоятельное польское государство, к которому всею силою своей души будет тяготеть польское население онемечиваемой Познани, где полякам запрещено было даже между собою говорить на своем родном языке.

Пруссия слишком проникнута созданием своих государственных интересов, чтобы сделать это, и слишком хорошо помнит заветы Фридриха II. Слишком свежа еще в памяти судьба Восточной Румелии, населенной болгарами и после Сан-Стефанскаго договора при образовании болгарского княжества оставшейся под властью Турции.

Но если бы в Европе еще находились лица, настолько ослепленные или увлеченные несбыточными мечтами, то немецкие намерения относительно Польши самым ярким образом освещаются самими австро-германскими министрами Бурианом и Бетманом-Гольвегом, которые, как гласят телеграммы нашего агентства, на высказанные польскими делегатами пожелания, в один голос заявили, что теперь война и обо всем этом— «потом».

О государственном устройстве новой Польши— потом, о границах и конституции ее—тоже, о польских войсках и об отношениях ее с германской империей—также потом. А теперь мы вам дадим немецкого короля, который декретом объявит набор поляков в германскую армию, так как мы под могучим натиском «половины Европы» (слова Вильгельма в обращении к солдатам на Сомме) изнемогаем и настоятельно нуждаемся в солдатах для пополнения неслыханных потерь.

А «потом», т. е. в совершенно невероятном случае окончательной победы Германии, тот же Бетман Гольвег снова в рейхстаге при громком одобрении своих тевтонских слушателей заявит, что

«высшие государственные интересы империи требуют полного объединения и слияния с нем новой Польши, на подобие Познани, а акт 23-го октября 1916 г.,—это был только «клочок бумаги!»

Затем возьмется за дело «немецкая культура», которая в сравнительно короткое время справится с онемечением своих новых подданных Германии и через столетие, а может быть и ранее, от польского народа останется одно воспоминание.

Повторяем, помимо попутного желания навредить России возбуждением вновь польского вопроса и наделать нам множество воображаемых хлопот, последнее выступление немцев—мероприятие чисто военное, ярко свидетельствующее об истощении запаса людей у нашего главного противника. На такую военную меру может быть только один «военный» ответ— сосредоточение громадных сил России в направлении Ковеля и быстрое движение на Брест и Варшаву в видах охранения государственных интересов России и спасения братского польского народа, которому воззванием Главнокомандующего гарантировано самобытное существование и развитие в тесном единении со старшим братом славянских народов—великой и могущественной Россией.

Мы говорим только о Германии, потому что Австро-Венгрия—это только пристяжная, полузадохшаяся и хромая, вскачь едва поспевающая за своим германским коренникам, для получения которым «военного приза» она и другие союзники германцев надрываются до последнего издыхания. Только решительною победою над Германией могут быть спасены Балканские государства—Румыния, Сербия и Черногория, а также Болгария и Греция, которых Россия и ея союзники, как некогда спасли от турецкаго ига, теперь должны спасти от немецкого дурмана.

М. Б.

Мнения депутатов Государственной Думы

Только что объявленный в Варшаве и Люблине акт о превращении русской Польши в самостоятельное государство служит, по словам «Русск. Вед.», в Таврическом дворце предметом оживленных разговоров.

Депутаты без различия направлений смотрят на него, как на грубый обман со стороны австро-германцев, как на предлог с их стороны пополнить свои истощенные резервы теми несколькими сотнями тысяч солдат, которые может поставить русская Польша. Они не отрицают всей серьезности значения этого события и для дальнейшего хода военных действий и для самих русско-польских отношений, но выражают сожаление, что наше правительство позволило центральным империям предупредить себя в этом отношении, что оно так долго колебалось и медлило со своим заявлением о широкой автономии Царства Польского.

Депутаты с горестью вспоминают, что о необходимости этого заявления не раз говорилось с думской трибуны, что на все указывала по своем возвращения из-за границы и русская парламентская делегация, что на ней настаивал и бывший министр иностранных дел С. Д. Сазонов, но что по настоянию Б. В. Штюрмера С. Д. Сазонов из-за разногласия с ним по этому вопросу должен был выйти в отставку, а сам Б. В. Штюрмер, как противник автономии Польши, отложил польский вопрос, за его якобы несвоевременностью, в дальний ящик и тем дал центральным империям возможность осуществить свой маневр.

Приводим мнения наиболее видных депутатов по этому вопросу.

П. Н. Милюков.

Опубликованным в Варшаве и Любляне актам о создании Польского королевства нельзя не придавать серьезного значения. Конечно, и Австрию и Германию побудило издать эти акты прежде всего желание во что бы то ни стало получить новую армию в 500—700 тыс. человек. С политической точки зрения значительная доля вины за то, что произошло сейчас, лежит на руководителях политики держав согласия, и главным образом на руководителях России. Представители русского общества, и в особенности прогрессивной его части, с самого момента опубликования воззвания великого князя Николая Николаевича настаивали на необходимости осуществить обещания этого акта, не дожидаясь конца войны.

Но, к сожалению, курс нашей нынешней политики летом этого года после ухода С. Д. Сазонова изменялся, к сейчас произошло то, что представители русского общества предсказывали: мы опоздали. То обстоятельство, что Германии и Австрия не прибавили к территории нового Польского королевства ничего из германских и познанских земель, и туманное определение будущих границ королевства ясно показывает, что австро-германцы сами не особенно верят в прочность создаваемого ими нового государства и руководствуются лишь соображениями военного характера.

Если бы это было иначе, то они присоединили бы к нему, по крайней мере, Краков, так как они отлично понимают, что образование королевства из одних оккупированных русских областей не удовлетворит поляков, и не решает польскаго вопроса. С точки же зрения осуществления польских идеалов Краков дороже даже Варшавы, и, если бы центральные империи действительно захотели разрешить польский вопрос, они должны были включить в состав Польского королевства, по крайней мере, западную Галицию с Краковом, который для поляков является своей Москвой.

На австро-германский акт державы согласия, и главным образом, конечно, Россия, должны немедленно ответить опубликованием своего решения будущих судеб польского народа. Этот акт значительно облегчил бы положение поляков, проживающих вне пределов оккупированной части Польши, и дал бы им твердую опору для ориентации в пользу держав согласия, ибо теперешнее положение этих поляков надо считать чрезвычайно затруднительным.

Ф. И. Родичев

— Опубликованный акт,—говорит он,—это—только вывеска для набора, флаг, под которым провозится контрабанда для набора солдат в австро-германские армии. Я не допускаю мысли, чтобы поляки согласились идти в солдаты для участия в рядах армии центральных империй. Польское сердце не захочет купить фиктивную независимость, не захочет покупать этот обман кровью своих детей, сражающихся против своих же братьев. Автономия, данная во время Россией, была бы для поляков ценнее, чем нынешний акт австро-германского правительства, а честное соблюдение автономии лучше всего показало бы полякам, как нужно относиться к нынешней австро-германской вывеске, и открыло бы им глаза, где их друзья и где враги.

В. В. Шульгин

— Шаг, сделанный австро-германской дипломатией, нельзя, конечно, к сожалению, не признать чрезвычайно ловким и умным. В ряды армий германской коалиции вольется прежде всего новая армия в 500—700 тыс. человек. Вина за этот вредный для дела держав согласия шаг лежит на русской дипломатии. Если поляки без протеста дадут им требуемую армию, то, конечно, они в этом случае не будут иметь права рассчитывать даже на автономию. С новым королевством придется поступить сообразно правилам войны.

Если же союзники, и в частности Россия, будут иметь в своих руках столь же твердые данные о том, что поляки подчинились лишь насилию, то, конечно, поляки в праве настаивать на осуществлении воззвания великого князя. Требовать от поляков, живущих в пределах оккупированной Польши, яркого выражения своих антинемецких чувств мы не можем, но поляки, проживающие вне Польши, могут громко протестовать против этого насилия совести своего народа. Да и поляки внутри самой Польши могут найти средства подчеркнуть свое отношение к навязанной им независимости.

Они могут затянуть выборы в сейм, потребовать отложения набора до конструирования Польского государства, т. е. потребовать, чтобы этот набор был сделан уже после созыва сейма, избрания короля и назначения правительства. Россия же может выйти из того положения, в которое ее поставил австро-германский акт, изменением принятого в последнее время курса внешней политики.

И. П. Демидов

— Вопрос русской Польши должен был быть решен в момент объявления войны. Это понял великий князь и издал свое воззвание. Русское правительство этого не поняло и тем привело к ряду ошибок. Зарубежную Польшу правительство оттолкнуло, а русскую—потеряло, и польский вопрос ушел из русских рук. С объявлением Германией самостоятельной Польши в пределах Царства Польского для Россия навсегда гибнет вопрос польской автономии и из внутреннего вопроса делается международным. Политика русского правительства привела к тому, что место разрешения польского, а с нам—славянского вопроса, быть может, пропасть углубилась. Выиграла от этого Германия.

И. Н. Ефремов

— Прочное установление самостоятельной Польши,—заявляет И. Н. Ефремов,—может быть основано исключительно на русской ориентации, а не на германской, так как Германия никогда не перестанет стремиться к милитаризации и порабощению Польши. С. И. Шидловский.

— Опубликованный германскими властями акт есть провокация в самом чистом ея виде. Все атрибуты независимого государства,—свободное распоряжение своими средствами и, главным образом, своими силами,— здесь отсутствуют. Будучи актом чисто военным, он с политической точки зрения ничего не изменяет в позиции держав согласия.

Н. С. Чхеидзе

— Поляков во все время войны использовали в той или иной мере. И нужно признать,—как это ни печально, быть может, для держав согласия, —что то использование поляков для своих целей, которое намерены произвести немцы в связи с провозглашением ими самостоятельности Польши, —не из самых неудачных.

Д. Н. Чихачев

Провозглашением самостоятельности Польши Австро-Германия осложнила для России разрешение польского вопроса. Теперь, когда Польша находится в руках немцев, Россия не может иметь точек соприкосновения с центральными империями. Но когда Польша будет очищена от враждебных армий, Россия должна будет объявить о своем решении польского вопроса, и самой выгодной формой будущего устройства Царства Польского, с точки зрения России, было бы восстановление самостоятельности Польши, путем объединения всех трех частей бывшего Польского государства с установлением общности некоторых учреждений его с Россией.

Еще по теме:

Война и русско-польские отношения (1916 год)

Польский вопрос (1916 год)

Немецкое возрождение Польши (1916 г.)

Немецкое воззвание о Польше (1916 год)