Типы живописцев

(начало здесь)

Совершенно иначе рисуется обстановка тех из живописцев, которые посвятили себя изображению произведений царства животного К этому разряду относим мы зверописцев, портретистов и баталистов.

Зверописец

Зверописец, неминуемо, толст и дороден. Сочный и жирный воздух хлевов, конюшен и пастбищ, на которых преимущественно проводит он свое время, обусловливает эту дородность. Особенно сильны легкие этого живописца. Будучи поставлен случаем и призванием лицом к лицу с животными, которые, как известно, в баню не ходят, не бреются и не чешутся, он, не видя примера, и сам следует тому же правилу. Все, что он носит: галстук, жакет, брюки, рубашка, все это сидит на нем как на чужом человеке и шьется и повязывается просторно, хотя и не тщательно.

Подобный живописец поступит очень хорошо, если не женится, потому что, на основании примеров, постоянно красующихся перед ним, он легко может увлечься и начнет носить те же украшения, которые виднеются на той фигуре, которая выясняется вдали от него на нашем рисунке. Психологическая правда этого украшения будет лежать в том, что женщины вообще не любят мужчин нечистоплотных и дурно одетых, а, в особенности, таких, которые, возвращаясь из хлевов и конюшен, заносят с собою дурные и непригодные запахи. Питаются эти господа преимущественно бифштексами, спят много, а театров никогда не посещают.

Большей ловкости и подвижности в характеристике требуется от портретиста.

— Что будет стоить заказать вам мой портрет? говорите вы ему.

— Триста рублей.

— Помилуйте, да ведь я знаю, что с такой-то актрисы, отличающейся в офекбаховских оперетках, вы взяли всего сто рублей.

— Да, но вы поймите, отвечает художник, что, написав тот портрет, я обусловил этим множество других заказов,—а ваш портрет...

— То есть, вы хотите сказать, что я неизвестен и в офенбаховских оперетках не участвую, ног не поднимаю.

— Извините-с, но это так, отвечал ухмыляясь художник.

Этим самым художник портретист выказывает себя не только тонким психологом, но и практиком в новейшем смысле слова. Мы говорим в новейшем, потому что какой-нибудь Рембрант предпочел бы, непременно, писать вас, а не танцовщицу. У вас лицо гораздо выразительнее, колорит бесконечно мужественнее, глаза у вас полны мысли и огня, нос у вас и тот так и дышит современной наукой и прогрессом времени; — но все это для современного портретиста вздор.

Портретист

Ему подайте знаменитость, мундир, кружева, вот тут он обрадуется, а писать простое лицо, умное лицо, каким не может не быть лицо литератора, он не возьмется. Да и то сказать: много ли в наше время умных-то лиц, пригодных для портрета; да не даром существует и фотография. Нет-с, портретам нынче совсем плохо-с. На вершки продаем.

Другое дело баталия, война. О! это мы любим, да и как не любить, когда нам ее подносят в таких великолепных экземплярах, как последняя война. Одев греческую феску, купленную для натуры, закурив длиннейшую сигару, баталист со вздернутыми усами, свирепым взглядом, с повернувшимся на сторону галстухом, мысленно присутствует в сражении, в котором он никогда не бывал. Он только что кончил которую-нибудь из свирепых физиогномий своего полотна. Он кончил ее с ломанием кисти, с судорожным поднятием левой руки, обусловившим то, что масло с палитры плеснулось и краска потекла...

Баталист

Он весь в воображении; его можно ущипнуть и пощекотать и он не услышит. Те люди, что считают войну глупостью, улыбнутся глядя на него, улыбнутся и купят картину, потому что нужно же вешать картину в залах и стены лбом не прошибешь. Батальный живописец обеспечен на долго вперед, эра баталий наступила. Сам он драться не пойдет, но рисовать баталии будет.

К числу батальных живописцев, рисующих детали войны, отнесем мы и живописцев перспективных, хотя, на первый взгляд, подобное сближение может показаться нелепостью. Но, всмотритесь ближе, господа: детали войны обширны. Сен-Клу разрушен, Страсбургский собор сильно пострадал, целые города погибли. С ужасом подходит перспективный живописец к этакому обожженному готическому собору, и, с мыслью о суете всего мирского, измеряет глазами высоту и детали стен.

Перспективный живописец

Перспективный живописец сохранит для потомства то, что война уничтожит и в этом отношении является он, относительно войны, почти тем же, что и сестры милосердия и братство иоанистов. С этой точки зрения мы не солгали, указав на близость между живописцем батальным и перспективным.

Последний, человек степенный, большей частью обеспеченный, его друзья рейсфедер, циркуль и линейка. Творчество его неминуемо сродни математике и этим он силен и не боится критики. Так как он имеет постоянно дело с мрамором и другими камнями, то и отличается добротой сердечной, столь чуждой всем другим его собратьям. Он — отец многочисленного, законного семейства и круглая шапка, красующаяся на нем, будет передана в наследство сыну, для того, чтобы тот доносил ее. Затем шапку продадут на толкучий рынок.

Посмотрите теперь, читатель, на это лицо: оно загорелое, хотя, в минуту изображения, восходящее солнце светит с затылка, но оно непременно обойдет к стороне самого лица и усилит и без того значительный загар. Надоедливые пчелы, поднявшиеся спозаранок для того, чтобы собирать с увлаженных росой полей мед, немилосердно досаждают живописцу и заставляют его отмахиваться именно в ту минуту, когда он готовился дать бумаге самый лучший штрих карандашом, который бы так сразу и выдвинул весь рисуемый пейзаж наружу. Этого штриха, благодаря пчелам, не последовало и история искусства лишилась одной из лучших страниц своих.

Жанрист

Жанрист-видописец в отчаянии; проклятие, или другое крепкое словцо, готово сорваться с его усатых уст и явиться пополнением тихому сельскому утру и доносящемуся из ближней церкви звону колокола. У художника даже немного покосились глаза — так неприятны ему пчелы, — тем не менее он опять примется писать, писать без устали. Сбыт его работ обеспечен и особенного труда не предстоит.

Вы можете быть только уверены в одном, что свету на его картине и красок на ней будет так много, что их бы хватило для освещения целой другой солнечной системы, кроме нашей. Вы можете быть уверены в том, что ни лазури, ни охры не пожалеет он и чем невозможнее свет его пейзажа, чем чудовищнее будут тени и очертания, тем вернее найдет он покупателя. И куда же не годится пейзаж: в залы, в гостиные, в кабинеты, в будуары, во все решительно закоулочки квартиры.

Пейзажист

Одно мутит художника нашего жестоко, это то, что тенденции никакой он провести не может, что <вопроса» никакого тронуть ему нельзя. Ну какое дело солнцу, и вам, и полям до наших мытарств? А хорошо бы было быть тенденциозным и в пейзаже. Этак народного духу и агитации вложить бы в пейзаж, думает он, вот того именно, что сквозит в каждом штрихе Федьки или Ивана Ивановича...

Этот Федька, весьма схож с Иваном Ивановичем, жанрист и бытописатель, только что вернувшийся из Парижа и привезший целый альбом набросков, с которым он постоянно и возится. Уехал же он из Парижа как раз перед тем, что к Парижу явились немцы. Конечно, оно можно бы было изучить жанр и в эти тяжелые минуты народного несчастья, и другой нарочно бы поехал именно для этого в Париж, но Федька не может слышать пальбы и терпеть не может соприкасаться с больными, сирыми, голодными.

Он бытописует только то, что бытописать безопасно, — вот он и уехал из Парижа.

Посмотрите, как чутко прислушивается он к тому, что скажут об этом его отъезде. О! он очень не любит, чтобы о нем дурно говорили. Впрочем, человек он неминуемо способный, наблюдательный и в своих произведениях является жесточайшим пуристом, бичом порока, администратором покаяний, глашатаем нравоочищения и гладиатором общественного прогресса. Он в долгу как в шелку, меняет женщин по дням, в старости будет служить великолепным материалом для скандальной хроники, которая и может найти место, положим в «Русском Архиве».

Женщина-живописец

Последнее, а поэтому — первое, место даем мы женщине-живописцу. При том тягостном условии, что женщины не могут быть ни губернаторами, ни председателями земских собраний, ни командующими эскадронов, они все с большей и большей любовью предаются искусству. Та из художниц, портрет которой мы помещаем, пишет все решительно, от всемирного потопа до цветов и фруктов. Она никогда не выйдет замуж, потому что намерена вполне посвятить себя искусству. К следующей выставке готовит она свой собственный портрет. Она находится в дальнем родстве с живописцем историческим, который не раз уже проходил по ее рисункам. Ей от роду 23 года. В метрическом свидетельстве маленький вариант: там означено 25.    

Икс.

Всемирная иллюстрация : Еженед. илл. журнал. Т.5, № 13 (117) - 27 марта - 1871.

Еще по теме:

Типы живописцев

Типы живописцев (окончание)