Междоусобица во Франции. Баррикада на углу улицы Риволи и площади Согласия в Париже

Война принимает все более и более ожесточенный характер

(апрель-май 1871 г.)

«Я только что возвратился из Нёльи, говорит корреспондент «Dailу Nеws» от 13 апреля. Приостановление военных действий было уважаемо с обеих сторон. Не было сделано ни одного выстрела ни со стороны парижан, ни со стороны версальцев. Но баррикады и оборонительные работы были возведены сегодня с обеих сторон. Национальные гвардейцы с замечательной энергией устраивают оборонительные работы, в ожидании нападения большими массами сегодня ночью.

Генералом Домбровским и штабом его приняты всевозможные меры предосторожности, чтоб встретить готовящееся нападение. Впереди баррикад устроены мины и в резерве имеется сорок орудий. Домбровский принужден беспрестанно переменять свою главную квартиру, так как крестьяне сообщают о том, где расположен занимаемый им дом, вследствие чего на это место сыплется целый град бомб. Последняя главная квартира Домбровского была в течение суток избита шестнадцатью бомбами; из них две бомбы разорвало в спальне генерала, не причинив никому вреда.

Вчера в Нёльи убито несколько местных жителей. Услышавши о прекращении военных действий, они вышли из своих домов, чтобы приготовиться к бегству, и попали под выстрелы с Мон-Валерьена. Сегодня у парижского дворца промышленности собрано огромное количество всяких экипажей, фур, омнибусов, железнодорожных вагонов. Экипажи эти наняты республиканской лигой, хлопотавшей о перемирии, для отправления в Нёльи с целью помочь жителям выбраться из него.

Сегодняшнее перемирие было праздничным днем для половины Парижа и произвело большую суету в Нёльи и повсеместно, частью между зрителями, отправившимися осматривать развалины этого места, частью между домохозяевами Нёльи, в распоряжении которых находились, по-видимому, все парижские экипажи для перевозки их движимости. Значительное число жителей предпочло остаться в оспариваемой местности. Они безнадежно смотрят на будущее, так как даже Сен-Клу не может соперничать с Нёльи в разрушении.

Жители, оставшиеся в Нёльи, большей частью слишком бедны и не могут выехать отсюда. С обеих сторон были некоторые попытки брататься, но линейные войска до крайности грубы и несговорчивы. Во время перемирия, на сторону национальных гвардейцев перешло несколько линейных солдат. Утверждают, будто версальские войска употребляют разрывные пули, осколки которых, с видимыми еще следами разрывного состава, были найдены. Во многих пунктах только узкая улица отделяет национальных гвардейцев от линейных войск и они, по-видимому, находятся в самых дружественных между собой отношениях. Многие бомбы, брошенные версальцами, остались неразорванными и вновь пущены в дело коммунальными артиллеристами.

***

— Война принимает все более и более ожесточенный характер; газеты проповедуют «белый террор». Одна из них, «Journal de Versailles», приглашает правительство не давать пощады мятежникам; вот что в ней сказано:

Всякие штабы нации, военные ли они, политические или гражданские, всегда будут страдать капитальным недостатком, — незнанием настоящего характера черни, ее ненависти, ее желаний и целей. Вот например пышный главный штаб, к которому приводят толпу убийц. Мы, уличные наблюдатели, знаем этих негодяев и умоляем стереть их с лица земли. Но знают ли их также хорошо судьи? Не предстоит ли опасение, что эти судьи, полные эрудиции, по справедливости уважаемые всей страной, будут руководиться широким чувством человеколюбия относительно этих убийц, которых они видят издалека....

Менее эрудиции и филантропии, господа, но более опытности и энергии! Поступайте так, как поступали в подобном случае великие энергические народы: «Не надо пленников!» Если в толпе найдется действительно честный человек, увлеченный в нее силой,—вы его увидите; в этом мире честного человека отличить не трудно. Предоставьте храбрым солдатам мстить за их товарищей, и пусть они делают в пылу битвы то, чего они не сделали бы на другой день, при спокойном настроении духа.

***

— Версальский кореспондент «Independance Belge» сообщает следующие известия:

Решительный и правильный приступ к Парижу начнется лишь тогда, когда вся 100,000 армия будет налицо и когда окончат возводимые батареи. Во всяком случае, он последует не раньше, как чрез неделю или дней через 10. В ожидании этого, версальское правительство старается расположить в свою пользу часть парижского населения.

Муждоусобица во Франции. Арест архиепископа

Задержание коммуной парижского архиепископа в качестве заложника, вызвало многочисленные протесты. В виду их, бывший депутат Флоттар отправился в ратушу, чтоб посоветовать коммуне предложить версальскому правительству обмен пленных, т. е. освобождение архиепископа, если правительство отпустит Бланки, арестованного в окрестностях Кагора. Коммуна приняла совет и вчера Дарбуа написал об этом Тьеру. Письмо отправили с аббатом Лагардом, который содержался в Мазасской тюрьме. Но глава исполнительной власти не дал ему никакого решительного ответа, сказав, что ему нужно предварительно посоветоваться с министрами. Лагард в тот же вечер уехал обратно в Париж и возвратился к мазасскую тюрьму. Сегодня 3 (15) апреля по этому поводу собирался совет министров, который постановила, отвечать коммуне отрицательно.

Бланка, уже заочно приговоренный к смерти, не будет выпущен из рук правосудия. Впрочем, жизни его не угрожает опасность; а с другой стороны и коммуна не решится, конечно, предать смерти архиепископа.

***

— Представляем основы, на которых, по мнению некоторых газет, предполагают реорганизовать французскую армию.

Военная служба будет обязательна для всякого француза, достигшего 20-ти-летнего возраста. Срок службы в действующей армии будет определен в два года. По прошествии двух лет, солдаты будут переводиться в первый резерв, где они останутся в продолжении двух следующих лет.

В течение каждого из этих двух годов, солдаты резерва должны будут провести два месяца в учебных лагерях, устраиваемых в различных пунктах империи. Они составят тогда второй резерв и пробудут в нем четыре года, с обязательством являться каждый год на два месяца в учебный лагерь. Брак будет разрешен для солдат всех возрастов, но брак не избавит их ни в чем от военной повинности всех категорий. Правом подачи голосов будут пользоваться только лица 22 лет от роду и уже по выходе из действующей армии.

О генерале Клюзре, заведующем теперь военными делами парижской коммуны, газета «Soir» сообщает следующие сведения:

бывший французский офицер, потом гарибальдиец Клюзре, наконец поступил в службу Северо-Американских штатов, также офицером; здесь он участвовал в междоусобной войне, во время которой и получил чин генерала; впоследствии, ему было поручено штатом Нью-Йорк заняться изучением военного устройства различных европейских государств; Клюзре поселился в Лондоне и принялся за изучение различных сторон службы британских войск; благодаря своему официальному положению, он успел ознакомиться с планами правительства относительно фениан и планы эти сообщил фенианам. Применяясь к ним, они задумали известное движение, тайным главой которого был Клюзре; когда попытка фениан не удалась, Клюзре бросил их дело.

***

—    Говорят, что офицеры главного штаба генерала Домбровского и национальной гвардии представили в Ратушу два знамени, взятые у версальцев в Нельи. Одно из этих знамен зеленое, с вандейским крестом; другое— трехцветное, с полосами в форме креста. Вандейское знамя, водруженное на одном здании, было взято дружным напором офицеров и солдат 21-го батальона. Другое версальское знамя было водружено на барикаде и взято гражданином Летеллоном, рядовым 3-й маршевой роты 134 батальона, сражавшимся в рядах 114 батальона.

***

—    Кроме Домбровского, в Париже есть еще много других поляков, играющих важную роль, как например: Околович, бывший подпоручик русской службы, затем предводитель отряда во время польского мятежа в 1863 г.; он был весьма деятельный член военного комитета, состоявшего из польских эмигрантов.

Полковник Ландовский, при начале польского восстания в 1863 г., был студентом медицинского факультета в варшавской главной школе, потом состоял в звании тайного начальника города Варшавы, а впоследствии предводительствовал отрядом в Люблинской губернии; когда восстание было подавлено, Ландовский бежал во Францию, и в Монпелье окончил курс медицинских наук.

Полковник Феофил Домбровский, брат главнокомандующего парижской национальной гвардией, служил юнкером в русской армии, принимал участие в мятеже 1863 г., в качестве военного организатора в Подляхии, за что народным жондом произведен в чин капитана.

Полковник Лев Френкель, член административного комитета парижской коммуны, еврей, родом из Галиции, 27-ми лет, в Лондоне был членом международной ассоциации рабочих и до войны работал на одной парижской фабрике; хотя Френкель и принадлежит к польской эмиграции, но он выдаст себя за немца, и в коммуне считается представителем немецкого народа.

По словам «Саulоis», в парижской национальной гвардии служит от 25,000 до 30,000 иностранцев, в том числе много поляков, гарибальдийцев, ирландских фениев, американцев, испанцев, греков, поддерживающих идею всемирной республики или идею своего национального освобождения. Коммуне служат 18,000 гарибальдийцев, 7,000 англичан или ирландцев, 1,200 греков, 600 американцев и 600 немцев, испанцев и других иностранцев. Но, как слышно, они составляют резерв и еще не были в деле.

***

— Заседание военного суда дает понятие о парижской национальной гвардии, в этот переходный ее период. Три дня тому назад девять офицеров и трое солдат 105 батальона судились за «отказ идти на врага». 105 батальон стоял на стороне коммуны, но 3 апреля он вышел в миниатюрном составе 40—80 рядовых, и у заставы Бино, куда был послан главнокомандующим, на весьма важное фланговое движение, он в огонь не пошел. Фланговое движение, конечно, не расстроилось вследствие того, что 80 человек в нем не участвовало, а батальон наказан тем, что уже более не существует—105 баталиона уже нет: он слит с другими по приговору военного суда; кроме того, несколько офицеров присуждены к тюремному заключению и пожизненной каторжной работе.

Замечательный факт выводится из самых судебных прений:

«Солдаты всегда в отсутствии, когда приходится идти в огонь, говорит президент, с выражением горечи; какую ответственность налагают они таким образом действий на генерала Домбровского! Если бы вместо 40 на место пришло 200, он мог бы отважиться на решительный шаг».

В ночь на 13, главнокомандующий ожидал прибытия 10 000 гвардии, чтобы взять назад
Нельи,—к нему пришло 40 человек! «Все дело революции может быть погублено дезертирством целого легиона!» продолжал президент, полковниц Россель. Он инженер, бывший одним из лучших учеников политехнической школы: слова его характеризуют верно настоящее настроение парижской национальной гвардии.

Всемирная иллюстрация : Еженед. илл. журнал, № 18 (122) - 1 мая - 1871.

Еще по теме:

Вести о войне между Францией и Пруссией

Вести о войне между Францией и Пруссией. Войска сторон

.............................

Положение в Париже (4 - 10 мая 1871 г.)

Война принимает все более и более ожесточенный характер (апрель-май 1871 г.)