(Начало)

В тот же день было выступление генерала Каледина.

Генерал Корнилов говорил от себя, как верховный главнокомандующий. Генерал Каледин выступил не от себя лично, а от казачества. И не от одного только донского казачества, а от всего российского казачества.

Прибывшие на государственное совещание в Москву делегаты двенадцати казачьих войск (донского, кубанского, терского, оренбурского, яицкого, астраханского, сибирского, амурского, забайкальского, семиреченского, енисейского и уссурийского) составили общую декларацию и поручили прочитать ее представителю старшого брата в казачьей семье атаману донского войска генералу Каледину.

Выступлению Каледина предшествовали слухи о том, что готовится «контрреволюционная» демонстрация казачества. Ждали, что именно скажет казачество. И когда Керенский заявил, что слово принадлежит представителю казачьих войск генералу Каледину, весь зал насторожился.

Медленно тяжеловатой походкой направился генерал к ораторской трибуне. Беглым взглядом окинул все собрание. Этот взляд умных глаз как бы говорил:

«я знаю, что очень многим  из вас не понравится то, что я скажу, но я все это скажу прямо, скажу все то, что я должен сказать».

Генерал не говорил, а читал. Ибо не его были слова, а слова всего российского казачества, и нужно было сказать все, что ему поручило казачество, не переменяя ни одной буквы. Читал медленно, отчетливо, подчеркивая некоторые места казачьей декларации.

Казачество стоит на общенациональной и государственной точке зрения и приветствует решимость правительства отрешиться от давления партийных и классовых организаций. Вместе с тем казачество с презрением отбрасывало все обвинения в реакции и контрреволюционности. Наоборот, именно казачество, свободное и назависимое, не знавшее крепостного права, всегда пользовавшееся широким самоуправлением и осуществлявшее начала равенства и братства, первое воспользовалось завоеваниями революции, воплотило их в жизнь, создав демократические войсковые организации и сочетая свободу с порядком.

Но революционность казачество понимает не в смысле братания с врагом и дезертирства, не в смысле предъявления правительству неисполнимых требований и неисполнения законных требований власти, не в смысле расхищения народного богатства и грубого нарушения гражданских свобод. Казачество отказывается от такой революционности, уже приведшей страну на край гибели. Казачество призывает все живые силы страны к объединению, труду и самопожертвованию во имя спасения родины и укрепления демократического республиканского строя.

Спасение родины требует прежде всего доведения войны до победного конца в полном согласии с союзниками. Только такая политика правительства может встретить поддержку казачества. Пораженцам не должно быть места в правительстве.

Повышением голоса генерал подчеркивает два места декларации:

 «казачество стремится к укреплению демократического республиканского строя» и «пораженцам не должно быть места в правительстве.»

До тех пор слушали казачью декларацию спокойно. А слова о демократическом республиканском строе вызвали аплодисменты даже слева. Но вот генерал перешел к перечню тех практических мероприятий, какие необходимы для спасения родины.    

Армия должна быть вне политики, и политические митинги в армии должны быть запрещены.

Все советы и комитеты должны быть упразднены, как в армии, так и в тылу, кроме полковых, ротных, сотенных и батарейных при строгом ограничении их прав и обязанностей областью хозяйственных распорядков.

Декларация прав солдата должна быть пересмотрена и дополнена декларацией обязанностей.

Дисциплина должна быть поднята в армии и в тылу. Должна быть восстановлена дисциплинарная власть начальников.

Государственная власть должна быть в опытных зрелых руках людей, не связанных узкопартийными и групповыми программами и опирающихся на волю всего народа, а не отдельных партий и групп.

Государственная власть должна быть едина, и немедленно должен быть положен предел ея расхищению разными советами и комитетами в центре в на местах.

Россия должна быть единой, и должен быть положен предел сепаратным стремлениям.

Безотлагательно нужно принять меры в целях поднятия производительных сил страны: установить твердые цены на предметы потребления, нормировать заработную плату и предпринимательскую прибыль, ввести трудовую повинность, запретить самочинные действия отдельных лиц и всевозможных комитетов, нарушающих твердый порядок в землепользовании и в арендных отношениях.

Эта часть декларации неоднократно прерывалась шумом и возгласами «контрреволюционер» одной части совещания и аплодисментами и криками одобрения другой части.

Заключительная часть декларации состояла из обращения к правительству. Казачество требовало, чтобы обеспечена была правильность и закономерность выборов в Учредительное Собрание и чтобы местом заседаний Учредительного Собрания была Москва. Наконец, казачество обратилось с призывом к правительству, чтобы в тяжкой борьбе, ведущейся Россией за свое существование, правительство использовало весь народ государства Российского, все жизненные народные силы всех классов населения и чтобы оно изменило самый состав свой в том расчете, чтобы дать России все то, что может дать наша родина по части энергии, знания, опыта, таланта, честности, любви и преданности интересам отечества. Ибо время снов прошло, терпение народа истощается, нужно делать великое дело спасения родины.

Эта заключительная часть декларации вызвала замечание главы правительства Керенского:

«правительство желает выслушать мнения представителей страны, но не подобает никому обращаться с требованиями к правительству».

Очевидно Керенский, опьяненный властью, уже успел забыть те наглядные уроки конституционного права, какие Государственная Дума давала и старому правительству и стране, об утих уроках теперь напомнил Керенскому архиправый депутат Пуришкевич, заявивший с места:

«мы пришли сюда не на роли статистов правительства».

Декларация, прочитанная генералом Калединым от имени всего казачества, произвела очень сильное впечатление. Казачество, все казачество—крупная сила. А сплоченность, единство взглядов, целей и стремлений удваивает силы. Впечатление несколько ослаблено было выступлением казачьего есаула Нагаева в следующем заседании, 15 августа.

Есаул Нагаев произвел митинговую речь, в которой обрушился с обвинением по адресу генерала Каледина.

Генерал Каледин не имел права говорить от имени всего казачества. Рядовое казачество не требует роспуска советов. Такой важный вопрос мог быть решен только на всероссийском казачьем съезде. Декларация, прочитанная генералом Калединым, составлена советом союза казачьих войск, но в совете не все войска представлены в частности, слабо представлено фронтовое казачество.

Правда, речь делегата казачьих частей кавказского фронта и председателя казачьей секции исполнительного комитета с. р. и с. д. больше свидетельствовала о молодом задоре, чем о политической зрелости. Правда, после перерыва Керенский пояснил, что есаул Нагаев не имел права говорить от имени казачества и что, напротив, генерал Каледин получил полномочие огласить прочитанную им декларацию от делегатов всех казачьих войск. Тем не менее весь этот инцидент указал на то, что в казачестве нет спаянности, что казачество не единая цельная сила, что раскол в казачестве уже образовался.

И неизвестно, до каких пределов дойдет этот раскол, и куда пойдет большинство казачества: за генералом Калединым в сторону закрепления завоеваний революции и спасения родины или за есаулом Нагаевым в сторону углубления революции и разложения России?

Донская волна 1918 № 12

Еще по теме:

Три генерала на московском государственном совещании. Корнилов

Три генерала на московском государственном совещании. Каледин

Три генерала на московском государственном совещании. Алексеев

Всероссийское совещание в Москве (12 августа 1917 г.)