Семик в Епифанском уезде, Тульской губ.

Семик *)

Зеленые святки
 

*) Семик назван так потому, что приходится на седьмой неделе по Пасхе. В иных местах вся седьмая неделя называется семицкою, в старину она называлась русальною, в Малороссии зовется клепальною, святою, а последние три дня—зелеными святками; около Стародуба она называется греною и семицкие песни — гренухами. Дни семицкой недели народ называет особенными именами: вторник — задушными поминками, четверг — семиком, субботу — клепальным днем, а семицкие ночи называются воробьиными. В Сибири семик зовут тюлпой, от толпы, собирающейся в праздник; в Польше — стада (см. Терещенко «Быт русского народа» и «Сказания русского народа», Сахарова).

Семик—праздник чисто девичий; как семик, так и следующие за ним три дня древние славяне праздновали, по мнению некоторых исследователей, (что весьма гадательно) в честь сладострастнаго бога Тора или Тура.

Праздник этот сопровождался у них всевозможной роскошью и весельем; причем разодетые девушки и женщины ходили к божнице или к поставленному в поле идолу Туру, носили пред пляшущей толпой зеленые, украшенные разноцветными лоскутьями, ветки, пели соблазнительные песни, вмешивали в игру всякие любовные действия и бросали в воду венки, разгадывая, таким образом, свою участь о замужестве.

С введением же в Россию христианской веры, к семику присоединились некоторые другие обряды и церковь ввела на семичной неделе не только поминовение душ усопших, но и честное погребение странных и неимущих, особенно же погибших насильственною смертью. Так, например, и до сих пор празднуется семик одним поминовением усопших в селе Дедюрине, Пермской губернии, в Котельниче, Вятской губернии, над ямой погибших устюжан, вологодский семик справляется на поляне, где погребены белоризцы, сражавшиеся с Литвой; в Белоруссии народ выходит поутру с напитками и яствами на кладбище, куда приглашают и священника, служат панихиды и на могилах производят поминовение; но к вечеру, впрочем, на этих поминках в Белоруссии картина постоянно изменяется и сетование заменяют всегда веселые семицкие обряды **).

**) В Стоглаве сказано, что в Троицыну субботу сходились мужи и жены на усальники (кладбища) и плакали на могилах с великим криком, и когда играли скоморохи и гудошники, тогда рыдающие переставали плакать, а начинали скакать, плясать и бить в ладоши.

Такие же поминки, или почти с тем же переходом поминок в гулянье празднуется семик и в других местах России. В старину всегда, прежде чем отправляются на гульбу и пиршество, посещали скудельни или убогие дома, которые заведены были в подражание иерусалимскому скудельничьему селу; и в Тверской и Псковской губерниях назывались буйвищами, в Новгородской—жалями или жальниками, а в некоторых местах — гноищами.

Охранители этих домов назывались божедомами вследствие чего, в народе и до сих пор сохранилась поговорка: живет один, как божедом, хотя при убогих домах лепилось иногда несколько хибаренок, нечто вроде богадельни, в которой проживали юродивые и увечные нищие.

Про убогий дом в одной старинной песне говорится: «там ночь велика — спи до семика», т. е. ночь велика, потому что все несчастно погибшие и найденные мертвые тела лежали в убогих домах всю зиму и только в семик народ нес саваны, одевал их и, совершая панихиду, предавал земле. Больше всего убогих домов было в Москве; из них более известные: при Ворсонофьевском монастыре, куда первый самозванец велел вывести тело царя Бориса Годунова, при церкви Николы в Звонарях, при Покровском монастыре, около ворот которого лежало тело Отрепьева, на Пречистинке у Пятницы Божедомской, но самый древний убогий дом у церкви Иоанна - Воина.

Елизавета Петровна, в 1753 году повелела приказом уничтожить все убогие дома, но уничтожение их произошло при вторичном приказе Екатерины; после чего осталось только одно поминовение несчастно умерших, кроме самоубийц, в субботу, накануне Троицына дня.

Так церковь, желая уничтожить суеверные празднества, хотела заменить веселые, роскошные весенние игры слезными поминками и народ принял этот обряд и осмыслил его, создав убогие дома, но в общем, в главном, он все-таки сохранил семик, как праздник девичий, как праздник, с которого начинается разгар весенних удовольствий; и народ ставит семик выше Троицына дня, величает его — семик-честной и говорит в песне:

Как у нас в году три праздника:
Первый праздник наш — семик-честной,
Другой праздник—день Троицын,
Третий праздник наш—купальница.

Изображают же предания семик веселым юношей, ласковым, рассыпным на веселости и задушевным приятелем масленицы. Встарину говорили: «семик—жених масленицы»; оттого и вышла погудка-прибаутка, как семик ластится к маслянице и зовет ее к себе в гости:

«Душа моя, масляница, перепелиные косточки».

Предание говорит, что накануне семика вырастает будто бы в топких местах и на черных грязях ревун-трава, (вроде разрыв-травы, вырастающей накануне Иванова дня)—она знахарям заменяла третье ухо, третий глаз, перед нею и сам нечистый на рогах пляшет.

В семицкую же неделю, по преданию, потешаются по ночам духи, обитающие во всех стихиях; а в особенности неугомонно резвятся русалки (отчего и называлась прежде семицкая неделя — русальной), русалки певучие, приглядные, хохотуши, щекотуши, все молоденькие, в рубашках без поясов, с распущенными волосами; иные из них двигаются по зыбким волнам рек, другие вскакивают на деревья и, раскачиваясь на ветвях, поют то весело, то жалобно, а кто купается в эти дни, особенно в тех реках, где обитают русалки, к тем пристает душка-холодушка, т. е. лихорадка.

Таким образом и по преданиям и по обрядам, и по песням семик такой веселый и гульливый праздник, что под него растет даже ревун-трава, от которой и сам нечистый на рогах пляшет.

Всемирная иллюстрация, 1869 г.

Еще по теме:

Семик. Зеленые святки. Часть 1

Семик. Зеленые святки. Часть 2