По материалам периодической печати за август 1917 год.
Все даты по старому стилю.
Воззвание Ц. К-та
12 августа, в кронштадской газете «Пролетарское Дело» Центральным Комитетом нашей партии было помещено следующее воззвание.
«Развитие контрреволюции вступает в новую полосу. От разгромов и разрушений она переходит к закреплению занятых позиций. От разгула и бесчинств — к „законному руслу" „конституционного строительства".
Можно и нужно победить революцию, говорят контрреволюционеры. Но этого мало. Нужно еще получить на это одобрение. Причем нужно устроить так, чтобы одобрение дал сам „народ", „нация", и не в Питере только или на фронте, но и во всей России. Тогда победа будет прочной. Тогда добытые завоевания могут послужить почвой для будущих новых побед контрреволюции.
Но как это устроить?
Можно было бы ускорить созыв Учредительного Собрания, единственного представителя всего русского народа, и испросить у него одобрения политики войны и разорения, разгромов и арестов, избиений и расстрелов.
Но на это буржуазия не пойдет. Она знает, что от Учредительного Собрания, где большинство составят крестьяне, она не добьется ни признания, ни одобрения политики контрреволюции».
Поэтому она добивается (добилась уже) отсрочки Учредительного Собрания. Она, вероятно, будет и дальше отсрочивать его с тем, чтобы добиться, наконец, его полного срыва.
Но где же «выход»?
«Выход» в подмене Учредительного Собрания «Московским Совещанием».
Собрать совещание из купцов и промышленников, помещиков и банкиров, членов царской Думы и прирученных уже меньшевиков и эсеров с тем, чтобы объявить это совещание «общенациональным собором», добиться от него одобрения политики империализма и контрреволюции, переложения тягот войны на плечи рабочих и крестьян, — вот где «выход» для контрреволюции.
Контрреволюции нужен свой парламент, свой центр, и она его создает.
Контрреволюции нужно доверие «общественного мнения», и она его создает.
В этом вся суть.
В этом отношении контрреволюция идет тем же путем, что и революция. Она учится у революции.
У революции был свой парламент, свой действительный центр, и она чувствовала себя организованной.
Теперь контрреволюция старается создать его в самом сердце России, в Москве, руками — ирония судьбы! — эсеров и меньшевиков.
И это в то время, когда парламент революции низведен до положения простого придатка буржуазно-империалистской контр-революции, когда Советам и комитетам рабочих, крестьян и солдат объявлена смертельная война!
Не трудно понять, что при таких условиях совещание, созываемое в Москве на сегодня, неминуемо превратится в орган заговора контрреволюции против рабочих, которым угрожают локаутами и безработицей, против крестьян, которым «не дают» земли, против солдат, которых лишают свободы, добытой в дни революции,— заговора, прикрываемого «социалистическими фразами» эсеров и меньшевиков, поддерживающих это совещание.
Поэтому задача передовых рабочих:
1) сорвать с Совещания маску народного представительства, выставив на свет его контрреволюционную противонародную сущность;
2) разоблачить меньшевиков и эсеров, прикрывающих это Совещание флагом «спасения революции» и вводящих народы в обман;
3) организовать массовые митинги протеста против этой контрреволюционной махинации «спасателей»... барышей помещиков и капиталистов.
Товарищи! Созывайте митинги и выносите резолюции протеста против «Московского Совещания»!
Присоединяйтесь к путиловцам и организуйте сегодня в знак протеста против «совещания» сборы в пользу гонимой и преследуемой партийной печати.
Не поддавайтесь на провокацию и не делайте сегодня никаких уличных выступлений!
Очередная гнусность
Змеиное шипение контрреволюции вновь становится громче. Из-за угла высовывает гнусная гидра реакции свое ядовитое жало. Укусит и опять спрячется в свою темную нору. Авось что-нибудь выйдет, авось ядовитый укус окажется смертельным или, по меньшей мере, очень болезненным.
Не понимая смысла массовых движений, бессильные обнять своим мелким мещанским умом всю грандиозность, все величие переживаемых событий, реакционеры все свои удары направляют на отдельных лиц.
Революционный пролетариат шел бы за ними, — воображают они, — если бы не кучка зловредных агитаторов. И всеми силами стараются они не только запрятать в надежное место вождей пролетариата, но и возможно сильнее опорочить их.
Гнусная травля, вакханалия лжи и клеветы, дерзкий обман, явный подлог и фальсификация приобретают размеры, доселе неслыханные в истории. Все средства оказываются годными, все мерзавцы оказываются полезными, включительно до старых слуг царского режима, до провокаторов и охранников.
Сначала попытались пустить в ход легенду о немецких деньгах. Когда это не удалось, взялись за деньги русские. Сперва намеревались испытанных борцов революции объявить германскими шпионами; когда это сорвалось, их хотят сделать шпионами царскими.
Тех людей, которые всю сознательную жизнь свою посвятили делу революционной борьбы против царского режима, теперь пытаются объявить... царскими слугами.
Ничего более позорного, ничего более гнусного и мерзкого, чем так называемое «дело Каменева», придумать нельзя было бы.
Сначала т. Каменева сажают в тюрьму по обвинению в германском шпионаже. Держат месяц, вертят так и этак, ничего из своих грязных пальцев высосать не могут и, принужденные дело прекратить, немедленно же пускают в оборот еще более мерзкую клевету.
Сущность дела всем известна. Месяца полтора назад, верный слуга Николая Кровавого, царский охранник, жандарм Балабин сообщил на допросе, что, по полученным им из третьих рук сведениям, т. Каменев в 1908 году в Киеве был арестован, прямо с вокзала привезен к тогдашнему начальнику Киевского охранного отделения Кулябко и, принятый последним на службу в охранку, получив 100 рублей, немедленно же уехал за границу.
Это чудовищное обвинение было так глупо выдумано, так неладно скроено, что ни на кого оно впечатления не произвело. Ясно было, что тут все сознательно подтасовано для того, чтобы не было возможности проверить этого обвинения на основании документов. По требованию т. Каменева, которому президиумом Ц. И. К. тогда же было сообщено об этой клевете, была создана следственная комиссия.
Пока т. Каменев все равно сидел в тюрьме по другому лживому обвинению, в этой клевете никто не нуждался. Но как только обвинение в германском шпионаже рассыпалось в прах, неизвестно откуда, неизвестно как, неизвестно кем пущенная, выползла на свет божий эта очередная клевета.
Политический смысл всего этого очевиден. Контрреволюционных дел мастерам во что бы то ни стало необходимо из‘ять и обезвредить т. Каменева, как одного из признанных вождей революционного пролетариата. Безумные, они не понимают, что все их удары направляются против них же! Грязные, мелкие людишки, они не сознают, что разбрызгиваемая ими ядовитая слюна отравляет только их самих.
И если бы дело только ограничивалось провокаторской ролью в нем явных контрреволюционеров, то оно еще не было бы столь позорно, а возмущение всех честных людей—столь законно. Но наиболее гнусной и позорной страницей в этом деле является участие в нем лидеров советского большинства и советского официоза — «Известий Ц. И. К.».
В то время как даже «Речь» и «День» не осмелились напечатать этой очередной клеветы против т. Каменева, «Известия» напечатали это и таким образом унизили себя до уровня желтой прессы. В то время как редактор «Известий» Ф. Дан, состоящий в то же время членом следственной комиссии при Ц. И. К., превосходно знал, что создана эта комиссия по требованию самого т. Каменева, «Известия» в своем примечании ни словом не обмолвились об этом. Промолчали также, что в эту комиссию входит представитель Ц. К. Р. С.-Д. Р. П.
В то время как министр юстиции публично заявляет, что
«упомянутое сообщение ни министром юстиции, ни кем-либо из уполномоченных на то членов м-ва ни в одну из газет передаваемо не было»,
— бывший «социалистический» министр И. Г. Церетели в беседе с сотрудником «Русской Воли» выражает уверенность, что министр юстиции не опубликовал бы этого сообщения, не имея достаточно веских данных... А каковы эти охранные «данные» жандарма Балабина, И. Г. Церетели знает, конечно, лучше всякого другого.
Ниже спускаться уже некуда. Заживо разлагаясь политически, «советское большинство» начинает разлагаться и морально. Смрад гниения распространяется оттуда.
Твердо уверенные в двусмысленности и вздорности всех направленных против т. Каменева обвинений, лидеры советского большинства молчали в продолжение полутора месяца, молчали до тех пор, пока не заговорила желтая пресса. Но даже булавочные уколы какого-нибудь «Живого Слова» или «Биржевки» в их бессилии показались им чрезвычайно опасными.
Не потрудившись проверить источника слухов, насмерть перепуганные, потерявшие голову, — они поспешили пустить в оборот гнусную клевету, гнусную и лживую даже по их собственному мнению. Из боязни, чтобы удары контрреволюционной сволочи, направленные против левого меньшинства Совета, косвенно не задели и его правого большинства, лидеры этого большинства—гг. оборонцы— готовы с головой выдать своих же товарищей на растерзание чинам реакции. В своем безумном стремлении примирить всех, они готовы окончательно порвать с теми, в ком их единственное спасение.
В момент нового подъема революции, когда вместе с революционным пролетариатом воскреснут и прокаженные Лазари советского большинства, победивший пролетариат неизбежно напомнит им об их предательстве в годину бедствий, в период наивысшего разгула контрреволюции.
"Правда", 13 (26) августа 1917 г.
Еще по теме
| 