Предтечи Великой Революции 1917 года. Лейтенант Шмидт - 13 Мая 2017 - Дневник

Странную, сложную фигуру, в которой сочетались самые противоречивые качества души и чувства, представлял собою герой севастопольского восстания, имя которого прогремело по всей Руси в дни революции 1905 г. Объятый горячей любовью к несчастной родине, изнывавшей под тяжестью монархического абсолютизма, лейт. Шмидт уверовал в то, что долгожданная свобода будет подарена России именно монархом-самодержцем, которого он обожал. В пламенной верноподданнической петиции лейт. Шмидт умолял государя пойти навстречу справедливым требованиям народа. Мы знаем, что вместо ответа Николай II, в милосердие и доброту которого Шмидт так уверовал, приказал расстрелять восставшего против гнусного режима лейтенанта.

Многим памятны еще подробности восстания 14-го—17-го ноября 1905 г.

Захватив миноносец «Свирепый» и три других нумерных, подошедших к «Очакову», отважный лейтенант Шмидт объявил себя командующим Черноморским флотом и поднял красные флаги на всех судах.

Адмирал, находившийся на корабле «Ростислав», отдал приказ обстреливать со всех судов «Очаков» и «Потемкин». Вскоре после начала стрельбы на «Потемкине» спустили красный флаг и подняли белый. Стрельба по «Потемкину» была прекращена и сосредоточилась исключительно на «Очакове», который вскоре загорелся.

В это самое время был открыт из полевых батарей огонь по казармам, в которых находились восставшие береговые команды. На стрельбу с судов отвечали только с «Очакова». Упорно продолжая держать красный флаг «Очаков» не сдавался, и только тогда, когда увидели, что он пылает в огне, стрельба была остановлена.

В четыре часа дня крейсер «Очаков» поднял белый флаг. По распоряжению начальства огонь был прекращен, но через 10 минут на «Очакове» вновь взвился красный флаг. Оказалось, что «Очаков» прибегнул к этому, чтобы выиграть время для высадки переодетого в матросскую форму лейтенанта Шмидта.

Но герою не удалось скрыться. Он был схвачен, посажен в тюрьму, а вслед затем перевезен на о. Березань. б-го марта 1906 г. Шмидт был привязан к столбу, впереди которого была вырыта глубокая яма. Он был без фуражки, босой и в одном белье. Его должны были расстрелять моряки, которыми командовал офицер, школьный товарищ казненного. Перед казней Шмидт крикнул офицеру-товарищу:

— Сережа, только прямо в сердце!.. Да здравствует конституция!

Он хотел что-то еще сказать, но затрещали барабаны, раздался залп и вся грудь несчастного была изрешечена пулями. Матросы перерезали веревки, сбросили труп в яму, сорвали столб, засыпали могилу, утрамбовали землю, а потом по могиле прошли войска с музыкой и знаменами.

Все было сравнено и теперь никто не знает, где находится могила лейтенанта Шмидта.

Памяти лейтенанта Шмидта

Николаевский союз матросов, совет рабочих депутатов и общественный комитет в Одессе организовали поездку на военных судах на остров Березань, к месту казни Шмидта. Панихида на острове сопровождалась трогательными речами матросов и священника. На обратном пути суда причалили к Очакову. Манифестация направилась к площади, организовав митинг недалеко от гауптвахты, в которой Шмидт и его товарищи находились накануне казни.

Один из ораторов, очаковский учитель, показал собравшимся на митинг георгиевскую ленту, которую матрос перед казнью по дороге к пристани бросил в толпу.

На ленте оказалась надпись:

«Дети мои, любите и слушайте мать. Попросите рассказать вам, за что нас расстреляли».

Чтение надписи вызвало, по словам «Р. Воли», рыдания. На митинге постановлено ленту вправить в раму с портретом Шмидта для помещения в общественном месте. По требованию толпы в каземате Шмита было вырублено окно; решено прикрепить к зданию гауптвахты доску с золотой надписью; улицу назвать Шмидтовской.

Письмо Александра Михайловича

ЯЛТА. (11 апреля). Проживающие в Тодоре Александр Михайлович обратился в редакцию «Русской Ривьеры» с письмом, в котором заявляет, что в помещенной в «Петроградской Газете» статье «Кто убил лейтенанта Шмидта» сообщается, будто Витте вел по этому поводу переговоры с Марией Феодоровной и Треповым, при чем императрица настояла на казни. Великий князь категорически заявляет, что Мария Феодоровна никаких переговоров не вела, была принципиальной противницей смертной казни и не могла настаивать на применении этого наказания к Шмидту.

Николай II и казнь лейтенанта Шмита

(Письмо в редакцию "Р. Сл.")

Казненный бывшим царем Николаем лейтенант черноморского флота Шмит—мой дядя.

В юности (в бытность мою в институте) я хорошо помню переписку между моим отцом и Шмитом. Кто мог тогда думать, что в 1905 году развернется также мощное революционное движение? Кто мог предполагать, что в событиях этого года сыграет такую выдающуюся роль мученика борца за свободу этот юный, жизнерадостный моряк?

В одном из писем к моему отцу лейтенант Шмидт писал тогда, что, находясь в кругосветном путешествии (Япония—Индийский океан— Америка), он болеет душой за родину, когда начинает сравнивать то, что делается у нас, в России, с тем, что он видит в свободных культурных странах. Вместе с этим письмом была получена посылка на имя отца с богатой коллекцией раковин разных вод (морей и океанов), присланных дядей мне в подарок. Впоследствии я принес эту чудную коллекцию в дар музею института, в котором я воспитывался в то далекое время.

Прошли годы,—и вот настал исторический 1905 год со всеми его радостями, а затем ужасами победившего царского режима, реакции и, главное, целым рядом казней, заточений в рудники, ссылки на каторгу и отправки в отдаленные места за полярный круг. Жертвой этого кошмарного периода торжествующего царизма стал и мой дядя, лейтенант Шмит.

Узнав, что дядя схвачен, родная тетка моя. А. Избаш, желая спасти своего брата, спешно выехала в Петроград с ходатайством о смягчении участи Шмита. Пришлось обратиться тогда к всесильному премьеру С. Ю. Витте. Последний, надо отдать ему справедливость, тетку мою принял крайне тепло, обешав все сделать и добиться если не отмены, то отдаления смертной казни.

С. Ю. Витте, как потом выяснилось, пришлось вступить в упорную борьбу с темными силами в лице всемогущего тогда диктатора Д. Ф. Трепова, провозгласившего свой знаменитый лозунг:

«Патронов не жалеть и холостыми не стрелять!»

и матери царя Марии Федоровны.

Через день Витте вызвал мою тетку и радостно сообщил ей, что дело подвигается успешно: ему обещано было пощадить лейтенанта Шмидта, заменив казнь вечным заточением. Такой великой царской «милости» тетка не ожидала, и посему можно было представить, как она была рада.

Прошло три дня. Вдруг тетка моя получает экстренный вывоз к премьеру Витте. Когда последний вышел к моей тетке А. Избаш, он был бледен, как полотно. Грузно опустился в кресло и глухо, со стоном сказал:

«Простите, я обманут».

Тетка моя крикнула:

«Боже, за что!»—и упала в обморок.

Прошло несколько томительных минут. Успокоившись, Витте продолжал:

«Да, меня обманули все и он... государь».

Витте глухо рыдал. Тетка ушла. Оказалось, что Николай, под давлением Трепова и своей матери, сам сделал распоряжение о немедленном приведении в исполнение казнь над лейтенантом Шмидтом. Тетка кинулась в Севастополь, но было уже поздно,—«свершилось» - лейтенант Шмидт был казнен.

После казни, через долгое время, ей с громадными препятствиями и трудом удалось вырвать от жандармов иконку и платок, которые просил передать своей сестре на память ее казненный брат. Иконка была в момент расстрела на груди, а платком Шмит стер пот с лица перед казнью. Вот и все, что осталось от брата сестре.

Сколько ни добивалась последняя посетить могилу брата, но ей это не удалось. Нельзя было молиться за брата-революционера. Нельзя было знать, где его могила. Ей прямо, грубо было сказано:

"Изменщику креста и могилы не полагается".

Интересны самая процедура и обстановка казни. Убивая Шмита, царские клевреты все-таки делали это, как и всякое подлое дело, с крайней опасливостью, трусостью и, главное, осторожностью, доходящей до смешного. Местом казни был выбрав глухой островок на Черном море,—остров Березань. До казни на этот остров были стянуты войска—артиллерия, кавалерия и пехота.

По странной случайности, командовавшим отрядом моряков, расстрелявших лейтенанта, оказался товарищ казненного по морскому корпусу. Дядя мой был привязан к столбу, впереди его была вырыта глубокая яма. Шмидт был в одном чистом белье и бос. Когда ему предложили надеть повязку на глаза (платок), то он отбросил его и сказал: «Не надо». И, вытерев с лица пот, бросил платок на землю, сказав:

«Передайте сестре».

Раздалась команда— Шмит крикнул (офицеру-товарищу, командиру вывода):

«Сережа, только прямо в сердце... Да здравствует конституция!»...

Но ему не дали досказать, загремели барабаны, и... раздался залп. И двенадцать пуль, точно двенадцать пиявок, всосались в грудь мученика. Смерть была мгновенна. Моряки надрезали веревки и труп сбросили в яму. Быстро сняли столб, зарыли яму, основательно ее утрамбовав, а затем, желая скрыть следы этой могилы, по ней прошли с музыкой артиллерия и кавалерия, и под копытами лошадей и колес все было сравнено.

Долгое время к этому месту никто не допускался, и где оно теперь,—трудно сказать. Так затерялась одинокая могила на одиноком острове одного из борцов за счастье дорогой родины в памятный исторический 1905 год. Нет на этой могиле креста, нет памяти, только ветры буйные да волны глухо, сердито рокочут по ночам в ненастье, да белая чайка с криком пролетит над ней. Но как ни оберегало царское правительство тайны этой могилы, но не могло оно вырвать чувства русского народа из его сердца.

И вот, когда ночью или днем мимо острова этого пробежит судно, то матросы глухо выкрикивают: «Остров Березань!». Все встают и снимают шапки. Всем понятно, что это значит: «вечную память» каждый произносит в душе.

Не могу обойти молчанием того, как отомстил бывший царь не только казненному отцу, но и его сыну, юноше. Сын покойного Шмита, в то время ученик 7-го класса гимназии, был исключен, как сын революционера, раз навсегда из гимназии без права поступления во все средние и высшие учебные заведения. Он вынужден был покинуть родину и впоследствии, окончив университет за границей, навсегда остался там.

Так свело счеты самодержавие с казненным Шмидтом вплоть до третьего поколения.

Заканчивая настоящую правдивую заметку, я не могу не высказать, как близкий родственник казненного и как человек по долгу братства:

— Граждане, не ваш ли долг вспомнить эту могилу, а равно сотни тех упомянутых моряков, из которых одни сложили свои буйные головы под расстрелом пуль царских холопов, а другие томятся в рудниках глухой Сибири?..

Вечная, вечная, вечная память лейтенанту Шмидту и героям-морякам черноморского флота!

Учитель Н. Н. Избаш.

Памяти лейтенанта Шмидта

Один из ораторов, очаковский учитель, показал собравшимся на митинг георгиевскую ленту, которую матрос перед казнью по дороге к пристани бросил в толпу. На ленте оказалась надпись: