Подтелков в Новочеркасске

(начало)

Б. Н. Уланов (член правительства):

525 голосов было подано на последнем войсковом круге за атамана Каледина. Неужели вы думаете, что вы можете меньше других ошибаться? Имейте в виду, что в выборах участвовали и представители фронта. Может быть вы не посчитаетесь ни с чем... Но подумайте и о том, что из-за этого произойдет. Мы вам верим и говорим с вами, как с казаками. (С Сырцовым мы не говорили). Если мы признаем вашу власть, найдутся недовольные этим; если не признаем тоже найдутся. Это и поведет к гражданской войне. Нельзя не идти путем соглашения. Ультиматум— крайнее требование. Вы будете виноваты, если не испробуете все средства к прекращению гражданской войны. Партизанские отряды созданы не ради удовольствия. Если бы вы здесь пожили и увидели, что чужие люди нас притесняют, вы увидели бы, что вы заблуждаетесь.

Поезжайте в станицы. Может быть вы и найдете там своих последователей, но вся масса казачества против большевизма.

Подтелков.

— Я во многим с ним согласен. Темная масса дает обмануть себя и справа и слева. Я согласен поехать в Таганрог. Но у нас старое правительство. Что нам там скажут? Если бы я знал, что войсковое правительство использовало бы все меры к прекращению гражданской войны. Но я знаю, что войсковое правительство никогда ни справится с этим делом. На Сулине Чернецов, если бы войсковому правительству верили, я с удовольствием отказался бы от своих требований. Не покорюсь я вам, не позволю. Пусть через мой труп пройдут. Мы вас фактами забросаем. Не верю я, чтобы войсковое правительство спасло Дон. Какия меры применяются к тем частям?

— Скажите мне, кто ручается за то, что войсковое правительство предотвратит гражданскую войну?, - вызывающе заканчивает Подтелков и ждет, наслаждаясь эффектом.

— Я ручаюсь, - говорит прапорщик Огрызков.—А вы скажите, кто из вас поручится, за то, что гражданской войны не будет, если власть перейдет к военно-революционному комитету?

Речь Огрызкова заканчивает подъесаул 53 полка (фамилию установить не было времени).

— Скажите, кто же вам дал право прогонять избранников народа? Куда вы поведете народ? Какими вы умами обладаете? Чем вы доказали, что поведете дело без кровопролития? Вам надо извиниться перед войсковым правительством и публикой, и уйти. А войсковое правительство не имеет права само уйти со своего поста по вашему требзванию.

Лагутин:

— С трудовым казачеством мы пойдем. На мозоль нам не наступайте.

Один из членов войскового круга (казак):

—Господа представители военно-революционного комитета! Задумались ли вы над своими требованиями. Как бы вы ни прикрывались, мы узнаем вас. Вы ручаетесь за порядок, если власть перейдет к вам. Как этому верить, когда в ваших комитетах кумовство. Вы укажите, правильно или неправильно действуют наши избранники.

Шошников:

— Я избран народом и работал еще в 1905 году. Теперь я встречаюсь впервые с казаками. Мы в Таганрогском округе не признавали войскового правительства. За это и были отданы под суд. 1 декабря я увидел, с кем мы имеем дело. Перед поездкой сюда у нас был съезд в округе. Кричали: „не желаем к казакам, пойдем на Украину!" Мы тоже получили ультиматум. Сговорились, пришли и предъявили войсковому правительству ультиматум. Но, говорили—и договорились.

Пусть соберется здесь народ и создаст власть. Теперь вы недовольны войсковым правительством. 4 февраля созывается войсковой круг и крестьянский съезд. Нужно немедленно принять меры, но нужно дождаться того светлого дня, когда соберется казачество и крестьянство. И тогда не прольется ни одной капли крови. Мне в высшей степени трогательно и приятно видеть среди вас простых людей. Неужели же мы с вами не сговоримся?

Сверчков (Атаманского полка):

— Один из ораторов сказал, что мы идем с завязанными глазами. А куда нас вели с светлыми глазами. Генерал Савельев нас обманул. Вызвал нас по тревоге, вольноопределяющийся Апанасов заявил нам, чтобы избрали делегацию для переговоров. А. Савельев затем сказал: я человек военный и мирных договоров заключать не умею. Я заберу отцов и дедов и с ними заберу все с бою...

(Оратор собирается что-то еще сказать, но затем быстро садится на свое место и умолкает, не окончив своей речи).

Просит слова и получает его беженец Гродненской губернии, житель Сальского округа.

— Говорят о власти... Но власть уже в руках царя голода. Все здания построены мозолистыми руками. Хлеб тоже дело рабочих рук. Ожидают благодарности за строительство России. О власти нечего спорить, надо браться за оружие, открыть транспорт. Каждый должен приступить к своему труду.

Затем просит слова делегат войскового круга Черевков (от Гниловской станицы), который подробно рассказывает о боях под Ростовом. Длинная речь его не нравится каменской делегации. Нетерпеливо, прерывая оратора, Лагутин говорит войсковому атаману:    

— Решайте дело. Пора кончать...

Черевков замолкает. Слово за войсковым атаманом. Некоторое время он сидит молча, как бы обдумывая что сказать, а затем решительно встает и говорит.

— Я вам скажу несколько слов. Очень коротких, - в ответ на то, что говорилось в отношении меня. Тут было два заявления  о не разрешении съезда и о Гиндельшмидте.

— Милллеровский Съезд не разрешен потому, что после только что закончившегося войскового круга обсуждать на этом съезде было нечего. Съезд воронежский мною не был разрешён потому, что гражданская война продолжается. Съезд созывался военно-революционным комитетом. Ожидать от такого съезда прекращения гражданской войны и послать на него казаков было нельзя. Собирать съезд в пределах области было невозможно, - это значило бы приглашать к себе своих врагов. Ведь в Воронеже формировался отряд против Дона.

— Упрекают, как можно бы и назначать Гиндельшмидта. Я вам скажу на это следующее. Гиндельшмидт был командиром корпуса, назначение получил на фронте, не от меня. С корпусом и пришел на Дон, привел его. Нахождение в нашей среде лица с немецкой фамилией я признал неудобным. Гиндельшмидт был устранен. Теперь его нет.

— Сдача своего поста невозможна для войскового правительства. Нас будет судить страна. Они будут судить и вас за восстание. Это частное восстание против народа и за него вас будет судить народ. Из-за двух недель вы собираетесь перевернуть Дон. Вы показали тоть путь, по которому пойдут, может быть, и другие. Из-за этих двух недель, что вы хотите с Донской областью сделать?

— На Дону мы сами себе хозяева и посторонние не в праве лезть к нам со своими порядками. Мы должны сказать всем, идущим к нам с советами: „оставьте им самим устраивать свою жизнь по своему".

— Вы говорите, что не имеете дела с народными комиссарами, действуете по своей воле. Я не знаю, кто у вас голова. А у нас есть документы, удостоверяющие вашу прикосновенность к большевистским организациям. Вот телеграмма комиссара Антонова в Смольный.

Читает:

«Убедительно прошу не давать каких-либо определенных ответов без сношения с нами, делегации от не казачьего съезда в Новочеркасске. Если вы войдете с ними в соглашение, то свяжете нас по рукам. Комиссия из состава не казачьего съезда, образовавшая вместе с Калединым и Агеевым самостоятельную власть на Дону, по нашему мнению, не лучше прежняго войскового круга. Но надеюсь, что мы сможем разгромить не только Каледина, но и этих господ. Голова Каледина, которой они хотят отделаться от пролетарской революции, и без их помощи не останется на плечах у владельца ее. Попутно передаю резолюцию съезда, из которой проглядывает его подло оборонческая физиономия. На съезде избрана новая власть Дона, состоящая из 16 человек казаков во главе с Калединым, Агеевым и Богаевским и 8 человек от не казачьего населения».

— А вот еще телеграмма Антонова в Смольный.

«В Каменской образовался казачий военно-революционный комитет. Сейчас обращается с деловыми вопросами к нам, как высшей здесь власти. Скоро уничтожим раду и Каледина».

Потрясающее впечатление произвело на присутствующих чтение этих телеграмм. Не потому, что содержанием их устанавливалась связь каменского военно-революционного комитета с большевиками в Смольном. В этом никто не сомневался, только сами делегаты от этого открещивались, прикрываясь казачеством, как самодвлеющею целью. Жутко становилось от той развязности, с которой говорилось о донском правительстве. Окончив чтение телеграмм, войсковой атаман продолжает, обращая речь к делегации.

— Я вам говорю и предупреждаю: „не ошибитесь! Порядки на Дону будут делать другие, не вы. Воля народная выражается путем всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. У вас этого не было. На просьбу вашу о сдаче должности вам уже достаточно сказано. Мы не имеем права сдать. Если вы станете у власти, вы почувствуете тяжесть ее. За властью мы не стоим. Наша власть—исполнение воли народа. Войсковое правительство может быть сброшено, но вы проложите плохой путь. Им могут пойти и другие, им идут во всей России. Власть никогда мне сладкою не казалась. Я принял власть потому, что не считал себя в праве отказаться от воли народа. Я шел потому, что не имел права отказаться. И, если бы можно, я с величайшею охотою сдал бы власть. Я пришел сюда с чистым именем, а уйду отсюда, может быть... с проклятием...

Закончив речь, войсковой атаман, видимо, подавив волнение, объявил перерыв до 7 часов вечера (это было около 5 часов дня) и быстро вышел, как всегда, пешком во дворец без всяких провожатых.

По возобновлении заседания войсковое правительство удаляется для совещания и редактирования ответа на ультиматум. Проходит часов около трех. Делегаты тяготятся своим положением и тем вниманием, которое им уделяется собравшейся публикой. Некоторые вступают в разговоры. Подтелков сидит все время около стола, улыбаясь в рыжие усы. Кривошлыков сидит рядом и нервничает. Ответ по существу уже дан, нужно соблюсти лишь форму, это и задерживает. Но со стороны кажется, да, вероятно, казалось и Подтелкову с компанией, что в ожидании появления правительства сидят не требующие себе власти, а подсудимые, ожидающие строгого приговора.

Еще по теме:

Подтелков в Новочеркасске. Часть 1

Подтелков в Новочеркасске. Часть 2

Подтелков в Новочеркасске. Часть 3

Подтелков в Новочеркасске. Часть 4

Два казака. Подтелков. Часть 1.

Два казака. Подтелков. Часть 2.

Люди Тихого Дона. Портрет Подтелкова

Люди Тихого Дона. Автобиография Подтелкова

Смерть Подтелкова

Донская волна 1918 №27