20 (07) сентября 1914 года
Подробнее
От штаба Верховного Главнокомандующего
К четвертому сентября на Восточном Прусском фронте генерал Ренненкампф окончательно задержал наступление германцев; в некоторых пунктах замечен их отход и перемещения. На австрийском фронте продолжается преследование. Наши войска приблизились к укреплениям Синявы, Ярослава и Перемышля.
В ДЕЙСТВУЮЩЕЙ АРМИИ. Внутренняя спайка разных родов войск была одной из главных причин наших тактических успехов на всем фронте. Мелкий, но характерный случай: 12 августа во время отхода наших из района Красника, подъесаул Ткачев производил воздушную разведку. При возвращении он был обстрелян и пуля пробила банку с маслом. Ткачев ногой заткнул дыру и продолжал полет с большим риском, чтобы долететь своих отступавших цепей пехоты. Ткачеву удалось спланировать между своими и неприятельскими цепями. Не желая бросать свой аппарат, летчик с помощью нескольких людей из нашей цепи раздобыл двуколку и, привязав к ней под огнем наседавших австрийцев аэроплан, на глазах их благополучно вывез аппарат.
— Турецкая минная флотилия, будучи укомплектована германской командой и офицерами, ежедневно производит упражнения в Измите.
На батареях проливов имеются германские наводчики. Оборона Дарданелл усиленно подготовляется посредством минных заграждений.
В Турции ожидается прибытие из Германии орудий крупного калибра.
В Южной Сирии турецкое правительство принимает меры для вооружения бедуинов с целью направления их действий против англичан в Египте.
КОНСТАНТИНОПОЛЬ. 4 сентября. Объявлено, что каждое судно, входящее в Босфор обязано останавливаться вне линии минных заграждений. Судно будет отравляться в военный дозор и лишь с разрешения последнего, судно будет иметь право пройти проливы. Во время прохода запрещается делать фотографические съемки.
РИМ. Румынский депутат Диаманди заявил сотруднику «Корриередиталиа», что Румыния предполагает действовать в согласии с Италией, сознавая ныне больше, чем кода-либо, насколько близко совпадают итальянские и румынские интересы. Италия должна стать великой балканской нацией и Румыния предоставит в распоряжение Италии все средства для достижения этой цели. Диаманди присовокупил, что Россия ничего так не желает, как открыть свои порты для итальянской промышленности и торговли. По словам Диаманди, отношения Румынии к Болгарии, Сербии и Греции превосходны. Миссия Талаат-бея потерпела полную неудачу. Талаат-бей явился с предложением чтобы Румыния немедленно выступила вместе с Турцией в пользу Германии и Австрии. Румыния решительно отвергла это предложение, клонившееся к тому, чтобы отдать снова Балканы во власть огня и крови.
ЛОНДОН, 5-го сентября. Опубликовано официальное сообщение об оборотах казначейства за месяц войны. Из цифровых данных видно, что военные расходы за это время достигли 45 миллионов фунтов стерл. Эта колоссальная сумма реализована казначейством. В течение месяца не только без какого-либо напряжения денежного рынка, но и без заметного влияния на производительные силы страны.
ЦЕТИНЬЕ, 4-го сентября. Австрийская эскадра, обстрелявшая Антивари, состояла из броненосца «Монарх» и шести миноносцев. После обстрела, эскадра скрылась в Каттарскую бухту.
При взятии черногорцами крепости Горазда, австрийцы потеряли около трехсот убитыми и большое количество ранеными; черногорцы захватили в плен двух офицеров и 80 солдат.
ОППИНГТОН. Восточная Африка, 5-го сентября. На пост Накоб, расположенный на границе германской колонии, напал врасплох германский отряд в 250 человек при трех орудиях Максима. Пять полицейских, составляющих гарнизон, оказали сопротивление и выпустили 700 зарядов. Командовавший капрал убит, один ранен и один скрылся и доставил известие о происходившем в Какамас. Главная часть германского отряда возвратилась на свою территорию, оставив в Накобе незначительный гарнизон.
ЛОНДОН, 5-го сентября. В тронной речи, отсрочившей сессии парламента, излагаются обстоятельства, вынудившие Англию объявить, войну и выражается благодарность палате общин за проявленную щедрость при покрытии крупных государственных расходов; говорится также, что мы боремся за достойную цель и не сложим оружия, пока эта цель не будет вполне достигнута.
ПАРИЖ, 5-го сентября. Официальное сообщение гласит: сражение продолжалось. 4-го сентября на всем фронте Уаз-Вевр, без значительных перемен в каком-либо пункте. Германцы трижды пытались перейти в наступление против английской армии, но потерпели неудачу. Мы на некоторых пунктах продвинулись вперед. На высотах к северу от реки Ен мы отразили энергичные ночные контратаки. Между Кранн и Реймсом также—попытку наступления против Реймса. Германцы от Реймса до Аргонн произвели значительные фортификационные работы, заняв исключительно оборонительное положение. В Лотарингии и Вогезах они также занимают оборонительные позиции, близ границы. Положение в Аргоннах и Вевре без перемен.
ПЕТРОГРАД. 6-го сентября. Нами захвачен весь осадный парк, в том числе 86 гаубиц, которые были высланы германцами из Бреславля для осады русской крепости Ивангорода.
— С Румынией и Италией достигнуто соглашение в пользу тройственного согласия на основе компенсаций за счет Австрии.
— Газеты обсуждают вопрос о разделе Австро-Венгрии, при чем английские газеты склоняются к передаче Германии австрийских немецких газет и в пользу отделения от Германии и Австрии всех славянских земель. Румыния должна быть удовлетворена присоединением к ней Трансильвании.
— Продолжается перевозка германских войск с западного фронта на восток.
ЛОНДОН. В сражении на реке Марне у немцев тяжело ранено два корпусных командира и четыре бригадных.
— Командующий третьей армией ген. Гаузен за поражение на Марне смещен.
Хроника войны
(Из газет).
— Французские газеты дают следующие интересные сведения о численности и национальности добровольцев, поступающих в армию, из которых несколько отрядов уже отправлено на театр войны.
— Немецкие власти в Льеже принудили всех содержателей ресторанов и кафе вывесить немецкие надписи о том, что у них продается мюнхенское пильзенское пиво. Иметь запасы такого пива для содержателей кофеен и гостиниц обязательно.
От военного генерал-губернатора г. Варшавы
— Военный генерал-губернатор г. Варшавы объявил населению 21 августа:
„В случай появления над вверенным мне варшавским районом неприятельских летательных аппаратов (цеппелинов) по ним будет открыт артиллерийский и ружейный огонь.
Объявляю об этом населению города Варшавы и ее окрестностей, дабы открытие стрельбы не вызвало кокого-либо беспокойства, присовокупляя, что вместе с тем будут приняты все меры к тому, чтобы при обстреливании дирижаблей не наносилось вреда местным жителям".
(„Вар. Дневн.").
— „Речи" телеграфируют из Рима: „Положение становится серьезнее. Весь флот в боевой готовности, под командой герцога Абруцкого, стоит у Терренто. Известие о том, что итальянские войска удалены с австрийской границы, не подтверждается. Это сообщение, как оказывается, относится к французской границе. Общественное мнение решительно против Австрии. Только консервативная „Персеверанца" высказывается пессимистически о положении Франции, видя в ней только орудие игры английской политики. Влиятельная печать видит мощную поддержку для симпатий в пользу Франции в личности нового папы, не скрывающего своего сочувствия Франции. Та же печать высказывается в том смысле, что присоединение к тройственному согласию диктуется политическими и зкономическими мотивами".
ВОЕННЫЕ ЗАМЕТКИ
Восточный фронт
Все усилия первой германской армии окружить и разбить по частям отступавшие войска ген.-ад. Ренненкампфа окончились полнейшей неудачею. Вся армия собралась на новой позиции, сохраняя за собою Инстербург и переправы на р. Ангеран, и к 4 сентября ген.-ад. Ренненкампф окончательно задержал наступление германцев.
Весь план Вильгельма 11 и его генерального штаба быстрой переброской части войск с западного фронта на восточный разбить наши вторгнувшиеся в Восточную Пруссию армии и отбросить их к Ковно и Брест-Литовску окончился полною неудачею. Подобная операция могла бы еще рассчитывать на успех, и то временный, если бы была предпринята с несравненно более значительными силами, примерно 800 —900-тысячной армией, что потребовало бы перевозки с французского фронта не менее 10—12 корпусов. Но такое ослабление наступавших на Париж армий было, конечно, немыслимо, так как повлекло бы полный разгром германцев союзными войсками. Только одновременное наступление огромной массы в 900 тысяч немцев в Восточной Пруссии и такого же количества австрийцев на люблинском фронте могло бы вынудить наши не окончившие еще стратегического развертывания армии к временному отходу на фронт Ковно— Брест-Литовск —Дубно.
На восточно-прусском фронте замечено перемещение и уход частей германской армии. Из этого можно заключить, что германцы считают теперь восточно-прусский передовой театр войны второстепенным. С разгромом австрийской армии и с занятием большей части Галиции для русской армии нет надобности вновь выбивать германцев из сильного восточно-прусского плацдарма, так как мы получили возможность вести наступательные операции в важнейшем стратегическом и наиболее опасном для германцев направлении Силезия — Берлин.
В районе Познань —Силезия, очевидно, и началось сосредоточение германских войск, стягиваемых со всего восточного фронта. Германцы, вероятно, ограничатся только защитой подступов к Берлину, так как растягивать линию обороны вправо до Кракова, с целью оказать помощь австрийской армии было бы чистым безумием. Австрийской армии не существует; те жалкие, совершенно дезорганизованные остатки австрийского войска, продолжающего тысячами сдаваться в плен по пятам преследующим их русским авангардам, не могут сейчас считаться действующей военной силой. Сражаться в ряду с таким деморализованным союзником для германской армии чрезвычайно опасно; немцы могут быть увлечены паническим отступлением австрийцев, как это было на Туробинской позиции во время генерального Люблинского сражения, где несколько германских дивизий смешались с австрийцами и потеряли 5000 пленных и всю свою гаубичную артиллерию.
Сведение, сообщенное телеграфным агентством "Юг", о сосредоточении возле Кракова двухмиллионной германо-австрийской армии чистейшая нелепость, бьющая на сенсацию среди неосведомленной публики. Австрийцы, как уже фактически указано, в счет сил не могут войти. Германцев же, вместе с перевезенными с запада 200—300 тысяч, не более 600—700 тысяч на всем восточном фронте. (Подробный расчет германских действующих сил приведен в предыдущих «Военных заметках") Из этого числа для обороны Восточной Пруссии и познанского фронта будет оставлено не менее 200—250 тыс., а 400—450 тыс. германцев с 1800—2000 орудиями встретят нас на фронте Познань — Бреславль и далее по верхнему Одеру до Моравии. Защита такими силами фронта в З00 верст против превосходных сил русской армии не может быть действительной.
Южный фронт
После взятия Землина сербские войска заняли крепкую позицию между Дунаем и Савой, угрожающую Австро-Венгрии вторжением через совершенно незащищенную и открытую область Венгрии между Дунаем и Тиссой в направлении на Будапешт, отстоящий от Землина всего в 280 верстах. Одновременное движение русской армии через Дукльский проход — Прешов—Мишкольц и сербской армии с юга на Будапешт захватывало бы огромную и наиболее богатую часть Венгрии и делало невозможным дальнейшее сопротивление двуединой империи на берегах Дуная.
Чтобы остановить такой занесенный удар, австрийцы сосредоточили на нижней Дрине последние свои силы, взяли даже части XVI корпуса из Далмации и Герцеговины и, собрав армию в 90 тыс. чел., попытались вновь вторгнуться в Сербию между Рачей и Адой, в углу, образуемом Дриной и Савой. Первоначально австрийцы имели незначительный успех и продвинулись от Рачи к Мачве, но затем сербы получили подкрепления и отбросили неприятеля к Саве с огромными потерями: о величине их можно судить по убыли 79 пехотного полка 18-й дивизии XVI корпуса, потерявшего из 4000 чел. одними убитыми 3000.
Попытки австрийцев перейти Дрину между Лешницей (в 30 вер. к югу от Рачи) окончились полнейшею неудачею, а австрийский отряд, перешедший Дрину между Лешницей и Лозницей (в 20 вер. к югу от Лешницы), был тоже на голову разбит сербами и прижат к Дрине. Положение австрийцев, притиснутых сербами к Дрине и Саве, безнадежное: они должны будут сдаться или погибнуть в быстрых волнах славянских рек.
Безумная, при сложившейся обстановке, попытка австрийцев закончилась вторичным разгромом последней из армий на южном фронте и повлечет за собою скорую потерю Боснии и Герцеговины, где оставшиеся слабые и разрозненные австрийские силы не могут устоять против сербско-черногорского натиска.
Сербские войска, после упорного боя овладевшие Вышеградом, продолжают наступать в глубь Боснии по левому берегу Дрины. Черногорский отряд взял с боя сильную австрийскую позицию межу Фочей и Сараевым и вместе с сербским отрядом, занявшим Горажду (в 20 вер. на сев.-восток от Фочи) двигается на Сараево Изгнание австрийцев из Боснии и Герцеговины теперь пойдет быстрыми шагами, и беззаконно аннексированные области будут отвоеваны союзными славянскими войсками, пожалуй, даже ранее окончательного разгрома двуединой империи.
Н. В.
Среди пленных
Недалекий от галицийского театра войны Киев сейчас переполнен австро-венгерскими пленными, беспрерывно большими партиями отправляемыми в глубь России, — между прочим, в Сибирь.
В „Киевской Мысли" В. Чаговец знакомит нас с настроением пленных и отношением к ним местного населения, делится своими разговорами с ними и наблюдениями.
Пестрым бивуаком раскинулись пленные под белыми стенам огромных казарменных сооружений...
Сейчас только пообедали и расположились вздремнуть на свежем воздухе, в тени.
И на примятой, кое-где вытоптанной траве, разбились группами, по родам оружия, дремлют.
Подложив под голову теплую венгерку на густом черном бараньем меху, расположились гусары, за ними уланы все в красных рейтузах и синих расстегнутых мундирах, расшитых шкурками, а у иных с какими-то разноцветными аксельбантами...
А в самом глубоком углу сереет запасная пехота.
Кавалеристы все народ малорослый, но крепкой, мускулистый.
А пехота помельче, за очень редкими исключениями.
Кавалеристы по преимуществу венгерцы и чехи, а в пехоте — преобладают наши ближайшие соседи, галичане.
Венгерцы разговаривают по-своему, с ними постороннему и потолковать невозможно. Даже по немецки, кроме команды да десятка обиходных слов, ничего больше не знают.
Чехи понимают кое-как русского, да и русский может разговориться с ними более или менее удовлетворительно.
А подойдешь к галичанам и как-то странно себя чувствуешь.
Ведь враги, пленники, захваченные с поля битвы.
А между тем, если бы не одеяние —пестрое у солдат и серое у запасных, ну кто бы мог не признать в них нашего землероба из Волыни или Подолии!
Сидят кучкой, разложили возле себя какие-то котомочки. Толкуют про свое—не про военное, а домашнее, земледельческое.
— Откуда будете, люди добрые?
— Из под Волочиска, проше пана. Там и хаты, там и семейство.
— Может, закурите?
— А как ваша ласка, потому своего ничего не имеем...
Заметили венгерцы, подбежали, окружили, что-то говорят, а понять не могу.
На на папиросы набросились с жадностью, щелкают шпорами, козыряют, благодарят по-русски:
— Спасибо...
Выходит как-то иначе: "шпасибо".
Все откланялись и вернулись к своему бивуаку, и через мгновение можно было видеть с каким наслаждением, лежа на спине и закинув голову, они затягивались табачным дымом и оттуда делали рукой жест признательности.
— Гут, гут... российский... шпасиба.
А «дядьки» - галичане расспрашивают и про лавру, которая тут же невдалеке сверкает своими куполами, и про войну:
— Скоро ли кончится?
На всех следы пережитого. Такой вид имеют погорельцы, нашедшие приют под чужим кровом.
Задымлены, закурены, запылены и лица и руки, и одежды.
У одного козырек с дырой над самым глазом.
— А что это у вас такое?
Рассказывает.
— Как попали,—говорит,—под „машину" (пулемет), режет, говорит, как серпом. Никак не убережешься. Одна ударом в козырек прошла под самым глазом, даже ресницу обожгла, другая разорвала рукав—вот где залито черной дратвой, а третья сорвала кожу на пальце... Тут я и упал, потому что нельзя было устоять! Будто рой пчел над головой! Не приведи Бог. А все таки счастливо. Только голова и глаз болели, да на руке кровь показалась.
Теперь ничего... Только бы до дому дать весточку, что жив, а то будут думать: умер, потому машина косила, как сеножатка. Кто уже падал, то не вставал.
Мысль о доме—главная и единственная. А прочее — жаловаться нельзя.
Обхождение хорошее—все заявляют в один голос и без всякого понуждения.
— Нельзя Бога гневить, и офицеры российские и солдаты, лучше нельзя. Никакой нет обиды.
Только до пищи еще „не призвычайны" и не умеем чай пить, как российские солдаты... И вольные люди хорошие, никто злого слова не сказал, никто не обидел.
Я не без глубокого чувства удовлетворения выслушивал этот согласный благодарственный тон наших пленных и здесь же, на каждом шагу, видел тому подтверждения.
И то сказать—ведь „враги" уже выполнили свое дело и теперь могут вполне положиться на исконное доброжелательство русского народа, который никогда не поднимет руку на „лежачаго".
Может быть, вернувшись на родину, вспомнить добрым словом, рассказывая про свой плен, свою неволю.
Распростился я с дядьками, подошел к венграм.
Вскочили, подошли, страстно желают что-то объяснить, что-то рассказать... Ничего понять не могу.
А солдатик-дневальный отлично понял и растолковал...
Вот она—старинная черта русского солдатика, еще Толстым подмеченная.
Со всяким может разговориться и всякого поймет. "На мигах"...
— Он говорит, сказывает, как их в атаке загнали в болото, и сапоги показывает, значит, что кони застряли, никак выбраться нельзя, а тут казаки налегать стали, вот и сдались. Так что ли?—спрашивает.
Венгерец качает головой и показал на свои сапоги. Один здоров еще, а другой так и ссечен шашкой от голенища до косточки.
Показал, развел руками и сказал одно только слово:
— Казак...
Другой принес венгерку, рассеченную шашкой, и показал, где виднеется желто-черный кровоподтек от удара.
А у другого на каске глубокий шрам.
И каждый хочет показать, что сдался он не по трусости, а в честном бою.
Жуткую страничку из области железной дисциплины рассказывают чехи. За израсходование неприкосновенного запаса консервов даже изголодавшийся в долгом бою солдат подвергается жестокой каре: ему привязывают руки к ружью, приставленному к спине, и заставляют выстаивать несколько часов. Пока не почернеет.
Даже не верилось этому рассказу, а тем не менее говорят все в один голос, что это правда...
Рассказы о битвах дышат страшной правдой войны.
Набеги, атаки, шрапнельный дождь, пулеметная жатва и „своя своих".
— Засели в кукурузе, стали подходить к реке. А по нас наши же стреляют.
— Вели уже нас пленных—тоже попали под свой огонь. Было шестьдесят, осталось двадцать.
И много, много живых штрихов 6оевой страды...
И ни гнева, ни злобы ... Все перегорело, все пережито, и „враги" во „вражеском плену" отдыхают.
Файвель Шнеерсон
Во время злополучнаго дела Юшинскаго неоднократно упоминалось имя Файвеля Шнеерсона, ставшее потом нарицательным. Гражданские истцы видели в Шнеерсоне легендарного цадика.
На процессе Бейлиса Ф. Шнеерсон фигурировал в качестве свидетеля, и появление его в зале суда вызвало всеобщее изумление. Вместо легендарного цадика за свидетельским пюпитром оказался рослый детина, бывший ефрейтор, участвовавший в русско-японской войне.
При нынешней мобилизации Ф. Шнеерсон явился в качестве запасного в Киеве на призывной пункт и был зачислен ефрейтором в один из местных полков, вскоре отправившийся на передовые позиции.
На днях родители Ф. Шнеерсона, живущие в местечке Косовке Черниговской губернии, получили от сослуживцев сына по полку письмо с извещением, что Файвель Шнеерсон убит 19-го августа в одном из боев под Львовом.
Письмо, подписанное несколькими солдатами, сообщает, что Файвель Шнеерсон обнаружил на войне большую храбрость. «На наших глазах,—пишут солдаты,—Ф. Шнеерсон заколол одиннадцать австрийцев. Он работал так энергично, что сломал свой штык>. Штыковая атака отряда, в который входил Шнеерсон, была отбита более значительным отрядом австрийцев, которыми Шнеерсон был заколот.
После боя австрийцы отступили. На поле битвы среди трупов товарищи опознали Шнеерсона и похоронили его в братской могиле под Львовом.
„Миролюбие" Германии
К известиям о готовности Германии идти на мир относятся скептически.
Кажется бессмысленным соглашаться или вернее, предлагать мир, не достигнув ни на суше, ни на море никаких побед. Ибо нельзя же считать позорный разгром части Бельгии, которая не собиралась воевать с Германией, за победу! А прекрасная Франция, показывающая чудеса храбрости, несмотря на свою неподготовленность в этой ужасной войне, в настоящее время настолько окрепла духовно и физически, что еще большой вопрос —будет ли Вильгельм обедать в Париже, как он уверял мир перед началом войны.
Бездействующий германский флот, запертый Англией в отечественных портах, свидетельствует о наступающем унижении немцев.
При таких условиях "миролюбивые" тенденции Германии являются вполне естественным стремлением спасти территориальную неприкосновенность империи в Европе, хотя бы расставшись с частью колоний. Может быть, если теперь закончить войну, не придется платить контрибуции разоренной Бельгии, Франции и втянутой в войну России. Может быть, уцелеет Крупп, спасется флот, безрадостно отдыхающий в портах, а через какой-нибудь десяток лет окрепнув и успокоившись, Германия будет снова грозить европейскому миру бронированным кулаком, как она грозит им уже не один десяток лет, вынуждая европейские страны быть каждую минуту наготове и втягивая их в разорительные военные расходы.
Отсюда—неожиданное «миролюбие» Германии. Это страх за крушение властолюбивых и жадных притязаний. Спасти то, что еще есть, не мечтая ни о каких территориальных приобретениях, спасти остаток Австрии раздираемой на части вековой распрей народов, ее населяющих и пораженной русской армией в самое сердце, сохранить Эльзас и Лотарингию, убраться без особого конфуза из Бельгии и Франции, вообще понести возможно меньше материального и нравственного урона—вот истинная подоплека "миролюбивых" намерений германского императора.
Но после вандализма, учиненного немцами в Бельгии, после варварского разрушения Лювена, после неслыханных насилий в русском Калише, после того, как сербы и черногорцы с невероятными жертвами идут в Сараево—гнездо австрийского деспотизма,— а Россия завоевала Галицию,— было бы преждевременно говорить о мире.
Завтра же спасенная Германия станет снова в угрожающую позу, и европейский мир по-прежнему будет подвергаться ежеминутной опасности.
Мы не склонны думать, что Германия должна быть унижена, разрушена и стерта с лица земли.
Народ, давший миру Шиллера и Гете, Канта и Маркса, народ, умеющий трудиться, изобретать и мыслить, не достоин смерти, как самостоятельный политический и территориальный союз.
Но военная мощь Германии, употребляемая ее властителями во зло, должна быть настолько решительно ослаблена, чтобы Европа могла отдохнуть от разорительных вооружений и позабыть вечный страх перед возможностью разрушения цветущих городов и сел. Германские цеппелины, пытавшиеся бросать бомбы в антверпенский дворец бельгийского короля и летавшие над Парижем, германские цеппелины, направлявшиеся в Англию, может быть, с той же целью, как и на Антверпен,—должны быть разрушены.
Германские пушки, жерла которых, как жадныя пасти, неизменно обращены на Россию и Францию, должны умолкнуть. Австрия, напавшая на маленький героический сербский народ,—сама бессильная и идущая на поводу Германии,—должна лишиться славянских земель, потому что она предательски выслала славянский народ в первые ряды армии, подставляя его под пули и штыки в войне, где интересы славянства не на стороне лоскутной империи.
К великому прискорбию, о мире говорить рано. Как ни громадны и тяжки народные жертвы, как ни кровопролитна эта небывалая война, приходится нести еще жертвы, чтобы обезопасить Европу от жестокой политики крови и железа.
Мир невозможен, потому что он слишком сейчас выгоден Германии и Австрии.
Не желание отмщения врагам требует со стороны России и ее союзниц новых чрезвычайных жертв, а властная необходимость покончить с ужасным кошмаром, под тяжестью которого стонут уже давно европейские народы.
М. Ланский.
Подробности взятия Львова
Рассказы участников грандиозного боя под Львовом, окончившегося взятием города, рисуют следующую картину.
Начало боя.
Еще 10-го августа наши войска оттеснили неприятеля от Злочева и продвинулись к Голой Горке. Здесь наши войска переночевали, а утром был отдан короткий, но решительный приказ „на Львов"!
Решили, что до Львова отдыхать не будем. Запаслись провиантом, в особенности свинцовым.
На рассвете 21-го августа говели. Начался беспрерывный 4-дневный бой с утра до вечера. На первые наши выстрелы неприятель отвечал дружно. Однако мы, шаг за шагом, выбивали австрийцев из окопов. Лишь с наступлением темноты смолкала канонада, но стоило где-нибудь раздаться одному выстрелу, как все бросались к оружию и бой закипал с новой силой. Несмотря на усталость, продвигались вперед даже ночью. Приходилось страдать от жажды до изнеможения, но подбадривали себя, говоря:
— Придем в Львов, там найдем воду!
— Нажми ребята!—Недалече!—говорили офицеры.
Сопротивление неприятеля было упорное. Наши ряды сыпались густым дождем свинца и чугуна.
Наступление очень затруднялось обилием сопок, из которых каждая представляла естественное, весьма трудно одолимое препятствие, по сравнению с которым искусственные крепости представлялись даже ничтожными.
Ночи были холодные. Дни, наоборот, очень жаркие.
Обе стороны бились с невероятным упорством. Чем ближе к Львову, тем упорнее было сопротивление. Но уже за Злочевым ясно определилось превосходство нашей артиллерии. Неприятель отступал к львовским фортам. Наши войска устали, но не теряли бодрости.
Осада Львова.
Правильная осада Львова, обложенного нашими войсками с севера и северо-востока, началась в. 2 1/2 ч. утра.
В это время наша артиллерия расположилась на юго-востоке, вдоль берега реки, и открыла убийственный огонь по колоннам австрийских войск, стремившихся сконцентрироваться на фронте Львов —Гродек—Винники.
В пять часов утра на этом фронте наша кавалерия под прикрытием огня наших артиллерийских батарей перешла в энергичную атаку, отбрасывая австрийцев на запад, и снова совершенно очистила от неприятеля линию Винники— Львов.
Два дня кипел бой на фортах. Огненный дождь сыпался с обеих сторон, нанося урон воюющим. Наконец, наши войска стали замечать, что форты отвечают все слабее и слабее... Наступление пошло полным ходом, и первая линия укреплений была сломана.
На второй линии фортов также отвечали слабо артиллерийским огнем. Но зато ружейный и шрапнельный огонь был ужасен. Потери были велики с обеих сторон. Неприятель бежал в панике с фортов. Преследуя его по пятам, наши ворвались в город.
Центральное место фронта являлось для австрийской армии наиболее опасным.
Сюда был направлен убийственный огонь, так мы поставили себе целью препятствовать отступлению австрийцев из Львова и, разбив австрийцев на правом фланге, совершенно замкнуть Львов кольцом.
С целью отвлечь внимание нашего войска, австрийцы на всем фронте поставили прикрытия из славянских полков, которые должны были задержать наступление русских до конца эвакуации из Львова.
Гарнизоны из славян отданы были под надзор мадьярских полков, которым дан был приказ приступать к расстрелу славян, как только они станут колебаться.
Такое расположение австрийских войск стало, однако, известно нашей армии, временно прекратившей огонь, но в тяжелую минуту передвижения неприятели в тылу славянских полков наши батареи открыли убийственный перекидной огонь.
Через головы славян наши снаряды буквально крошили австрийцев.
В рядах неприятеля началась паника. Бросив все орудия, снаряды и обозы, беспорядочно австрийцы кинулись к Гродеку.
Славяне выкинули белый флаг и перешли на сторону русских.
Было это в начале 10-го часа утра и этот момент был решающим для исхода боя под Львовом.
Австрийцы, по-видимому, сами не надеялись на возможность удержать Львов после того, как пали все до одного самые сильные его форты.
В Львове.
К 10 час. утра Львов оказался в сомкнутом, непроницаемом кольце наших войск, которыя в северной части входили в город большими колоннами.
Начался бой на улицах.
Бой этот явился особенно сильным. Отдельные части австрийских войск сдавались одна за другой в то время, как славянское население устраивало нашим войскам торжественную встречу с криками: "Да здравствует армия русских освободителей".
Из окон домов нашим войскам кричали „ура" и забрасывали их цветами.
В 10 1/2 час. утра на городской ратуше взвился русский флаг.
К командующему войсками явилась депутация.
В двенадцать часов дня Львов принял имя русского города.
Трупы на улицах были убраны, порядок восстановлен.
На перекрестках стояли наши патрули.
Офицерам и солдатам ежеминутно устраивали овации.
Результаты боя.
Под Львовом наши войска взяли богатую военную добычу, брошенную австрийскими войсками и подобранную нашими войсками: 45 артиллерийских орудий большого и малого калибра, 65 пулеметов, 10 блиндированных автомобилей, которые оказались несколько подбитыми огнем нашей артиллерии, и громадное количество легкого ручного оружия.
К часу дня в Львове было получено сообщение о взятии нашими войсками Галича.
Сообщают, что войско генерала Брусилова на голову разбило австрийское войско, находящееся у Рогатины, Монастыржеца и Мариамполя.
После этого Галич пал и Львов был обложен плотным кольцом нашей армии.
В настоящее время во Львове и Галиче оставлены сильные гарнизоны.
Отдельные эпизоды.
Один из участников этих боев передает, что утро, вечер, день и ночь слились вместе.
— Когда мы миновали форты,—рассказывает он,—усталости словно не бывало. Мы бежали к самому городу. По всему фронту неслось громовое „ура". Вдруг меня ударило в голову и я упал. Через меня перескакивали бежавшие люди. Как сквозь сон долетало до меня убегавшее вперед "ура". Это—наши войска вступали в город.
Другой участник рассказывает:
— Мы находились в 4 верстах от Львова. Видны были в предрассветном тумане здания города, а впереди городской вал с кольями, перевитыми колючкой. Загремела канонада. Из-за треска и грохота не слышно было голосов рядом стоящих людей. Вдруг раздалась команда "Вперед". Все кинулись бежать к валу. Все ближе, ближе. Вдруг почти у самого вала меня что-то ударило. Я упал и как сквозь туман видел бегущих людей и слышал клики "ура". Я потерял сознание... Уже после прочел я в газетах, что Львов был взят в 11 часов утра.
Еще по теме:
Первая мировая. Сараевское убийство.
Первая мировая война. Австрийский ультиматум Сербии
.............
Первая мировая война. 15 (02) сентября 1914 года
Первая мировая война. 16 (03) сентября 1914 года
Первая мировая война. 17 (04) сентября 1914 года
Первая мировая война. 18 (05) сентября 1914 года
Первая мировая война. 19 (06) сентября 1914 года
Первая мировая война. 20 (07) сентября 1914 года
Первая мировая война. 21 (08) сентября 1914 года
..........
Первая мировая война. Армии стран-участниц. Австро-Венгрия
..............
Первая мировая война. Крепости. Германия
..............
| 