Первая мировая война. 19 (06) января 1915 года - 20 Января 2015 - Дневник

На левом берегу Вислы в течение ночи на 4-е января нашей контратакой вновь занят окоп в районе деревни Гзмин, накануне захваченный противником, при чем нами восстановлено прежнее положение. Оборонявшиe названный окоп немцы все уничтожены. Попытки неприятеля на следующий день дважды атаковать нас в этом районе успеха не имели.

В течение той же ночи немцы дважды переходили в наступление на фронте Гулки—Висувка, но, во время обнаруженные при помощи прожекторов, они были остановлены и рассеяны нашим огнем.

Огнем нашей артиллерии в районе к востоку от Метрокова разбит блиндированный автомобиль противника.

Новые попытки противника бомбардировать тяжелыми орудиями Тарнов были остановлены метким огнем нашей артиллерии.

На прочих участках нашего расположения особых перемен не произошло.

ОТ ШТАБА КАВКАЗСКОЙ АРМИИ

В районе Караургана наступление наших войск продолжается успешно, при чем в течение 2 января нами взято более 1000 пленных и захвачено много орудий.

На остальных фронтах происходили незначительные столкновения.

Караурганское сражение, происходившее последние 3 дня при не прекращающейся снежной метели, закончилось полной нашей победой. Усилиями доблестных кавказских и Туркестанских полков, а равно сибирских казаков последнее сопротивление противника было сломлено, его арьергарды, прикрывавшие отступление, почти уничтожены, остатки турецкой армии, теснимые с флангов и фронта, 6егут к Эрзеруму. Наши войска, ведущие преследование, находят в оврагах части турецких орудий, которые неприятель, не будучи в состоянии вывезти, сбрасывает с кручи и закапывает в снег.

Преследование продолжается.

Нота министерства иностранных дел

ПЕТРОГРАД. (4 января). Министерство иностранных дел обратилось к испанскому послу в Петрограде с нотой, с просьбой довести ее официально до сведения германского и австрийского правительств.

Ссылаясь на многочисленные свидетельские показания, нота устанавливает, что германцы часто добивали русских раненых на полях сражений. Гнусный характер этих преступлений осложняется во многих случаях ужасным надругательством.

16 августа при Фридланде были найдены тела двух кирасирских офицеров с выколотыми глазами. Германские санитары также проявили в нескольких случаях подобную жестокость, расстреливая русских раненых; иногда русские пленные расстреливались германскими и австрийскими войсками, преследовавшими с особой жестокостью пленных казаков. Нота приводит приказ комадира эскадрона кирасирского полка фон-Модеатскаго, приказавшего вешать всех пленных казаков. По словам польских крестьян, один казак был сожжен живым 18 сентября в деревне Саянки, Сувалкской губернии.

В ноте перечисляются различные другие случаи расстрелов и повешения казаков. Жители германских городов изменнически нападали на русские войска, стреляя по ним из окон и с крыш.

Поведение германцев и австрийцев в занятой ими местности по отношению к гражданскому русскому населению противоречит Гаагской конвенции.

Прусский комендант Калиша Прейскер 22 июля расстрелял несколько жителей ради побуждения самого гнусного характера. 31 июля два прусских драгуна убили католического священника в деревне Слоники, Сувалкской губернии, предварительно жестоко его измучив и надругавшись. 27 июля пруссаки убили стражника Аббакумова, сломали ему руку и распороли живот.

С ФРОНТОВ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

Арест германских тайных телефонистов

Командир одной из наших батарей обратил внимание на необычайно быструю пристрелку и верное направление и падение немецких артиллерийских снарядов. Он быстро переменил позицию нашей батареи, но едва только батарея приготовилась к стрельбе, как в нее снова полетели германские гранаты.

Командир сообразил в чем дело, и отправил офицера с несколькими пехотинцами в близ стоящую ветряную мельницу.

Мельница оказалась пустой, но на самом верху, под самой крышей, офицер нашел двух немцев, переодетых в крестьянские костюмы. Оба телефониста были арестованы, а офицер, прекрасно владея немецким языком, продолжал сообщать по телефону на германскую батарею указания, куда направлять артиллерийский огонь.

До конца боя наш офицер давал германцам направление для стрельбы, и немецкие снаряды массами падали в болото и густой лес, а наши выстрелы поражали их все более и более.

К ИТОГАМ 1914 г.

Гр. Ал. Н. Толстой.

Называют эту войну Мировой и Великой; думается мне, оба эти слова еще не обозначают ни величины армий, исчисляемых миллионами солдат, и ни того, что эти солдаты свозятся к полям битв со всего света – из Африки, Азии, Канады, Австралии, но Мировая и Великая эта война потому, что под ее ударами рухнуло очарование железной культуры, и вновь был пробужден к жизни трагический дух.

Мир ясного разума романских народов коснулся буйного, еще хаотического славянства – мира духа, и обе эти культуры – древнейшая и самая молодая – соединяясь, как два крыла, вошли в борьбу с людьми, одержимыми демоном механики, неслыханными еще варварами, чье имя теперь не хорошо поминать.

Все возвышенное, героическое, идеальное, все, что ищем в глубине духа, находим в туманах истории – отошло к крылатому союзу. И все земное, жестокое, темное – остервенение и варварство, осталось при наших врагах.

Произошла странная перемена – жестокая, холодная Англия, расчетливая, изысканная, изнеженная Франция, практическая Бельгия, страна индустрии, и мы – сонный, будничный народ, с утра немытый, на завтра не знающий, что с нами будет, – мы все сбросили эти качества, как временные маски. И до сих пор трудно верить, что тоже маской, сброшенной и навсегда оскверненной, оказалась любимая нами старая культура Германии – ее привычный облик – идеализм, романтика, религиозные тенденции (правда, сильно поскобленные и подсушенные Лютером; дай Бог ему не перевернуться в гробу за все теперешние последствия).

Началась война, спали маски, открылись истинные лица людей. Слабые стали милосердными; сильные – героями; и каждый почувствовал, что у него есть родина, которой он еще не заплатил долга.

Все случайное, житейское, все, чем жили изо дня в день, сгорело, поднялось как дым, и только долг, любовь и гнев остались руководителями людей, вчера еще боявшихся огорчения и боли, сегодня спокойно идущих на смерть. Воистину только трагический дух мог так зажечь сердца.

Когда на другой день войны в пределы Люксембурга порвались прусские блиндированные поезда – весь Париж украсился флагами и затих; двадцать пять тысяч автомобилей умчались к немецкой границе; остановилось движение в городе, и в ясный августовский день было жутко ходить по улицам, – такой гнев, напряжение, такие трагические глаза были у воинов и стариков, у детей и женщин. Рабочий и сын министра, пресыщенный жизнью франт и уличный вор – гордо, яростно и отважно двинулись на восток, навстречу смерти или последнему освобождению.

В Англии король и Китченер объявляют, что они нуждаются в доброй помощи граждан. И сотни тысяч англичан добровольцев – мудрейших знатоков жизни – перебрасываются на континент. Бельгия, страна потомков Алланов и Фламан, о которых еще Цезарь сказал, что они «храбрейшие воины севера», отказывается променять свою честь на спокойствие, высылает детей, женщин и королеву за пределы страны и совершает то, перед чем можно только молча преклонить колени. Затем, славянство: но здесь начинается область неожиданностей, чудес и превращений. Сербы, только что утверждавшие, что они совсем не могут воевать, уничтожают австрийскую армию.

Черногорцы – всего несколько тысяч ветеранов – отважно бросаются с гор навстречу лавинам вражеских войск. И Россия, такая ленивая и несуразная, вчера еще вздыхавшая по немецким порядкам, как о недостижимой благодати, мягкотелая и развалившаяся на своих пирогах и непролазных дорогах, бездольная наша страна, о которой мучилось столько голов, не зная, как же ее выворотить из этой грязи, вдруг, в один день, сама подобралась, окрепла, по жилам ее пробежал огонь, и мудро, спокойно и весело приняла она на себя половину тяжести мировой войны.

В неделю совершилось превращение, на которое нужно было потратить века. Народ, – его считали униженным, затем таинственным, затем за последнее время просто пропащим, – внезапно поднялся на такую нравственную самобытную высоту, что повел за собой и города и те лучшие головы, которые мучились, не зная, как его спасти.

Так, обнажив истинное лицо свое, начал крылатый союз войну за освобождение духа человеческого. Враг наш противопоставил все силы механики, чудовищные машины, за сорок лет выработанный план уничтожения Европы и страшное мужество сынов своих, гибнущих сотнями тысяч по одному велению императора.

Но, должно быть, не силой пушек, но могуществом духа, высотой поставленной цели решается война. Мало идти умирать, нужно идти, чтобы побеждать, с верою в правое дело.

Немцы стремительно двинулись двухмиллионной армией в пределы Франции, но неожиданно (только для них, конечно, потому что они вели расчет на человеческую подлость) Бельгия преградила им путь, решила судьбу войны. С яростью обрушились они на маленькую страну, стерли ее, но гнев их был несправедлив и слеп, поэтому, как ошалелый зверь, они затем попались в ловушку, наскочив на щетину французских штыков.

Действительно, все их действия за прошлые месяца были подобны прыжкам раненого зверя. Они бросали войска то с юга на север, то с запада на восток, хотя занятие Восточной Пруссии серьезным им ничем не грозило – дорога через Вислу слишком укреплена.

Огрызаясь на запад и восток, немцы роковым образом переходят из наступления к оборонительной тактике, то есть, к верной своей гибели: увеличение английской и русской армий бесконечно; английский флот черпает жизненные силы со всего света; в России, против мирного времени – избыток пищевых продуктов.

Для Германии все это теперь уже ясно. Она еще надеялась на победу до выступления Японии, но после этого крылатая фраза облетела наших врагов: «весь мир против нас».

Мир уничтожает теперь первопричину зла – идею, будто задача всего человечества – механика, механическая культура; и недаром последние два года перед войной так широко и повсеместно распространилась литература философская и религиозная. Это была, словно, последняя разведка перед битвой. Различный характер двух рас – романской и славянской – отражается и на тактике войны. На западе французы, англичане и бельгийцы сдерживают доблесть войск осторожностью и умеренностью. Жоффр, после занятия французами такой-то позиции, приказывает, например, отступить, и немцы, на другой день, ринувшись с удвоенными силами на место вчерашнего боя, обрушивают все силы на пустое место – тактика утомительная для врага, иногда можно вывихнуть руку, когда сильно замахнешься на что-нибудь и не встретишь ожидаемого сопротивления. Иное получается на прусском и австрийском фронте при соприкосновении с нашими войсками.

Русский солдат несравненен по устойчивости, неутомимости и хладнокровию. При отступлении он не падает духом, зато в преследовании врага он с боем будет идти по тридцати-пяти, сорока верст ежедневно. Поэтому, конец боя всегда катастрофичен на нашем фронте. Всякое сражение становится гибелью и катастрофой для врага. Его преследуют один день и другой и третий, не дают опомниться, на его плечах вскакивают в укрепленные города, он бросает обозы, затем парки, орудия, отступление превращается в бегство, в панику.

И ко всему наша артиллерия, неожиданно для них, оказалась лучшей в мире по меткости и губительной силе огня. После ее работы не хорошо смотреть на поля, заглядывать в овраги и окопы, где сидели и двигались только что сильные, здоровые солдаты.

Вынувший меч – от меча и погибнет. Такова участь Германии, таков конец ее императора, пожелавшего взять на себя власть над человеческим духом, власть сатаны.

Еще по теме:

Первая мировая. Сараевское убийство.

Первая мировая война. Австрийский ультиматум Сербии

.............

Первая мировая война. 15 (02) января 1915 года

Первая мировая война. 16 (03) января 1915 года

Первая мировая война. 17 (04) января 1915 года

Первая мировая война. 18 (05) января 1915 года

Первая мировая война. 19 (06) января 1915 года

..........

Первая мировая война. Армии стран-участниц. Австро-Венгрия

..............