Первая мировая война. 11 сентября (29 августа) 1914 года - 11 Сентября 2014 - Дневник

«С 24-го августа происходит бой на фронте Париж— Верден. С самого начала правый фланг германцев под командой генерала фон-Клука, продвинувшийся 24-го августа до местности к северу от Провенса, стал отходить в виду опасности быть обойденным; ему удалось избегнуть опасности, и он бросился на французский фланг, обходивший его на севере со стороны Марны и с запада со стороны Урка. Однако франко-английским войскам удалось нанести неприятелю значительный урон и задержать его, сколько это было необходимо для успеха наступления в других местах.

В настоящее время немцы отступают к рекам Эн и Уазе, другими словами, отошли за четыре дня на 60—70 километров.

Союзные армии, оперировавшие к югу от Марны, продолжают наступление и завязали жаркий бой у Ферте-Гошэ, Эстернэ и Монмирайля. Левое крыло армии фон-Клука и армия фон-Бюлова точно так же отходят под напором союзников.

Особенно упорные бои происходят между возвышенностями к северу от Сезанн и Витри-ле-Франсуа, против левого фланга армии Бюлова, саксонской армии и части армии принца Вюртембергского. Здесь германцы потерпели полную неудачу в своих повторных попытках прорвать центр французов.

Одержав победу на возвышенностях у Сезанна, союзники получили возможность перейти в наступление; 28-го ночью неприятель прекратил бой между Сент-Гондскими болотами и районом Сомису и стал отходить непосредственно к западу от Витри-ле-Франсуа. На реке Ормен, а также между Аргонским лесом и рекой Маасом, где сражаются армии принца Вюртембергского и германского кронпринца, бои продолжаются еще и по сие время с переменным успехом, не влияющим на общее положение.

Таким образом первый фазис сражения на Марне склоняется в пользу союзников, так как правый фланг и центр германцев ныне отступают. На правом фланге французов положение без перемен, в Вогезах и у Нанси, который германцы пытались за последние дни обстреливать из нескольких дальнобойных орудий. За последние дни общее положение изменилось совершенно, как в стратегическом, так и в тактическом отношении, причем союзники не только остановили наступление германцев, которое последние считали победоносным, но и заставили неприятеля отступить почти по всей линии».

Сообщение это дополнено следующим:

На левом фланге союзников германские войска отступают по всей линии, между Уазой и Марной. 28-го августа фронт их занимал линию Шалон—Суасон—Брен — Фин— Рейнския горы. Германская кавалерия, по-видимому, совершенно изнурена, так как англо-фланцузские войска, преследовавшие ее, встретили вчера лишь слабое сопротивление. В центре и на правом фланге германцы отступили от Со и Витри-ле-Франсуа, где они укрепились. Германские войска, будучи атакованы в Сермезе и Ревиньи, отступили, бросив большое количество военных припасов. Германские силы, занимавшие Аргонну, отступили к Ноа лесом у Белено. В Лотарингии французы постепенно подвигаются вперед. Они заняли восточную опушку Шампенускаго леса Регэн-Виллэ и Бержер-Виллэ. Германцы покинули Сен-Дие.

Бой, начавшийся 27-го августа между бельгийцами и немцами, окончился очищением от неприятеля провинций Антверпен и Лимбург. Восточная Фландрия также почти очищена от германских войск. Термонд и Арсход заняты бельгийцами. Своими успехами бельгийцы главным образом обязаны полевой артиллерии. Германская колонна, двигавшаяся на север, повернула к югу.

Согласно сообщению из Амстердама, взятый германцами в плен генерал Леман отправил бельгийскому королю письмо следующего содержания:

«После целого ряда упорных боев 22-го, 23-го и 24-го июля я пришел к заключению, что форты Льежа могут играть лишь роль временной задержки. Тем не менее я сохранил военное управление, дабы не нарушать согласованности оборонительных мер и оказать нравственное воздействие на дух гарнизона. Я находился с 24-го июля на форте Лусен. Вчера этот форт был взорван, причем большая часть гарнизона погибла под развалинами. Я был вынесен моим штабом из форта, где я отравился пороховыми газами, и был отнесен в траншею, где германский капитан дал мне пить и взял меня в плен. Мое письмо написано небрежно. Мой организм расшатан взрывом. Высоко чтя наше оружие, я не сдавал ни крепости, ни фортов. Благоволите простить меня, государь, все мои помыслы всегда с Бельгией и с моим королем. Я охотно отдал бы свою жизнь за них, но мне не дано было умереть».

Южный фронт

29-го августа. Наступление сербов продолжается в северном направлении к станции Индза, составляющей узел дорог, ведущих в Загреб и Будапешт.

ВОЕННЫЕ ЗАМЕТКИ

Восточный фронт

Части разбитой нашими войсками у Львова австрийской армии поспешно отошли по дороге на Пржемышль и заняли сильно укрепленную позицию у Городка, на Днестре, в 25 верстах к западу от Львова, протянувши свой фронт влево до Равы Русской для защиты тыла 3-й австийской армии, действующей в томашевском районе. 3-я армия, сильно расстроенная десятидневными беспрерывными боями и потерявшая много пленных (по официальным данным штаба верховного главнокомандующего, около 15 тыс. чел. за все время войны, очень много больными дизентерией, опустошающей ряды австрийцев (только в одном из неприятельских, захваченном нами госпиталей, найдено 500 больных), атакована 24 и 25 августа нашими войсками с трех сторон—с сев.-запада от Замостья, с сев.-востока от Грубещова и с юго-востока (с тыла) от Равы Русской.

Австрийская армия, настойчиво преследуемая нашими войсками, отступает в полном беспорядке, окруженные с трех сторон австрийцы едва ли успеют ускользнуть кружным путем по колесным дорогам на Тарноград (в 45—50 в. на юго-запад от Томашова) и далее к Ярославу и Пржемышлю. Надо ожидать, что путь этот будет перехвачен нашими войсками, наступающими от Замостья, и австрийская армия будет охвачена со всех сторон. Последний заслон 3-й австрийской армии у Равы Русской защищается частями разгромленной 2-й львовской, двуединой армии, подкрепленной маршевыми (запасными) командами и тирольскими войсками XIV корпуса, спешно перевезенными на Галицки фронт из Эльзаса; но вряд ли австрийские войска, только что потерпевшие жесточайшее поражение, дезорганизованные, упавшие духом, могли в такой короткий срок оправиться и переформироваться.

Историческими примерами доказано, что австрийцы на это совершенно неспособны. Тирольские войска (всего 24 батальона), оказавшие у Равы Русской упорное сопротивление и пытавшиеся даже ночной атакой сломить наступление наших войск, сбиты нами с потерей знамени и 500 пленных. Поэтому сопротивление 2-й австрийской армии, хотя и получившей подкрепления, не может быть ни стойким, ни продолжительным.

Армия ген. Рузского с частями армии ген. Брусилова успевшая, вероятно, от Миколаева выйти в охват правого австрийского фланга у Городка, несомненно, собьет на этих же днях австрийскую армию с позиции Городок— Рава Русская и выйдет в тыл 3-й австрийской армии.

1-я австро-венгерская армия, наступавшая против Люблина и достигшая линии Ново-Александрия—Люблин (в 75 вер. от границы), сбита нашей армией с укрепленных позиций и вместе с 1 - 2 германскими пехотными дивизиями успевшим подойти на помощь австрийцам поспешно отступает к югу. Этой армии тоже грозит участь быть окруженной. Наши войска перешли в наступление и по левой стороне Вислы, и, очевидно, опередили австрийскую армию, так, как наша артиллерия рассеяла огнем целые колонны неприятельских обозов, отходившие по правому берегу Вислы в тылу австрийцев по шоссе между Юзефовым и Аннополем (в 60 вер. на юго-запад от Люблина).

С другой стороны наша кавалерия лево-фланговой колонны наших наступающих войск перехватила у Фрамиголя (в 50 вер. на юго-восток от Аннополя) большие неприятельские обозы. Если наши передовые войска успеют захватить переправы через Вислу у Аннополя и Завихоста, то 1-я австрийская армия попадет в мешок и, прижатая к труднопроходимому вброд Сану, должна будет сдаться. При самом благоприятном исходе австрийцы потеряют свою артиллерию и множество пленных.

Имеются сведения, что германские войска спешно перевозятся в юго-восточном направлении на помощь австрийцам. Если даже это известие окажется справедливым, то это не поможет делу. Из подходящих с французского фронта войск германцы вряд ли могут послать на помощь своим горе-союзникам более одного, много 1 1/2 корпуса. Но помощь эта теперь запоздала, и сами германцы могут быть атакованы нашими войсками, в превосходных силах наступающими по левой стороне Вислы. Австрийские армии ждет гибель, и их не спасет сам Вильгельм II, принявший личное командование германскими войсками на восточном фронте.

Западный фронт

Великая битва в сердце Франции, на цветущих полях Марии и Шампани, начатая 24 августа, продолжалась 26-го по всей линии фронта. Наибольшего успеха достиг левый фланг англо-французских армий, который не только отразил стремительную атаку правого крыла германцев, прорвавшего было боевую линию союзников у ла-Ферте-Гоше, но отбросил немцев к Марне за р. Пти Морэн и захватил много пленных, пулеметов и зарядных ящиков.

Германская правофланговая армия, получив подкрепление из общего стратегического резерва, произвела для обеспечения путей сообщения ряд сильных и упорных контратак против англо-французской армии, захватившей с боя сильную позицию по р. Урк (правый приток Марны). Левое крыло союзной армии заняло весьма выгодную, охватывающую германскую боевую линию позицию и продолжает наступательное движение в направлении р. Марны в обход германцев, сражающихся в 35—40 верстах к югу от Марны.

В центре происходили ожесточенные бои с переменным успехом между Фер-Шампенуазом (в 20 вер. к востоку от Сезанна)—Витри ле-Франсуа и южной оконечностью Аргонского леса. Французские армии не только удержали на этом фронте свои позиции, но в районе Витри заставили немцев несколько отступить к северу, а на левом фланге центра у Сезанна перешли в наступление и заняли ряд возвышенностей к северу от Сезанна.

Крайний правый французский фланг успешно отбил наступление германской дивизии по линии Нанси—Шато-Салэн (в 25 вер. на сев.-восток от Нанси) и отбросил ее к северу от Шампиньельскаго леса (в телеграммах ошибочно указано «Шампенуазскаго леса», находящегося в 120-—130 вер. западнее Нанси).

На эльзаском фронте без перемен. Сражение продолжается видимо благоприятно для союзных армий. Попытку германцев прорвать позицию союзников в самом опасном для них месте - на левом крыле у ла-Ферте-Гоше, надо признать неудавшеюся. Настойчивые, ожесточенные атаки немцев в центре не имеют столь опасного характера, как прорыв левого фланга французской армии. Если бы даже под напором германских армий французские войска не устояли в центре, то союзные армии могут свободно отступить за Сену, протянув правое крыло до крепости Тул и не теряя связи с укреплениями Парижа, а главное —с своей базой, внутренней Францией. Но по всем признакам надо ожидать, что до этого не дойдет, и ген. Жоффр, имея сильный стратегический резерв во время подкрепить свой центр в минуту опасности.

Битва происходит на такой открытой местности, что нет никакой возможности скрыто сосредоточить к какому-либо пункту, имеющему тактическое или даже стратегическое значение, значительные силы для внезапного сокрушительного удара. Подобная концентрация не может быть произведена настолько быстро, чтобы не быть во время замеченной французскими воздушными эскадрильями, конечно, беспрерывно совершающими во время боя рекогносцировки неприятельского расположения. При том по принятой в германской армии тактике, немцы всегда наступают длинным, растянутым фронтом, стараясь сразу расстроить противника сильнейшей огневой линией и охватить его фланги. При такой форме боя германцы не держать значительных армейских резервов. При более слабом или инертном противнике подобный тактический прием может привести к удаче, но раз противник располагает превосходными силами и обладает сам энергичной инициативою, то, выдвинув своевременно подкрепления, парализует фланговые охваты и в свою очередь сильным, стремительным ударом может прорвать германский центр, который, за отсутствием сильного резерва, окажется в беспомощном положении, и в результате немцы потерпят поражение.

В настоящем сражении немцы не могли в виду естественных препятствий охватит какой-либо из флангов союзной армии; с левой стороны фланг союзников прикрыт огромной крепостью-лагерем Парижем, а с правой — малодоступным Аргонским лесом и сильнейшею армейской крепостью Верденом. Германцам остается только во что бы то ни стало сокрушить центр французской армии, но в то же время германский главнокомандующий должен серьезно опасаться за свою базу (пути отступления), которой угрожают оба фланга союзных армий, принявшие охватывающее положение. Если германский напор на центр французской позиции будет окончательно отражен, то германскую армию ждет небывалое в истории по размерам поражение.

К. В.

Плоды растерянности

Бикерман в "Дне" на основании немецких газет, вышедших в первые дни после объявления войны, приходит к заключению, что в Германии не знали многого из того, что становилось ясным только по мере развития событий.

Они не знали, ничего не знали. Трудно поверить, в каком ослеплении жили до войны германские руководящие круги, как не замечали они того, что творится вокруг них. Каждый день после начала войны приносил новости, ошеломляющие, невероятные. Они были уверены, что Англия не вмешается и сохранит нейтралитет. Они были уверены, что Италия немедленно вмешается в борьбу, что Бельгия не будет сопротивляться. Они не сомневались, что в Польше вспыхнет мятеж, а в России начнется революция. Они ничего не знали, ничего не понимали и, как наивные дети, верили, что Япония воспользуется случаем и начнет войну с Россией. Обо всем этом пишут берлинские газеты, высчитывая заранее шансы победы и пророча полный разгром России.

Насколько велико было ослепление в первые дни, настолько тягостно должно быть разочарование.

Бельгия оказала сопротивление, Япония объявляет войну не России, а Германии —вы представьте себе, какое смятение должны были внести эти известия в душу германца, который привык, ведь, как и мы, верить, что в Германии все и всегда находится в лучшем порядке. Германцы должны были почувствовать то же, что чувствует армия, когда ее обходит неприятель, и вдруг, неожиданно, и с боков, и с тыла являются враги.

В этом разочаровании, в этой растерянности Бикерман хочет видеть один из источников германской жестокости.

Грубость, конечно, всегда отличала прусскую солдатчину и германское бюргерство. Грубость была не только в отношениях к русским, а и в отношениях к немцам. Недаром правительство Вильгельма позаботилось перед самой войной прекратить процесс Розы Люксембург, на котором должны бы и раскрыться картины зверской расправы с солдатами в прусских казармах. Одной грубостью не объяснить того, что Германия решилась нарушить постановления конвенции, разбросала плавучие мины, подвергла смертельной опасности тысячи мирных людей, в том числе и своих подданных.

Германия ведет борьбу не на живот, а на смерть. Понимаете ли вы состояние народа, у которого отрезаны все пути, у которого со всех сторон враги, который фактически загнан в угол? Германия дерется с отчаянием, дерется с остервенелостью, и если все народы могут драться с благородным оружием в руках, то Германии приходится пускать в дело и зубы, и когти. Германии неоткуда ждать помощи, и не в ком искать сочувствия.

Вдохновляемое юнкерством, правительство Вильгельма успело вооружить против себя все народы, всех зажгло ненавистью к бронированной, бесконечно самоуверенной Германии. Оно знает, что теперь пощады не будет, да оно и не ищет пощады. Оно идет ва банк, и где уже тут думать о культурности, о приличиях, о соблюдении правил, когда на карту поставлена жизнь. Германцы озлоблены, раздражены, потому что чувствуют себя обманутыми. Им кажется, что их обманула Англия, предала Италия, изменила Япония. Какое это ужасное положение, когда весь мир кажется предателем и обманщиком! И всю злобу вымещают германцы и на мирных жителях, и на раненых солдатах и на своих же немцах, которые осмеливаются говорить правду о германской авантюре. Как ни груба прусская солдатчина, и она не была бы варварски жестокой, если бы спокойствие и уверенность были в ея выступлении. Растерянность и паника рождают злобу и месть.

Письма из Италии

Грандиозные события, не имевшие места в мире до сих пор, перед которыми меркнет даже эпоха наполеоновских войн, заставили содрогнуться все нации. Терпят лишения сейчас и богатые, и бедные, и, как всюду, последним приходится испытывать наибольшие страдания. Я буду говорить о том, что происходит в настоящий момент у меня на глазах, в Италии.

Она и в мирное время не имеет средства прокормить все население. Всем известно, что масса итальянцев эмигрирует в Америку, и не меньшее количество находит се6е заработок в других европейских странах. Неожиданно нахлынувшие события выкинули на итальянскую территорию огромную армию рабочих, буквально в один час лишившихся и заработка, и приюта, и своего очага. Как по мановению какой-то неимоверно жестокой силы, они остались на улице, с требованием немедленно покинуть страну, которая столь долгие годы давала им приют.

Этот поток эмигрантов наводнил все пограничные станции со стороны Франции, Швейцарии и Австрии. Маленькая Швейцария, замкнутая в тесном кольце воюющих стран, вынуждена была оторвать все наличное мужское население от работ и отправить его на свои границы. Прекратился всякий ввоз в эту страну, где производятся только молочные продукты и цветут огромные виноградники. Фабрики вынуждены были закрыться, каменные работы, по которым итальянцы, такие специалисты, остановились. Вообще вся жизнь там замерла, и все усилия федерального правительства и населения сосредоточилась на заботах о том, как бы прокормить мобилизованную армию и население.

К счастью, вскоре Италия открыла свою границу для ввоза в Швейцарию некоторых продуктов. Пятьдесят вагонов хлеба шедших из России, милостиво пропустил ей Вильгельм уже после объявления войны. Где же при таком положении Швейцарии оставлять у себя ту массу итальянских рабочих, которая была у нее? Каково все количество их, можно судить по отдельным цифрам: напр. в одном Цюрихе скопилось 80 тыс. итальянцев. В течение недели на пограничные станции каждый поезд привозил по 1000- 1500 человек, а таких поездов приходит за день 5-6.

Вся эта людская лавина должна разлиться, но многие из этих выброшенных людей не знают точно, куда им направиться, где найти хотя какой-нибудь угол. Все они итальянские подданные, но многие из них никогда не бывали в Италии, некоторые даже не знают итальянского языка, так давно эмигрировали их отцы из Италии и там, на чужой стороне, устроились, акклиматизировались. Теперь во славу милитаризма Германии, перед ними открылась только одна перспектива - перспектива нищеты и голода.

Правда, итальянское правительство и общественные организации стараются по возможности облегчить положение высылаемых, выхлопотывая для них специальные поезда по Франции и Швейцарии. Пограничные власти организуют прокармливание и ночлег, так как в Домодоссоле и Киассо (станции после Симплона и Готарда) поезда, идущие в Италию, так переполнены, что приходится ожидать очередь по нескольку дней. Но правительство не сможет всей этой массе свободных рабочих рук дать заработок, потому что и самой Италии приходится приостановить некоторые предприятия из за прекращения подвоза необходимых материалов. Вот, например, Италия озабочена, что у нее недостаточен запас угля. Его может хватить, даже при сокращении числа поездов (что уже сделано), не больше, как на 7 месяцев.

Итальянские эмигранты в Швейцарии и Франции оказались в более счастливом положении, чем эмигранты в Австрии и Германии. Последним пришлось испытать на себе ужасы военного террора, царящего теперь в Германии. Их проводили на поезда сквозь шеренги солдат, над ними всячески издевались. «Еще первое время (в дни 30 июня — 1 августа), рассказывают прибывшие рабочие, с нами были мягче, но потом, после объявлении нейтралитета, нам приходилось проходит под градом угроз и упреков за нейтралитет". В Австрии повторилось то же самое. Пока была неизвестна позиция Италии, за итальянцами ухаживали, в них заискивали, теперь же и там перешли к репрессиям и угрозам.

В безвыходное положение попали и политические эмигранты Италии. До войны в Швейцарии нашли убежище себе многие издатели и редакторы конфискованных и закрытых газет, агитаторы и пропагандисты различных революционных партий; одни бежали после приговора, других ожидают судебные процессы на родине. Большинство из них нашли себе в Швейцарии заработок, вообще устроились тем или иным способом, теперь и они остались на улице. Куда двинуться?

Все границы закрыты. В Италии их ждет тюрьма.

Можно пробраться в Америку, но где взять денег на такой далекий и дорогой путь?

Лигуриецъ.

Еще по теме:

Первая мировая. Сараевское убийство.

Первая мировая война. Австрийский ультиматум Сербии

.............

Первая мировая война. 05 сентября (23 августа) 1914 года

Первая мировая война. 06 сентября (24 августа) 1914 года

Первая мировая война. 07 сентября (25 августа) 1914 года

Первая мировая война. 08 сентября (26 августа) 1914 года

Первая мировая война. 09 сентября (27 августа) 1914 года