Люди Тихого Дона. Кондрат Бардиж - 29 Июля 2018 - Дневник

Петроград, продиктовавший переворот Москве, а потом и всей России, с упоением подчеркивал бескровность этого переворота, свидетельствовавшую, что почва готова, настроение проникло в самые глубины, и достаточно было легкого прикосновения, чтобы «нарыв самодержавия вскрылся».

Но иллюзиям и ликованиям скоро наступил конец. Психология глубин оказалась тою же, какою она была во времена великой французской революции. Народные массы с тех пор ничему не научились и дословно, инстинктивно, по звериному, повторили в России то, что они творили почти полтора столетия тому назад во Франции.

Правда, и почва для такой психологии осталась тою же,—в этом отношении и правящие круги тоже ничему не научились, уроки истории были не для них: мимо них прошли, и они должны были жать то, что сеяли. Вместе с ними однако в широкую пасть Молоха революции попали иные люди, попали те, кто был не с ними, и кто явился только искупительною жертвою за их грехи.

Злым роком суждено было, чтобы одною из таких жертв был и Кондрат Лукич. Светлой памяти его—эти несколько слов.

Кондрат Лукич был одним из немногих (7-ми или 9-ти, теперь не помню) членов Госуд. Думы всех 4-х созывов и собственною, так сказать, особою продемонстрировал то «поправение» страны, которого так добивалось и в которое, кажется, уверовало царское правительство.

—Вот там,—указывая однажды мне на кресла националистов, сказал Бардиж,—сидел я во второй Думе, а теперешнее мое место (разговор шел в 4-й Думе) находилось в секторе с.-ров.

Фракция народной свободы, действительно, оставаясь сама собой, совершила, благодаря закону 3-го июня, путь от крайней правой 1-х двух Дум до крайней левой четвертой Думы. Казалось, правительство могло быть удовлетворенным.

Всегда в своей неизменной коричневой черкеске с кинжалом и газырями, придававшими ему воинственный вид, с несколько староверческим обликом, благодаря бороде, Кондрат Лукич являл собою типичного казака-кубанца, каких постоянно встречаешь, как только перевалишь за Тихорецкую станицу.

В противоположность другому «кавказцу» молодцеватому, нарядному, бурно-пламенному М. А. Караулову. Кондрат Лукич всегда оставался в тени: не любил он «выставлятися» и обычно сдерживал «Мишку», как по-приятельски он называл казака Караулова.

Несколько медлительный и осторожный он «не рубил с плеча», а, как истый казак, действовал «нанерняка», обсудив положение, взвесив последствия, учитывая конъюнктуру. Он был немногоречив и в вопросах общей широкой политики, не считая себя компетентным, редко высказывался, редко выступал и на трибуне.

Но нужно было видеть, с каким жаром и трепетным интересом подходил он к вопросам краевым, вопросам казачьей жизни. Сам военный, сам от казачьей лошади, шашки и пики, он сердцем чувствовал, по опыту знал псе «болести» казачьей души, все тяготы казачьей военной жизни, и эта жизнь имела в нем стойкого радетеля.

Горячий сторонник казачьего самоуправления, он всегда возмущался опекою кабинетных генералов, не дававшею возможности казаку развернуть свою жизнь так, как что диктуется действительностью, а не отвлеченными представлениями. Убежденный поборник строгой партийной дисциплины, он в вопросах защиты родных казачьих интересов способен был идти на конфликты с большинством фракций.

Помню случай, когда фракция народной свободы отказалась вступить в комиссию по военным и морским делам, потому что правое большинство Думы не пропустило туда трудовиков и эс-деков, вопреки, кстати сказать, состоявшемуся перед этим соглашению фракций.

Кондрат Лукич, признавая правильность принятой фракцией в этом отношении позиции, защищающей права меньшинства народных представителей, первый однако поднял голос о том, что казачьи депутаты в данном случае находятся в исключительных условиях, так как все вопросы казачьей жизни обязательно идут через комиссию по военным и морским делам и потому отсутствие там казачьих депутатов невыгодно отразится на интересах пославших их войск.

Фракция согласилась с ним и он был избран членом этой комиссии.

Несколько суровый по виду, - он внутренне был добрейшей души человеком, милым товарищем в отношениях, авторитетным «стародумцем» и ценным членом казачьей группы. При его непосредственном участии был выработан и внесен в Думу целый ряд законодательных предположений, касающихся реформы военного и хозяйственного управления казачьих областей и устроения их жизни на началах здоровых, самодовлеющих прав гражданина и воина. Печально и глубоко обидно мыслить, что нет уже Кондрата Лукича, что смерть его явилась нелепой, никому не нужной шуткой нашей горькой действительности, созданной «строителями» русской жизни, и одно утешение, что смерть таких людей, как Бардиж, послужит к скорейшему отрезвлению тех, кто еще не пропил в общей дикой тризне своего разума, совести и любви к родине.

Одно утешение, что те самые кубанцы, которые четыре раза посылали покойнаго в далекий Петроград защищать и блюсти их интересы, вспомнят о нем, уронят слезу на его могиле и поймут, кого они потеряли, почему потеряли.

Стряхнут с глаз пелену тумана и заставят поверить, что худшее уже пережито.

Осень прошла. Осыпался пожелтевший лист, но дерево не умерло. Придет весна, нальет почки, развернет лист и дерево снова заживет своею жизнью. Родину нашу захватил осенний ветер, истрепал ее, но жизненные соки еще сохранились. Будем надеяться, что придет весна и для нее и оживят ее, много страдавшую, и тогда память о К. Л. Барже заставит казака благоговейно обнажить свою голову.

Ф. Черячукин.

Донская волна 1918, №06

Еще по теме:

Эпоха А. М. Каледина. Люди Тихого Дона. Бадьма Уланов

Эпоха А. М. Каледина. Люди Тихого Дона. Павел Агеев

Эпоха А. М. Каледина. Люди Тихого Дона: Д. В. Макаров, И. Ф. Поляков, Н. М. Мельников, С. Мазуренко

Люди Тихого Дона. Из Быхова на Дон

Люди Тихого Дона. Легенда и Корнилов...

Люди Тихого Дона. Кондрат Бардиж

Последний день правительства Каледина

Корниловцы

Корниловцы-2