Ледяной поход

(Записки участника похода)

Началась медленная и невиданная в военной истории переправа.

Мы настолько окоченели, что не могли сами влезть на лошадей,—не поднималась нога к стремени, руки не выдерживали тяжести тела. И поддерживаемый со всех сторон массой рук, каждый из нас с трудом взгромождался на дрожащую, обледеневшую лошадь и, старательно подбирая ноги, отправлялся на другой берег. Затем лошади переводились обратно и переправлялась следующая партия.

Идущим в хвосте колонны приходилось ждать покамест переправятся все идущие впереди; идущие впереди ждали, на том берегу идущих сзади. Эти многие, долгие часы ожидания были ужасны. Мороз крепчал. От густого снега образовались сугробы выше колена. Мокрая шинель, облепленная сверху обледенелым снегом, промерзла и превратилась в не сгибаюшуюся корку. Многие пробовавшие сесть, ломали промерзшие полы шинели. Замерзла даже папаха и превратилась в нечто твердое. Патронташ, сумка, кушак примерзли к шинели и их нельзя было снять.

Полк переправлялся. Временами пропускали на противоположный берег патронную двуколку, пулеметную повозку или орудие.

Но переправу обоза вскоре пришлось прекратить: много повозок, двуколок и телег завязли по середине реки и образовали затор, сквозь который с трудом пробирались, перевозившие людей лошади. Кроме того, от продолжительного стояния на этом берегу, в ожидании переправы, колеса пушек, зарядных ящиков, повозок ушли глубоко в землю, земля замерзла, и крепко держала их. Обледенелые, выбившиеся из сил лошади одна за другой падали.

Заметивший нас противник стал обстреливать переправу артиллерией. Пушка наша, успевшая перебраться на другую сторону, отвечала. Но только несколько раз она выстрелила, что-то испортилась и пушка не могла работать.

Пришли сумерки. Едва чернели люди на противоположном берегу.

Черной вереницей уходили во мрак брошенные повозки обоза; чернели занесенные снегом пушки (с них были сняты замки); валялись трупы павших лошадей.

Как-то сонно двигались обезумевшие от холода люди. Время от времени эти люди останавливались и прислушивались к шуму летящего снаряда. То здесь, то там с треском лопались гранаты.
    
Не гибнет ли армия, не останемся ли все мы здесь в снегу?

Но не суждено было погибнуть нам. Переправа пехоты продолжалась. Передовые части нашего полка двинулись к Ново-Дмитриевской, и вскоре началась ружейная перестрелка.

Но не много красногвардейцев решилось сражаться в такую погоду. Они отступили, не успев всего вывезти из Ново-Дмитриевской и в наши руки попала вместе со станицей большая военная добыча.

На другой день было тепло: все повозки и орудия была вытащены и привезены в станицу.    

Мы преодолели ледяной поход.

Шеверин.

Ночной дозор

То не призраки туманов
Вьются по-над Доном:
Тени грозных атаманов
Мчатся с тяжким звоном.

С перначами, с бунчуками.
Страшны и могучи,
Пролетают над степями,
Как степные тучи.

Им в могилах нет покоя:
Край родной волнует,
Где курганы спят чредою
Да ковыль тоскует.

Вспоминают путь кровавый,
Пройденный дедами.
Ищут славы - древней славы
Между казаками...

И все ниже головами
Никнут атаманы...
У последних трех—струями
Бьется кровь из раны...

Так полуночным дозором
Тени атаманов
Мчатся над степным простором
В призраках туманов.

Мих. Борецкий.

Донская волна 1918, №06