(окончание)

Итак, Съезд был назначен на 25-е октября. Партией, которой было обеспечено большинство, поставлена была Съезду задача—овладеть властью. Гарнизон, отказавшийся выходить из Петрограда, был мобилизован на защиту будущего Съезда. Военно-Революционный Комитет, противопоставленный штабу округа, был превращен в революционный штаб Петроградского Совета. Все это делалось совершенно открыто, на глазах всего Петрограда, правительства Керенского, всего мира. Факт — единственный в своем роде.

В тоже время в партийных кругах и в печати открыто обсуждался вопрос о вооруженном восстании. Дискуссия в значительной мере отвлекалась от хода событий, не связывая восстания ни со Съездом, ни с выводом гарнизона, а рассматривая переворот как конспиративно подготовленный заговор. На деле вооруженное восстание не только было нами „признано", но и подготовлялось к заранее определенному моменту, причем самый характер восстания был предопределен,—по крайней мере, для Петрограда — состоянием гарнизона и его отношением к Съезду Советов.

Некоторые товарищи скептически относились к мысли, что революция назначена „по календарю". Более надежным казалось провести ее строго конспиративным образом, использовав столь важное преимущество внезапности. В самом деле, ожидая восстания на 25 октября, Керенский мог, казалось тогда, подтянуть к этому числу свежие силы, произвести чистку гарнизона и пр.

Но в том-то и дело, что вопрос об изменении состава Петроградского гарнизона стал главным узлом подготовлявшегося на 25-е октября переворота. Попытка Керенского изменить состав Петроградских полков заранее оценивалась,— и вполне основательно, — как продолжение Корниловского покушения. „Легализованное" восстание к тому же как бы гипнотизировало врага. Не доводя своего приказа об отправке гарнизона на фронт до конца, Керенский в большой степени повысил самоуверенность солдат и тем самым еще более обеспечил успех переворота.

После переворота 25-го октября меньшевики, и в первую голову Мартов, много говорили о захвате власти кучкой заговорщиков за спиной Совета и рабочего класса. Трудно выдумать более злостное издевательство над смыслом фактов! Когда мы на совещании советской секции Демократического Совещания назначали большинством голосов Съезд Советов на 25-е октября, меньшевики говорили:

„вы назначаете переворот".

Когда мы, в лице подавляющего большинства Петроградского Совета, отказались вывести петроградские полки, меньшевики говорили:

„это начало вооруженного восстания".

Когда мы в Петроградском Совете создали Военно-Революционный Комитет, меньшевики констатировали:

„это аппарат вооруженного восстания".

А когда в назначенный день при помощи заранее „изобличенного" аппарата своевременно предсказанное восстание действительно произошло, те же меньшевики завопили:

„кучка заговорщиков совершила переворот за спиной рабочего класса".

На деле же, самое большое, в чем нас можно было по этой части обвинить, это то, что в Военно-Революционном Комитете мы подготовляли кое какие технические подробности „за спиною“ меньшевистских заседателей.

Можно не сомневаться, что попытка военного заговора, независимого от 2-го Съезда Советов и Военно-Революционною Комитета, могла бы в тот период только внести расстройство в ход событий, даже временно сорвать переворот. Гарнизон, в составе которого были политически не оформленные полки, воспринял бы захват власти партией путем заговора, как нечто ему чуждое, для некоторых полков — прямо враждебное, тогда как отказ выступить из Петрограда и решение взять на себя защиту Съезда Советов, которому надлежит стать властью в стране, был для тех же полков делом вполне естественным, понятным и обязательным.

Те товарищи, которые считали утопией „назначение" восстания на 25-е октября, в сущности не дооценивали нашей силы и могущества нашего политического влияния в Петрограде сравнительно с правительством Керенского.

Легально существовавший Военно - Революционный Комитет назначил своих комиссаров во все части петроградского гарнизона и стал, таким образом, в полном смысле слова хозяином положения.

Политическая карта гарнизона была у нас перед глазами. Мы в любой момент имели возможность создать необходимую группировку сил и обеспечить за собой все стратегические пункты в Петрограде. Оставалось лишь устранить трения и возможное противодействие со стороны наиболее отсталых, преимущественно кавалерийских частей. Эта работа шла как нельзя лучше.

На митингах в полках наш лозунг — не уходить из Питера до Съезда Советов и вооруженной силой обеспечить переход власти к Советам — встречал почти безраздельное признание. В наиболее консервативном Семеновском полку Скобелев и Гоц, преподнесшие Семеновцам гвоздь сезона — предстоящую дипломатическую поездку Скобелева в Париж в целях воспитательного воздействия на Ллойд-Джорджа и Клемансо,— не только не вызвали энтузиазма, но, наоборот, потерпели полное поражение. Большинство голосовало за нашу резолюцию.

В цирке Модерн на собрании самокатчиков, которые считались опорой Керенского, наша резолюция прошла подавляющим большинством. Генерал - квартирмейстер Пораделов говорил в высшей степени примирительно и заискивающе. Но его уклончивые поправки к резолюции были отклонены.

Последний удар врагу был нанесен в самом сердце Петрограда, в Петропавловской крепости. Видя настроение крепостного гарнизона, который весь перебывал на нашем митинге во дворе крепости, помощник командующего округом в самой любезной форме предложил нам

„сговориться и устранить недоразумения".

Мы, со своей стороны, обещали принять необходимые меры к полному устранению недоразумений. И действительно, через два-три дня после того было устранено правительство Керенского, это крупнейшее недоразумение русской революции.

История перевернула страницу и открыла советскую главу.

Л. ТРОЦКИЙ.

14 сентября 1919 года.

Балашов—Себряково.

Коммунистический интернационал : Орган Исполнительного Комитета Коммунистического интернационала. -  1919 №6

Еще по теме:

Л. Троцкий. К наступающей второй годовщине октябрьской революции. Часть 1

Л. Троцкий. К наступающей второй годовщине октябрьской революции. Часть 2