Историческая роль Плеханова

Перед свежей могилой трудно подводить итоги той жизни, которая только что завершила свою драму, волновавшую всех нас, и естественно нерушимой представляется задача вставить образ Плеханова, нам столь близкого и современного, я бы даже сказал—злободневного,—в рамку истории. И однако, эти итоги невольно напрашиваются сами собой, они насильно, хотим мы этого или нет, диктуются нам впечатлением его трагического конца, тем вопросом, который подымает в наших душах этот конец: как мог такой большой, такой воистину исторический человек, каким был Плеханов, основоположник и учитель революционного движения последних десятилетий в его основной разновидности, как мог он—умереть отщепенцем от этого движения, отвергнутым, оттолкнутым им, его-в значительной степени-жертвой?

А разве Плеханов имел значение только для этого движения? Ведь, он был не только провозвестником в свое время переворота в умах революционной среды, его роль с одной стороны измеряется масштабом международного, мирового социалистического движения, с другой—определяется не этой одной революционной средой, а гораздо более широко— его местом в истории всей культуры России в ее целом. Его роль—национально-историческая роль...

Почему же Россия подняла его сначала на свой щит и затем сбросила—кумир былых дней? Почему оказалась такой трагической жизнь великого сына ее и таким безотрадно-одиноким его конец? Почему другими словами роль Плеханова не стала прочным достоянием национального сознания? В чем корень этого разрыва между современной Россией и Плехановым, разрыва, окружившего Плеханова безвоздушным пространством и сделавшего из него, достойного быть национальным героем, национальной реликвией, чуть ли не такую же „умную ненужность", какой был когда-то, по определению Герцена, знаменитый автор „философического письма", Чаадаев?...    

Ответь, мне кажется, заключен в катастрофе, которая постигла страну, родившую Плеханова. Россия потому не признала Плеханова, что она не признала—не нашла в себе достаточно сил и достаточно понимание — для национального движения, которое бы могло ее спасти, которое бы разрешило задачу создания России свободной, независимой и развивающей свои производительные и свои духовные силы.

Разрыв России с Плехановым и был ничем другим, как символическим выражением того, что победа в борьбе Азии с Европой, которая по мысли Плеханова наполняла собой последние века существования России, одержана русской внутренней Азией. Победила мы верим, временно, Азия и тем открыла двери в Россию не демократической Европе, а Европе империалистической, Европе Вильгельма и Гинденбурга; не Европе, цивилизующей отсталую страну, а Европе ее колонизующей и обращающей в рабство...

Россия кандидатка в колонию, кандидатка в рабы, да! — такая Россия, прошедшая через большевистскую ликвидацию демократических завоеваний революции и созревшая для реставрации,—не Россия Плеханова, это—Россия, с которой всю свою жизнь боролся Плеханов, и что же удивительного, что справляя сейчас свое торжество над другой-плехановской Россией, она сметает с своего пути ее самого блистательного выразителя и своего злейшего антагониста.    

В чем был смысл исторического существования Плеханова, как русского деятеля?— Как раз в том, что нашей внутренней катастрофой всемирно отрицается. Плеханов на общественной сцене России явился тогда, когда наметился в ней перелом от Азии к Европе и когда соответственно выраставшим в недрах России новым общественным формированием ощутилась потребность и в области идеологии, и в области практического движения зафиксировать этот переход на путь решительной и бесповоротной европеизации...

Тогда и раздался, как символ этого зреющего процесса голос Плеханова, который сказал: путь России это путь капитализма, это путь развития в ней тех общественных сил, которые связаны с ростом капиталистических отношений. Это путь преодоления этими силами всех тормозов этого развития, и стало быть прежде всего традиционного экономического и общестенно-политического строя старой России. Это стало быть, путь разрешения Россией ее коренной очередной для целой исторической эпохи задачи: свержения царизма и утверждения в России начал демократического правопорядка... Это, стало быть, и утверждение взаимозависимости тех двух враждебных друг другу частей России — либерально-буржуазный и демократически-социалистической, которые умели до тех пор друг с другом только воевать, но не умели совместно добиваться цели, одинаково необходимой обеим. Этой цели до того казалось у них нет.

Либерализм смотрел на социалистическую демократию, как на своего прирожденного врага, с которым у него нет и не может быть каких-либо точек соприкосновения, социалистические демократы с своей стороны платили тем же либерализму и даже сторицей: ибо борьба за политическую свободу, за демократическую конституцию представлялась ей делом лукавым, ненужным и вредным, заводящим в тупик буржуазного развития, между тем как ее дорога ведет прямиком к заветной цели социалистического переустройства. Плеханов обоих непримиримых антагонистов подвел друг к другу. Он социалистической демократии показал, что ей предстоит неизбежно пройти через конституционную борьбу, через общую совместную работу с ее классовым и политическим противником. Он либерализму в свою очередь поведал ту ему неприятную истину, что политической свободы не добиться без самой энергичной поддержки со стороны социалистической демократии в лице рабочего класса России. Революционное движение в России победить как рабочее движение или вовсе не победить,—заявлял Плеханов.

Так обосновывалась Плехановым национальная общеклассовая задача России, так установлены были им вехи национального всенародного движения. Он впервые враждующим классовым частям России указал им общее дело, он впервые не из доброго пожелания, а из непреложных условий общественного развития России вывел эту объединяющую классовых антагонистов единую задачу России.

И в этом историческое для России, если угодно - нацинальное значение Плеханова, не вмещающееся в одни только рамки зачинателя организованного социал-демократического рабочего движения России.

Плеханов пролагал пути всему общественному освобождению в его целом. Его развитие было указующим, символическим в национальном масштабе.

То, что могла сложиться в России личность Плеханова - сложиться и стать очагом большого идейного брожения, говорило за то, что в России действительно создаются предпосылки для ее европейского развития.

Но то, что эта могучая личность пережила свою драму и так трагически кончила, свидетельствует о том, что развитие России есть процесс, исполненный противоречий, не всегда ведущих вперед, но могущих приводить— при известных условиях—и назад, и даже к катастрофе.

Если на заре своей юности молодой Плеханов был вестником русской Европы и, как таковой, победил нашу Азию в лице ветхозаветного полуанархического, полуякобинского народничества, то на склоне его дней, умирающего Плеханова, доканал воскреший в лице Ленина анархист Бакунин; русская будто бы коммунистическая Азия, означавшая крушение капитализма в России, дала свой реванш — российской Европе—и ей в этом помогла Европа германских империалистов.

Плеханов погиб, потому что в России торжествуете временно Азия.

Но Плеханов воскреснет в сознании России, он будет в нем жить, если только суждено воспрянуть для жизни и всей великой России.    
Мы верим, что недалек день этого воскресения России, который будет и днем обращения России—к Плеханову.

Тогда опять Россия поднимет на щит своего хотя и мертвого, но вечно живого национального героя. Тогда будет наконец хотя и запоздало утверждено его национально-историческое значение. Тогда русская Европа, раздавившая русскую Азию, водрузит своему великому европейцу достойный его памятник.

Мы верим—это будет!..

А. Потресов.

Дело : Еженедельный социал-демократический журнал.- М.,1918 1918 № 11-12

Еще по теме:

Болезнь Г. В. Плеханова (май 1918 г.)

Кончина Г. В. Плеханова

Памяти Георгия Плеханова

Историческая роль Плеханова

Плеханов и рабочие массы

Снова вместе с Плехановым

Г. В. Плеханов и наши революции

Похороны Плеханова (9 июня 1918 г.)