Генерал К. К. Мамонтов

командующий войсками на восточном фронте

Генерал Мамонтов

Там, где бывает толпа, бывают и герои, где есть войска есть и вожди.

Вождем казаков, стоящих под Царицыном и уже в течение почти года ведущих неравную, но стойкую и славную борьбу, является генерал Мамонтов.

Это не просто командующий войсками Чирского района или Восточного фронта, не только военный администратор управляемой им территории. Это вождь в подлинном смысле слова. Вождь, считающийся таковым даже теми, кого он водит на борьбу, кем управляет.

Работа казачьих частей, охраняющих ныне неприкосновенность родной земли, не работа славных войск Корнилова, делавших ледяной поход, ибо это не походы, не стремительное победоносное шествие войск Деникина, словно магическим действием волшебного жезла пробуждающих к жизни край за краем.

Это не борьба на удар, мгновенностью своей сокрушающая мощь врага и создающая победные праздники.

Это кропотливая, будничная боевая работа, медленно разрушающая массив советской власти, массив обширный, охватывающий донскую армию со всех сторон. Бывают победы, но эти победы не взмах орлиного крыла; работа богата успехами, но эти успехи на миру не кажутся праздниками и часто незаметны.

Не блещут и имена вождей тех, кто творит эту кропотливую, мало заметную работу.

Не сверкает на фоне текущего дня победоносным блеском и имя генерала Мамонтова.

Но оно на устах у его войск, а эти войска нередко по6еждали. И тот, кто видел эти войска, кто участвовал в их борьбе знает, как много в их победах от имени Мамонтова.

***

Характер войск определяет характер их борьбы. Казачьи части, ныне защищающие границы области, не войска Добровольческой армии. Их природа и их состав отличны. Они образовались из тех элементов, которые в дни революции были охвачены, как все, пьяным угаром, безграничных „революционных“ свобод, которые в дни Каледина, возвратившись с фронта и из столиц, оборону области считали „контрреволюцией" и даже своих выборных людей считали своими врагами.

Они разочаровались в благах ярых ревнителей этих свобод, и восстали против советской власти. Но и в момент восстания и даже до настоящих дней они не переболели революционной болезнью, не освободились совсем от большевизма. Процесс оздоровления шел медленно, и следы болезни часто давали себя знать во время борьбы. А борьба при наличии в войсках болезни никогда не может стать борьбой здоровых воинских элементов.

Перед командным составом всегда стояло две задачи: борьба на поражение врага и оздоровление своих войск. Часто к этим двум присоединялась и третья— организация административного управления.

Перед генералом Мамонтовым всегда стояли все эти три задачи и, если он справился с последней, если он вложил в свои войска энергию к борьбе и победе и достигал побед, он все задачи выполнил.

Это была на протяжении всего времени кропотливая будничная „серая" работа.

Но она ковала боеспособность войск и приводила их к победам.

Казачьи войска росли постепенно, создавались случайно. Это не был результат системы, выработанного плана организации войск. Это был результат массовых частных инициатив и самочинности, которые время в процессе борьбы соединял в одно целое и организовывал.

Шла борьба от центра к периферии области, росло и количество казачьих сил. Освободившиеся от большевистской власти хутора создавали каждый свою сотню, станицы свои полки—дружины, округа свои боевые участки и районы; молодежь зеленая становилась рядом с стариками, фронтовые с никогда не имевшими ружья в руках. Командный состав образовывался совершенно случайно, нередко без наличности офицеров. Все возникало и организовывалось поспешно, кое-как на свой собственный лад.    
    
Генерал Мамонтов с первых дней восстания казаков 2-го Донского округа взял на себя тяжелую роль командующего восставшими казаками—освобождал станицы, мобилизовывал казаков, сколачивал части, создавал боеспособные единицы, подыскивал командный состав, установлял фронт, налаживал административное управление.

Он не сменялся никем, помощников почти не имел. В моменты отсутствия из центра его никто не заменял.

Ибо генерала Мамонтова никто не мог заменить на его посту.

***

2-й Донской округ и генерал Мамонтов давно знают друг друга.

Еще в памятные дни Каледина, когда красноармейские волны устремились на Дон, и Царицын начать угрожать 2-му Донскому округу своей непосредственной близостью, Мамонтов стал собирать казаков на борьбу.

Собрал силы и боролся. Но роковой волей судеб борьба в те дни была обречена на неудачу. И когда красноармейцы из Царицына стали занимать одну станицу за другой и производить крутую расправу с теми, кто им оказывает сопротивление, казаки окружной Нижне-Чирской станицы начали просить Мамонтова уйти со своим отрядом из станицы и ее района, чтобы не навлекать на них гнева будущей власти.

— Мамонтов мыслил возможной борьбу только при поддержке казачьего населения. Получив же такое заявление казаков окружной станицы, он оставил пределы округа, ушел к Новочеркасску и вместе с армией походного атамана пошел в Сальские степи.

Когда настали дни пробуждения казаков, и Суворовская станица подняла знамя восстания, казаки вспомнили „своего" Мамонтова.

Они послали к походному атаману просить назначить им Мамонтова командующим.

Старые обиды забылись, восстание, такое дружное и воодушевленное, пробудило энергию.

Мамонтов понял казаков, казаки познали в нем "своего".
    
И Мамонтов вновь повел борьбу на знакомом, уже родном фронте.

***

Долгие месяцы борьбы сроднили казаков с их вождем.

Память говорила о прошлом вождя, о том прошлом, что при их поддержке сделало бы излишним ныне текущую борьбу, а настоящее показывало им данность и родило чувства симпатии к нему.

То и другое сделало немыслимой в их глазах борьбу без Мамонтова.

Он всегда с ними. Присутствует на заседаниях окружного круга при обсуждении вопросов об управлении округа, бывает при их отправке на фронт, объезжает позиции и в критические минуты оказывается среди цепей пехоты и в лаве конницы.

Тяготы и раны казаков знакомы их вождю. Пули врага также долетают до него, шрапнель также рвется над ним.

Он не тот командующей, который только управляет своими войсками, посылая в бой свои полки и дивизии, которые так далеко от окопов, что становится чужд войскам. Он в их рядах, как первый между равными.

Войска и в особенности войска нашего времени чувствуют это, они таковы, что им нужно видеть впереди себя своего вождя.

Мамонтов знает эту психологию своих войск и бывает всегда впереди, когда психологическое состояние войск того требует.

Нельзя управлять теми, кого не любишь, тем более, кого презираешь; нельзя тогда сделаться их вождем.

Мамонтов любит казаков, любовь платится любовью и, как естественным результатом последней, доверием.

Мамонтову доверяют.

***

Любя казаков, Мамонтов остается все же для них командующим, строго храня интересы целого, интересы всего войска, когда эти интересы встречают противодействие в личных интересах казаков. Он требователен и строг в этих случаях, и строгость свою характером своих действий делает понятной казакам и справедливой в их глазах.

Так поступил бы каждый разумный из них, будь он на месте Мамонтова.

Великое дело для правителя быть всегда понятыми.

То, что делает Мамонтов, то справедливо,—так реагирует мысль казачья.

В десятых числах октября месяца прошлого года, когда стоявшие дотоле войска вблизи Царицына, начали отступать, это отступление сделалось в конце концов безудержным. Луганский пеший полк, занимавший позиции, которые можно было удерживать, при очень слабом напоре со стороны красных, бросил эти позиции, дал возможность красным наседать на фланги соседних участков и вызвал тем отступление по всему фронту.

Полк был нестоек. В данном случае он поступил трусливо и преступно по отношению к соседним частям, еще державшимся и готовым к дальнейшему сопротивлению.

Войска роптали и негодовали. А Мамонтов?—он должен делать, действовать.

Он приказывает Луганскому полку спешно походным порядком идти в Нижне-Чирскую. Там тоже знают о деле бесславном полка.

Полк ждет, что скажет Мамонтов.

- Это вы позорно отступили?— говорит он. - Налево кругом, марш!

И полк так же спешно в том же походном порядке отправляется на позиции, бросается Мамонтовым в бой и, предводительствуемый им, одерживает победу.

Тут нечто от Скобелева. Тут силой непреклонной, убежденной в самой себе воле веет.

Казаки чувствовали, Мамонтов сделал. Они слились в общем стремлении.

— Там сам Мамонтов с ними,—говорили казаки в один из моментов того же периода боев, когда на одном из участков фронта, где неважно обстояли дела, войска старались достигнуть выгодного для себя положения. Эти слова были вызваны сообщением об успехе предприятия и звучали, так, как звучат слова, разъясняющие само собой понятное, вскрывающие очевидную причину происходящего.

В дни наступления на Царицын в первых числах августа прошлого года, когда наши войска остановились на линии в 5—7 верстах западнее станций „Ворононово"—„Гумрак", в поезде, шедшем со станций „Карповка“ на „Чир“, ехал генерал Мамонтов. Положение на фронте, казалось, было прочным, войска были убеждены в успехе дальнейшего наступления и в близком взятии Царицына. Надо было крепить это убеждение и сохранять силы. Мамонтов, заметив, что в поезде было много здоровых воинских чинов, едущих почему-то с фронта в тот момент, когда они так нужны были фронту, захотел знать причину этого странного явления.

То были едущие в отпуск.

Мамонтов приказал всем отпускным оставить поезд и немедленно вернуться в свои части.

— Не время в такой серьезный момент покидать фронт. Назад!—сказал он.

И это „назад" звучало так гневно и твердо.

Те, кто был не в числе отпускных, нашел справедливым приказ Мамонтова.

— Он за общую пользу, - говорили казаки. И если бы не было приказано станционному караулу вернуть назад отпускных, этого общего одобрения приказа Мамонтова было бы достаточно, чтобы отпускные не посмели его не исполнить.

Улыбаясь виновато, они свертывали свои документы и ехали назад.

Так может действовать тот, в чьем лице власть сочетается с обаянием.

***

Бывают времена особенные, в которыя не применимы рамки прежних исторических течений и приемы прошлого, изжитого. Власть и подчинение строятся на новых началах. И если наши дни принадлежат к их числу, в деятельности генерала Мамонтова, столь цельной, длительной и успешной, они находят себе полное отражение.

Это отражение и сделало Мамонтова вождем, сильным и любимым.

М. Нератов.

Донская волна 1919 №06 (34), 3 февраля