Ровно 100 лет назад в Киеве завершились слушания самого громкого в России дела начала ХХ века - "Дела Бейлиса".
Пора подвести итоги, посмотреть в какой обстановке проходили слушания, проследить за дальнейшей судьбой главных участников процесса.

Начало:
Дело Бейлиса. Хроника судебного разбирательства. Часть 1. 25 сентября 1913 г.

Итак, процесс закончен, вердикт присяжных провозглашен, приговор "не виновен" вынесен.
Теперь самое время проследить как развивались события перед процессом, во время его проведения и после вынесения приговора. Процесс был настолько громким, привлекшим внимание не только в России, но и в мире, что есть смысл сделать это, тем более, что и в нынешнее время ситуация с современными "громкими" процессами мало отличается от ситуации 1913 г.. Получается, что уроки этого процесса не прошли даром, а взяты на вооружение и широко применяются.


Всевозможные профессиональные и общественные сообщества в ходе суда принимают свои постановления, осуждающие процесс в Киеве. Студенты объявляют забастовки. Общее собрание петербургской палаты адвокатов, тех, кто в первую очередь призван отстаивать законность, во время суда принимает свое постановление с осуждением происходящего. Обще собрание совета присяжных поверенных округа петербургской палаты принимает резолюцию с выражением протеста по делу Бейлиса. Словом, давление на суд идет со всех сторон.


Не остается в стороне и Государственная Дума. Не смотря на то, что ею принято постановление, запрещающее поднимать вопросы суда над Бейлисом на своих заседаниях до окончания суда, ни одно заседание не обходится без того, чтобы так или иначе этот вопрос не оказывался в зоне внимания очередного заседания. Естественно, и постановление адвокатов не прошло мимо депутатов. На заседании 25 октября 1913 г. ставится этот вопрос. Вот выдержка из стенограммы этого заседания:

Оглашается спешный запрос по поводу незакономернаго постановления общаго собрания петербургской палаты адвокатов от 23 октября в части, касающейся дела Бейлиса. В запросе интерпеллянты, помимо существа дела, указывают на формальную  незакономерность постановления петербургских адвокатов.

В. М. Пуришкевич
 

Спешность поддерживает первый подписавшийся П у р и ш к е в и ч, указывающий, что запрос касается не дела Бейлиса, которое подлежит решению суда,  сословия петербургских адвокатов. Допустимо ли, чтобы это сословие вмешивалось и влияло на решение суда? Замечается общее желание влиять на суд. Правые до сих пор этого не делали; но выигрывает тот, кто наступает, и поэтому правые внесением запроса решили сделать шаг вперед. Ссылаясь на Беннигсена, заявившаго в прошлом заседании, что октябристы не желают вмешиваться в дело суда, оратор полагает, что октябристы этим заявлением связали себя и должны теперь поддержать запрос. Дума должна отбросить попытку адвокатов вмешаться в дело русскаго суда (Рукоплескания справа).

Н.Е. Марков
 

Марков 2-ой считает, что постановление о том, что Дума не касается дела Бейлиса, нужно понимать так, что нельзя влиять на самое решение суда, а не так, что нельзя даже упоминать имя Бейлиса. Откладывание по данному делу не подходит; институт, созданный для помощи суду, напал на суд. Дело не в Бейлисе, а в адвокатах, которые, не ожидая решения суда, уже вынесли приговор и этим повлияли на вердикт присяжных. Неужели законодательная палата не защитит суда? (Смех слева). Марков, обращаясь налево, говорит: „Вся ваша сущность в вашем смехе. Вы смеетесь при картине надругания самых священных понятий закона ради еврея. Для вас нет суда, нет закона, а есть приказ еврейскаго кагала,—вы его рабы". (Рукоплескания справа).
Председатель просит оратора быть осторожнее в выражениях.
Далее М а р к о в  указывает, что если этот запрос не признать спешным, то спешности вообще не существует. Произошло нарушение закона и долг законодательной палаты стоять на страже законов. (Рукоплескания справа).
Большинством 154 против 125 спешность отклоняется.

Даже из результатов голосования видно, что Дума разошлась во взглядах на дело Бейлиса практически пополам. Правые - противники Бейлиса, левые - его защитники.
Нельзя не отметить, что задолго до окончания суда стороны уже сделали свои выводы о виновных в убийстве. Им уже все ясно.

Вот что пишет "Речь" 13 октября 1913 г., сообщая о впечатлениях  своего корреспондента  криминалиста Набокова:

 „Вот уже седьмой день сижу прямо против присяжных заседателей. Вглядываюсь в их лица. Невозможно, конечно, догадаться, что они думают, как настроены. Одно только можно с уверенностью констатировать: их интерес к делу растет с каждым днём, с каждым часом. Уже не видно равнодушных лиц. Все всё время настороже, внимательно всматриваются в свидетелей, вслушиваются в показания. Особенно сильно реагируют они на всё, касающееся Чеберяк и ея банды."

Он уже определился - Чеберяк и ее банда во всем виновны, хотя следствие никаких улик против них не нашло, да и не судят их.

 

Короленко, который присутствовал на процессе и за его время чуть ли не через день размещал в прессе свои материалы, возмущен тем, что: «Двухэтажный дом на Юрковской (дом Чеберяковых) взят под защиту, и сомневаться в его благонадёжности стало прямо опасно. Над домом  как будто реет некое невидимое патриотическое знамя».

«Это не правосудие, а какой-то шабаш, - комментировал процесс в своих письмах к близким. - Суд по-прежнему старается обелить воров и обвинить невиновного. Дело до такой степени явно бесстыдно, что даже удивительно, и нужно разве совершенно подобранный (лично и поименно) состав присяжных, чтобы обвинили Бейлиса».

Профессор богословия Смирнов о деле Бейлиса.

Сотрудник  газеты «День» имел беседу с членом Государствен. Думы, бывш. профессором богословия в казанском университете прот. Смирновым. На вопрос, как относится он к вопросу о ритуальных убийствах и в частности к делу Бейлиса, почтенный ученый ответил следующее:

— Я выскажу вам свой откровенный взгляд, — заключает, профессор: Бейлис, сидящий теперь на скамье подсудимых, никакого отношения, по моему мнению, к  делу об убийстве Ющинскаго не имеет. Отвергаю также, чтобы мальчик Ющинский был убит с ритуальными целями.

Другая сторона в своих выводах тоже не хочет отставать. И у нее имеется полная ясность происходящего: Газета «Русское знамя»:

"В марте месяце 1911 г. жиды приступили к закладке синагоги, но для этого им нужно было полить место, согласно требованию каббалистическаго талмуда, христианскою кровью. Цадики, т. е. жрецы жидов, потребовали от приказчика на кирпичном заводе жида Зайцева, на усадьбе котораго возводилась синагога, достать христианскаго мальчика, и он указал цадикам на детей, игравших на мяле, среди коих был и Андрюша Ющинский. Цадики эти были Эттингер, братъ жены жида Зайцева, живущий в Галиции, и Ландау. Их то  и видел отравленный жидами Женя Чеберяк вместе с сестрою своею молящимися у Бейлиса, в высоких колпаках, которые носили жиды в древности при совершении жертвоприношений.

Бейлис, исполняя приказание цадиков, схватил Андрюшу и потащил его к печи. На заводе в этот день работы не было. В помещении обжигательной печи и совершено было истязание Андрюши и выпуск из него крови для поливания места при закладке синагоги. Ему связали снятым с него поясом из шпагата (индийская конопля, употребляемая для вязки снопов в жнейках) руки назад, а рот зажали. По снятии с Андрюши шпагата, брюки у него свалилась, и жиды сняли их совсем с сапогами, а также куртку, оставив в одной рубашке.

После того начались истязания, кои совершали цадики, а Бейлис держал с другими несчастнаго мученика. Цадики сперва надрезали кровеносныя жилы и стали выцеживать кровь, а потом подкалывать ребенка, чтобы причинить ему сильныя боли и вызвать обильное истечение крови. Эттингер—доктор и потому хорошо знал, куда нужно колоть, чтобы было больнее. Потому то, что жилы надрезаны перед уколами, на рубашке мученика оказалось немного крови. Когда кровь была выпущена, то цадик ударил 13 раз по виску мальчика до кости, как это требуется по каббалистической книге Зогар.

Видя, что ребенок стал мертветь, цадик ударил его еще в сердце, чем покончил страдания мученика. Этот удар делается в подражание тому, как нанесен был последний удар Христу.

Все истязание имеет смыслом воспроизвести страдания на кресте Иисуса Христа, в угоду диаволу. Выпущенною же кровью было полито место закладки синагоги, и кровь отправлена была ещё с Бейлисом в имение Зайцева, где Бейлис и цадики запекали ее в мацу. Совершив злодеяние и сделав на крови мученика закладку молельни, цадики вскоре уехали, скрывшись за границу, а оставшийся цадик стал улаживать дело с полицией".

"Правительство обязано признать евреев народом, столь же опасным для человечества, сколь опасны волки, скорпионы, гадюки, пауки ядовитые и прочая тварь, подлежащая истреблению за своё хищничество по отношению к людям и уничтожение которых поощряется законом… Жидов надо поставить искусственно в такие условия, чтобы они постоянно вымирали: вот в чём состоит ныне обязанность правительства и лучших людей страны". Газета «Земщина»:

"Милые, болезные вы наши деточки, бойтесь и сторонитесь вашего исконного врага, мучителя и детоубийцу, проклятого от Бога и людей, — жида! Как только где завидите его демонскую рожу или услышите издаваемый им жидовский запах, так и мечитесь сейчас же в сторону от него, как бы от чумной заразы".

Ясное дело, что и "Двуглавый Орел" во всем разобрался уже давно:

 

Во время процесса широко освещаются действия защиты и обвинения, высказываются категорические, но противоположные по смыслу и содержанию выводы. С точки зрения сторонников Бейлиса все, что делает защита, да и они сами просто великолепны:
 

Речь Н. П. Карабчевскаго.

Г. Набоков в «Речи» восторженно отзывается о речи нашего маститаго оратора Н. П. Карабчевскаго в защиту Бейлиса. Он находит, что Карабчевскому "подобает, наибольшая половина в этом состязании замечательных талантов». К сожалению, по недостатку места мы не можем привести эту речь, как и речи 0. 0. Грузенберга и С. А. Заруднаго, хотя и оне отличаются большими достоинствами. Речь Маклакова нами избрана, как подрывающая основы обвинения и дающая общую, принципиальную критику дела. Критика необыкновенно сильная и уничтожающая.

 

Никакая нейтральность в этом вопросе просто не допускается:

Польская нейтральность.

„Киевская Мысль" отмечает странное отношение польской буржуазии и польской буржуазной прессы к делу Бейлиса. По словам "Киевской Мысли",

"Как ни странно, но приходится больше и больше убеждаться, что в Польше, исстрадавшейся от национальнаго унижения, все-таки кроме рабочей демократии, нет сторонников идеи безусловнаго национальнаго равноправия, что в Польше, до дна испившей чашу национальных преследований, нет уважения к национальным правам, как таковым, безотносительно к тому, кто является их субъектом, нет защитников принципа равноценности наций".

В то время, как весь цивилизованный мир высказывается против кроваваго навета,

«Польская буржуазия предпочитает хранить нейтралитет. Польская печать молчит, молчит с тенденциозным упорством. Нет даже обстоятельных отчетов о процессе, в большинстве газет не печатаются даже полностью сообщения Петербург. телегр. агентства".

К чему же ведет такая тактика? К тому, что

"Несмотря на отсутствие пропаганды веры в ритуальное убийство, в крае создалась настоящая „бейлисомания". Недавно в Сосновицах сам по себе незначительный эпизод чуть не вызвал чудовищных последствий. Христианская девочка заглянула в построенный по случаю праздника „Кучки" шалаш, где молилось несколько евреев. Один из евреев сделал резкое движение, чтобы прогнать девочку; та шарахнулась, оцарапала себе о гвоздь нижнюю губу и, застрявши головой в дверях, упала в обморок. Моментально в городе поднялся переполох, и среди темного люда понеслись слухи о замученном христианском младенце. Местная черносотенная польская газета „Iskrа" на другой день пустила версию, по которой евреи действовали ножами, и у них христиан „отняли девочку". Полетели телеграммы в Варшаву о ритуальном убийстве.

Таковы результаты этой «нейтральности!»

 

Прокурор г. Виппер.
 

Все время обращало на себя внимание поведение прокурора; он демонстративно второй день вынимает из карманов кучи распечатанных писем и телеграмм и, когда присяжные в конце перерывов проходят на свои места лицом к прокурору, он считает их, раскладывает в стопки. перекладывает с места на место, делает карандашом отметки на конвертах и тому подобное.
После обеда, во время речи Карабчевскаго, отвернувшись, читает «Киевлянина».

«День»

А вот "Новое Время" абсолютно уверено в противоположном, о чем оно и оповещает своих читателей в номере за 24 октября:

"По делу Бейлиса произнесена блестящая речь прокурором".

 

Эксперты стороны обвинения, как это видят защитники и их сторонники, просто самые обыкновенные неучи:

 

"Киевлянин" о Сикорском.

«Киевлянин» по поводу экспертизы профессора Сикорского И.А. (кстати, отца Игоря Ивановича Сикорского -  знаменитого авиаконструктора) пишет:

"Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник". Ужели престарелому профессору Сикорскому не пришла на мысль эта блестящая экспертиза дедушки Крылова? Каким ученым методом мышления профессор-психиатр дошел до убеждения, что ему совершенно необходимо демонстрировать перед всем светом свои историко-криминальныя познания? Какая цена рассказам профессора Сикорскаго в этой области? Или профессорское звание дает возможность знать все, все отделы науки? А не наоборот ли? Ведь давно замечено: нет более смешных и беспомощных людей, как ученые вне своей специальности, и если профессор не только ученый, но и умный человек, то он в незнакомой, не принадлежащей ему области держится скромно и весь профессорский авторитет оставляет дома, переступая порог незнакомой ему области. Если жизнь заставляет такого умнаго ученаго работать и высказывать свое мнение в незнакомом ему деле, то он не драпируется в профессорскую мантию, а высказывает свое мнение так же, как и всякий другой простой смертный; или случается наговорить глупостей по незнанию предмета, то никто такому профессору и не ставитъ это в вину, так как он сам предупредить аудиторию, что он говорит по данному вопросу не как специалист, а как всякий другой обыватель.

Если бы профессор Сикорский мало-мальски понимал это простое и обязательное для ученаго разграничение специальностей, то он бы не поставил себя в жалкое и унизительное положение, то он бы не разыграл перед всероссийской аудиторией смешной роли, за которую вчуже стыдно.

Психиатр Сикорский захотел на два часа стать историком и криминалистом. Это не так просто, господин профессор. Как для того, чтобы стать профессором психиатрии, нужно работать многие годы, изучая все медицинския науки, так и для того, чтобы освещать со всей силой научнаго авторитета запутанные случаи в истории криминальных процессов, надо знать и историю, и право; иначе, без этой подготовки, вместо заключений ученаго, прошедших сквозь горнило критическаго анализа, получается обывательское бормотание, которому ломаный грош цена».

 

Общество врачей-психиатров.
 

12 октября в помещении Пироговскаго музея состоялось заседание общества врачей-психиатров в Петербурге.
По открытии заседания д-р Л. И. Омороков выступил с внеочередным заявлением, в котором указал, что в настоящее время внимание всей России обращено на процесс Бейлиса, созданный главным образом, экспертизой проф. Сикорскаго.
Научная ценность этой экспертизы вызвала общее недоумение всех выдающихся светил психиатрии за границей и в России.
Проф. Сикорский, по словам Л. И. Оморокова, забып основной принцип врачебной этики, которым не разрешается врачу-психиатру давать экспертизу по вопросам религиознаго характера. Такия экспертизы относятся исключительно к компетенции специалистов.
Не вдаваясь сейчас в детали научной ценности экспертизы Сикорскаго о ритуальных убийствах. Л. И. Омороков предложил обществу психиатров обсудить вопрос, как реагировать в данном случае, так как мнение Сикорскаго, как психиатра, накладывает известную тень и на общество.
Л. И. Омороков предложил, избрать особую комиссию для детальнаго изучения всех материалов, на основании которых проф. Сикорский дал свою экспертизу и затем вынести о ней определенное ршение.
Предложение Л. И. Оморокова вызвало продолжительныя прения.
Некоторые из врачей, по сл. «Р. С.», предлагали одновременно принять резолюцию протеста, но большинство собрания склонилось к мысли об избрании отдельной комиссии, в которую оказались избранными Л. И. Омороков, К.С. Агаждамянц и В. В. Фрезневский.


Особенно досадил всем Пранайтис:

Секрет расхождения двух учеников Хвольсона в том, что один — настоящий ученый, а другой—недоучившийся компилятор. Один—нормальный и здравомыслящий человек, другой—величина патологическая. Троицкий, не изучавший Каббалы, добросовестно считает себя некомпетентным в еврейской мистике. Для г. Пранайтиса и ему подобных "ученых" таких стеснений не существует. Не докопавшись до „крови" в Талмуде, Пранайтис находит ее в мистической книге "Цогар",—в книге, переведенной на французский язык, открытой для всех желающих. И вот то, чего не нашел ни один в мире ученый, находит там великий „разоблачитель"  г. Пранайтисъ! Право же, это—сказка, не менее фантастическая, чем самыя ритуальныя убийства.

«Киевская Мысль»:

По поводу вопросов Шмакова и систематических ответов на них Пранайтиса, что он не знает, А. А. Яблоновский остроумно замечает

«Это упорное «не знаю» было так забавно, что, казалось, еще минута — и господин ученый эксперт скажет:

-  Я не мог этого приготовить, у меня вчера голова болела».

 

При этом, естественно, защита совершенно забыла, что именно эксперт с их стороны Коковцев на значительную часть вопросов отвечал именно таким образом, что заставило Шмакова сделать заявление, что на все вопросы зашиты эксперт отвечал прямо и категорически, на вопросы же Шмакова отказывается за незнанием.

Тем не менее, суд подошел к своему завершению, слово за присяжными и судьей.

 

Еще по теме:

Дело Бейлиса. Хроника судебного разбирательства. Часть 35. Послесловие - 1
Дело Бейлиса. Хроника судебного разбирательства. Часть 37. Послесловие - 3