Война. Взятие французской батареи при Марс-Ла-Туре
ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
19 января 1871 г.
Единственной новостью нашей внутреннее политики за последние семь дней можно считать обнародование нового учреждения для министерства путей сообщения. Учреждением этим, упомянутое министерство получает новый, совершенно отличный от других министерств, характер.
Оно будет впредь состоять из самого министра, опирающегося на двух помощников, облеченных весьма обширной самостоятельной властью и заведовавших:
один—железнодорожными делом, а другой—остальными путями сообщения, как сухопутными, так и морскими.
Весь круг деятельности министерства распадается таким образом на две отдельные части и сообразно с этим, разделяются на два отдела и все остальные учреждения его. При каждом из начальников отдельных частей состоит особый технический комитет, департаментов полагается три, из которых один опять-таки занимается исключительно железнодорожными делами, другой ведает дела, касающиеся до остальных сообщений, а третий занимается так называемыми общими делами.
Всматриваясь пристально в новые формы такого учреждения, в них можно заметить только одну, вполне ясно высказывающуюся, цель, именно—полное выделение железнодорожного дела из круга остальных отраслей деятельности министерства путей сообщения.
Это выделение сделано, конечно, для придания полной самостоятельности русскому железнодорожному делу и если такая цель будет достигнута—новое учреждение принесет несомненную пользу, хотя, с другой стороны, такая самостоятельность, при совершенно особом характере железнодорожной деятельности, столь много зависящей от биржевой и иных спекуляций, может привести косвенным путем к результатам и вовсе уже нежелательным.
Опыт западной Европы показал, что, чем обширнее и разностороннее общественный и административный контроль над железнодорожным делом, тем труднее бывает заводиться в нем, столь присущим этому делу, злоупотреблениям. Наше новейшее законодательство по части железнодорожных предприятий идет другой дорогой. Оно сосредоточивает контроль над этими предприятиями в весьма ограниченном числе рук, а именно, в руках самого министра путей сообщения и подведомственного ему начальства железных дорог. Подождем результатов такого нововведения, для того, чтобы высказаться окончательно на счет его целесообразности.
В иностранной политике, весь интерес сосредоточивается ныне, на эпизоде франко-германской войны который по всей вероятности, послужит началом развязки этой кровавой распри. Истощенный продолжительным и упорным сопротивлением, обескураженный неудачами провинциальных армий, не имевших возможности подоспеть к нему на выручку, Париж сдался на капитуляцию и правительство национальной защиты заключило с императором Вильгельмом I-м трехнедельное перемирие. Это важное событие произошло при следующих обстоятельствах:
Когда в Париже узнали о неудачах генералов Федерба и Бурбаки, в среде временного правительства раздались настойчивые голоса в пользу немедленного прекращения военных действий, не имевших уже отныне никакой разумной цели и только угрожавших окончательной гибелью Парижу.
Одновременно с этим парижский губернатор и главнокомандующий, генерал Трошю, которого многие стали обвинять за неудачу последней вылазки, произведенной с весьма значительными силами, но не приведшей ровно ни к какому результату, подал в отставку и отставка эта была принята.
Вслед за тем, министр иностранных дел парижского правительства и вице-президент его Жюль Фавр отправился в Версаль и вступил в переговоры о капитуляции, которая, сколько известно по телеграммам, полученным до настоящего времени, и состоялась на следующих условиях:
Французские войска оставили все форты, окружающие Париж и форты эти были немедленно заняты войсками германскими. Вся парижская армия, а равно и вся сосредоточенная в этом городе подвижная гвардия сдаются военнопленными, и выдают свое оружие, но остаются в Париже. Немедленно после того, как оружие будет выдано, начнется подвоз съестных припасов и свободное сообщение города с остальной Францией.
Национальная гвардия остается свободной и ей поручается охранение порядка в столице. Германские войска в город не вступают, а остаются на своих нынешних позициях. Для всей Франции военные действия прекращаются на три недели, с тем, что войска обеих враждующих сторон остаются на своих нынешних позициях, а между этими позициями назначаются нейтральные полосы земли.
В течение тех трех недель, во время которых будет продолжаться такой порядок вещей, имеет быть созвано учредительное собрание, которое определит окончательно форму правления и изберет членов нового, законно избранного страной, правительства С этим-то правительством и начнутся переговоры об окончательных условиях мира.
Вся эта процедура очень сложна и запутана, но, при положении дел, созданном событиями нынешней войны, она необходима. Парижское правительство национальной защиты и само не признает за собой характера правительства, правильно учредившегося. Оно много раз заявляло, что существует только для обороны страны и воспользуется первым удобным случаем для передачи захваченной им в минуту опасности власти в руки действительных избранников народа.
После таких заявлений, как парижские правители так и их делегаты, заседающие ныне в Бордо, не могли, конечно, и требовать, чтоб победитель вступал с ними в переговоры об окончательном мире. Для таких переговоров необходимо правительство, уполномоченное на них страной ясным, вполне осязательным для остальной Европы, образом. Созываемое ныне учредительное собрание будет совершенно компетентно для избрания такого правительства и только этим путем сделаются возможны окончательные переговоры о мире.
Можно, однако же, и теперь, после капитуляции Парижа, опасаться весьма прискорбных недоразумений со стороны французских провинций. Продолжительное уединение от остальной Франции ее столицы и находившихся в ней членов временного правительства, придало Бордоской его делегации некоторую самостоятельность и отдельное значение.
Между тем, делегация эта, очевидно, не одобряет уступок, сделанных чинами парижского правительства. Глава делегации, г. Гамбетта, узнав о Версальских переговорах, тотчас же подал в отставку. Этот шаг провинциального диктатора может повести к тому, что провинция откажется подчиниться условиям, принятым Парижем. В этом случае, повсеместное перемирие не состоится, выборы в учредительное собрание сделаются невозможными и капитуляции Парижа потеряет смысл события, решающего участь войны.
Страшно подумать о последствиях такого оборота дела и надо от души желать, чтоб он так и остался простой, несбывшейся вероятностью потому что, в противном случае, нельзя н определить, к чему приведет несчастную Францию дальнейшая отчаянная борьба. Будем же надеяться, что ничего подобного не случится и что заключенное ныне в Париже перемирие приведет к прочному и сколь возможно менее тягостному для Франции миру.
Но прежде чем будет достигнута эта конечная цель, предстоит еще решить вопрос громадной важности, о форме нового французского правительства, и если провинции примут Парижское перемирие, вопрос этот станет насущным и первенствующим вопросом иностранной политики.
Предрешать его довольно затруднительно, но, кажется, и теперь, можно уже с уверенностью сказать, что французы ни в каком случае не допустят восстановления второй Империи и династии Бонапарта. Это—вопрос решенный уже с тех пор, как Седанская катастрофа и ее последствия окончательно скомпрометировали в глазах не только Франции, но и всей Европы человека, умевшего столько лет держаться на Императорском троне при помощи режима, опиравшегося на самые невероятные злоупотребления и людей, репутация которых ныне окончательно потеряна. Во всей Франции не найдется ныне ни одного человека, который бы не отзывался с искренним отвращением и негодованием о порядке вещей, еще так недавно принимаемом целой страной.
Нет также почти никакого сомнения и в том, что имеющее собраться французское законодательное собрание,—если только оно соберется—выскажется в пользу республиканской формы правления. Мы говорим это вовсе не потому, чтобы были убеждены в республиканизме французов. Напротив, они уже не раз доказывали, и, вероятно, опять докажут в недалеком будущем, что республика—вовсе не свойственная Франции форма правления — но в настоящую минуту, эта форма—единственная возможная. Для восстановления монархии необходимы претенденты, пользующиеся известной популярностью, а их в настоящую минуту не окалывается налицо.
О графе Шамборском нечего и говорить, а что касается до принцев Орлеанских, то правительство национальной защиты, тщательно не допуская их до какого бы то ни было участия в событиях, последовавших за Седанской катастрофой, лишило этих претендентов возможности "поставить свою кандидатуру" как говорится, на парламентском языке.
Все это, взятое вместе, делает почти неизбежным провозглашение республики учредительным собранием, но тут является вопрос, кто именно будет поставлен во главе республиканского правительства?
Кроме лиц, вошедших в состав временного правительства национальной защиты, да Тьера—выбирать некого, и, по всей вероятности, будущие правители Франции выйдут именно из этой группы. В таком случае, республика вряд ли будет долговечна, потому что, за исключением Жюля Фавра да Гамбетты, в числе ее будущих правителей найдется не много искренних и в тоже время «способных» республиканцев, да и между двумя упомянутыми лицами согласие вряд ли возможно.
Самое благополучное, что может случиться для Франции, это—возможно скорейшее вырождение будущей республики в конституционную монархию, с Орлеанским принцем во главе.
Во всяком случае, будущность Франции является в весьма мрачном виде. Не скоро оправится она от понесенного ею погрома, а преобладающее значение в международных делах Европы ей вряд ли и вовсе удастся воротить себе. Умаленная в своей территории, обессиленная и разоренная кровавой войной, долго будет она посвящать все свои силы на залечивание своих тяжких ран, проклиная свое неслыханное ослепление, по милости которого она столько лет сносила погубившее, и обессилившее ее правительство Бонапарта.
В виду капитуляции Парижа и заключенного между Францией и Германией трехнедельного перемирия, Лондонская конференция приостановила снова свои занятия и, вероятно, возобновит их не ранее того времени, как во Франции учредится законное, признанное всей Европой, правительство и уполномоченный его получит возможность участвовать в трудах конференции, благополучный исход которых т. е. отмена отвергнутых Россией статей парижского трактата, по-видимому, уже совершенно обеспечен.
Всемирная иллюстрация : Еженед. илл. журнал, № 4 (108) - 23 января - 1871.
Еще по теме:
1 января 1871 года Разные известия
.....................................
5 января 1871 года Разные известия
.....................................
12 января 1871 года Разные известия
.....................................
19 января 1871 года Разные известия
19 января 1871 года Внутренняя и внешняя политика
| 