ВСЕРОССИЙСКАЯ МАНУФАКТУРНАЯ ВЫСТАВКА 1870 ГОДА

Часть 10

Столярныя изделия и резьба из дерева

I.

Туалет из резного дерева в русском стиле (по рис. Монигетти, раб. Бюхтигера)

Дерево и изделия из него, во всех видах и формах, начиная с грубого бруска, получаемого несложным процессом обсечки с четырех сторон криволинейной окружности ствола, и кончая резьбой, до того утончено, что и глаз наблюдателя не вдруг поддается уверенности, что это не бумага, а крепкий материал. Осматривая выставленные ныне деревянные изделия для всевозможных целей, нельзя не придти, прежде всего, к отрадному заключению, что наступила уже пора и для русского человека относиться разумно к дереву, не портя без цели его и стараясь выработывать, с меньшей затратой на ветер, отдельные части требуемых профилей с отчетливостью, могущей сделать честь любому немецкому мастеру, истому германцу или шведу, отличавшимся кропотливой аккуратностью приготовления поделок по лекалу.

Туалет из шелка и кружев в русском стиле (по рис. Монигетти, раб. Штангер)

В этом отношении столярная фабрика Петра Абрамовича Беляева, на Охте, с помощью 2-х паровых машин в 30 сил, при 30 человеках рабочих, больше чем безукоризненно приготовляет наличники, карнизы, наручники и проч., делая честь своей фирме и заставляя желать разве распространения и увеличения числа подобных заведений; особенно принимая во внимание чистоту профиля, сухость материала и сравнительную дешевизну за фут, которая с большим развитием дела может и еще понизиться к обоюдной выгоде и производителя и потребителей.

Шкаф для библиотеки, работы Лудлофа

Оригинал многое значит для исполнителя, а тем более для резчика образец старого мастера. Прекрасно, наприм., в этом отношении, как верное подражание—кресло, в стиле возрождения ломбардского, работы Вунша. Обратим внимание посетителей также на туалетное трюмо орехового дерева, с резными повешенными на стекло гирляндами в характере XVI же века, работы мастерской Дегенгардта и особенно из мастерской Бюхтгера дубовый буфет с резными фигурами птиц и гирляндой из плодов по верху вместо карниза, с вазочками по краям и виноградными листьями на фризе. Дружкою к буфету служит и массивный стол. Так подражать может мастер, не роняя своего достоинства и таланта.

1870, Приложение «Мануфактурная выставка 1870 г.» №№ 11-12,

Всемирная иллюстрация.

Столярныя изделия и резьба из дерева.

II.

Галерея мебели и резьбы из дерева

В №№ 11—12 мы начали, но не окончили обозрения резных из дерева изделий. Исполняя это теперь остановимся прежде всего на резьбе иконостасов. Первое место между ними принадлежит работам заведения Н. А. Леонтьева (на большой Охте, по Георгиевской улице, № 618). Часть дубового иконостаса в романско-византийском стиле, по рисунку академика Федюшкина, для соборной церкви русской миссии в Иерусалиме, — представляет саро d'ореrа по изящности исполнения орнаментации, правда не очень выпуклой, но мелкой и сложной в деталях.

Мы не будем разбирать композиции, которая могла бы быть если не богаче, зато пограциознее, но исполнители сделали с своей стороны все, чего только можно ожидать от людей, в совершенстве знающих свое дело, понимающих рисунок и чувствующих красоту и гармонию линий. Это, по нашему мнению, лучше и выше, чем отважная самоуверенность, подчас делающая отваги ради непростительные промахи в деле изящного.

Чтобы не далеко ходить за примерами, возьмем иконостас же резной, с модели, работы Шрадера, в подходящем стиле;—эта уже не та работа и не настолько добросовестное отношение к рисунку, между тем более казистому и ощутительнее бьющему в глаза своими точно определенными формами.

И кровать работы Шрадера, при выбранном изящнейшем мотиве времен возрождения, по части выполнения далеко ниже своего прототипа, в деталях, особенно там, где формы требуют округлости, и смелая выборка недостаточна для придания гармонии ансамблю. Тоже мы можем сказать о позолоченном киоте, работы заведения Резанова, в Москве, и Громчевского, в Варшаве. Изделия эти великолепны, но далеко не изящны. Они производят эффект не полный и не в целом, а, разве, отдельными частями.

Вырезанныя группы битой дичи Розенбергера составляют уже переход от техническо-ремесленного производства к задаче чисто художественной резьбы. К этой же категории причисляем мы и резные цветы, выставленные Строгановским училищем, как мы заметили уже выше, сильно подвигающим вперед все отрасли художественно-орнаментальной техники.

Резьба из дерева составляет одну из самых важных ее ветвей и, позволим себе сказать, одну из отраслей народного досужества, занимавшего мысль и руки русских людей уже несколько столетий. Все занимавшиеся отечественной стариной, или только видавшие экземпляры старинной русской монашеской резьбы, с удивлением останавливались на тонкости выделки, почти немыслимой при тех несовершенных инструментах, которыми работали эти художники-самоучки.

У нас в народе они никогда не переводились и, теперь, на выставке, есть экземпляр, по которому можно судить как далеко простирается сметка русского человека, при побеждении технических трудностей, с какими-нибудь, мало пригодными, долотчиками да ножичками.

Экспонент, о труде которого говорим мы,—Карпенко, повар, выполнивший из одного куска дерева ларчик самого фантастического характера, прямо переносящий нас в Италию XV века. На статуэтках львов, служащих ножками ларчику, поднимается отвесная скала или стена и над нею выступают здания всех стилей и характера, от индейской пагоды, до романского купола и крепостной вышки, напоминающей дворец герцогов Ферарских.

Галерея мебели и носовая фигура для броненосца "Спиридов"

Ножик художника-повара впрочем не ограничился одними вышками и вершинами зданий, он успел выделать отчетливо целые перистили и даже выпуклые рельефы на фронтонах строгого классического стиля. Самоучка-скульптор на этом своем ларчике проявил замечательное богатство фантазии и вкус, редко встречающийся у мастеров даже правильно ученых. Глядя на его гигантский труд, перестаешь удивляться работе наших морских-резчиков, по моделям рисовальщиков, выполняющих, под надзором опытного наставника, большие штуки, в роде украшений носовой части кораблей. Фигура Спиридова, впрочем, одна из лучших в своем роде.

Приложение «Мануфактурная выставка 1870 г.», №№ 17-18,

Всемирная иллюстрация.

Иконостас в соборную церковь русской миссии, в Иерусалиме

Мы уже упомянули вскользь об этом произведении (см. № 17—18 «Мануфактурная Выставка»), говоря вообще о превосходстве исполнения русскими мастерами резьбы из дерева и оставляя до более удобного места разбор стиля иконостаса и прочие особенности композиции.

Помещая теперь отдельное изображение иконостаса, мы решились дать отзыв уже об особенностях нового произведения художественного архитектонического творчества и разобрать последовательный характер орнаментации у нас этого рода композиций.

Начнем с того, что иконастасы в эпоху заимствования их нами, русскими, от греков, при водворении христианства, переживали на востоке вторичную форму—вместо первоначальной невысокой преграды, составляя перистиль из 5, 7 или 9 колонн. Таков был, по всей вероятности, иконостас в Херсонесе Таврическом, судя по остаткам Пицундского и др. православных храмов на восточном берегу Черного моря, близкого времени к событию крещения Руси.

Перистильные иконостасы существовали до исчезновения колонн, с водворением романо-готического стиля в нашем зодчестве (около половины XIII века). Тогда иконостасы получают вид фасада с разделом, уже без отверстий, заставляемыми несколькими рядами икон. Канон внешнего состава иконостаса, слагавшийся обычаем и временем, достиг полноты, в православной Москве, в дни Грозного. Символизм выражения в иконастасе всего состава церкви торжествующей, в представлении ликов пророков, апостолов, мучеников, вместе с событиями земной жизни Богочеловека и Богоматери (праздниками), составил всего пять поясов (тяблов), как мы видим в Кремлевских соборах. К этому прибавилось, в заключение, точнейшее подражание в иконостасе фасаду пятикупольного храма.

Перейдем к настоящему экземпляру архитектонического творчества и посмотрим, насколько соглашает он, если не вполне удовлетворяет заявленным условиям.

На наш взгляд, он представляет сбитую в беспорядочной массе бездну хороших мотивов; не более. Если задать самому композитору вопрос, в каком стиле его иконостас, любопытно знать, что он ответит? В русском, скорее всего. Но будет ли это так; — даже не пускаясь с ним в спор о словах и принимая прямо слово русский в смысле московского, XVII века? Если назовет свою композицию романской, византийской или, даже, романо-византийской, то ни одна из этих кличек не подойдет к композиции.

Романский стиль отличается другими пропорциями; византийский—другими формами; и тот и другой заключают свои красоты и свои условия, здесь не находящие приложения. Что касается строгого копирования даже московского характера XVII века, или собственно голландского того времени, то настоящий экземпляр не имеет кудреватости, основа которой лежит все же в римском стиле эпохи возрождения, но с развитием, получившим другое направление, противоположное классическому. Здесь и этого нет. Нет никакого единства, а вместо его полный маскерад, где мотивами византийскими, прикрыты голландско-армянские формы, ничем не соглашенные.

Приложение «Мануфактурная выставка 1870 г.» №№ 21-22,

Всемирная иллюстрация.

Мануфактурная выставка в 1870 году. Часть 9

Мануфактурная выставка в 1870 году. Часть 11