(Начало)
В последний день государственного совещания выступил генерал Алексеев.
Говорил не по полномочию кого-нибудь, а лично от себя. Бывший верховный главнокомандующий, человек, отдавший всю свою жизнь военному делу, один из лучших знатоков этого дела не только в России, но и в Европе генерал Алексеев следил за каждым шагом нашей армии, радовался ее удачам, болел ее болезнями.
И теперь, когда армия переживала тяжелую и опасную болезнь, он не мог не поставить своего диагноза, не мог не подать своего совета. За несколько дней до государственного совещания он произнес замечательную речь о положении нашей армии в совещании общественных деятелей в Москве. Теперь он отчасти воспроизвел эту речь перед представителями всего российского государства.
Армия, отстаивающая честь и достоинство России, приковывает к себе наше внимание. Армия находится в тяжелом положении. Что нужно, чтобы вернуть ей былую мощь и силу? Третий год мы ведем войну. Во время этой войны мы обладали армией, сильной по численности и слабой по технической подготовке и бедной артиллерийскими снарядами.
Но в этой армии был сильный воинский дух, была дисциплина, был порыв, было единение между солдатом и офицером. Эта армия умела одерживать победы, а когда, под напором сильнейшего неприятеля, несла поражения, то несла их с честью. С этой армией дошли мы до светлых, ясных дней революции. В руки новой власти перешла армия, способная и дальше выполнять свой долг. Но, к сожалению, прочная и твердая армия оказалась как будто бы опасной для завоеваний революции. Нужно было пустить яду в твердое тело армии.
Впервые яд был пущен в виде приказа № 1.
Этот приказ разложил солдатскую массу и офицерскую массу, противопоставив одну другой. Затем, в ряды армии широкой и мутной волной хлынула агитация. Армия превратилась в агитационный лагерь. Вслед за агитацией шла литература, которая под наименованием разных «Правд» несла много неправд в томныя солдатские головы. Сеяли ветер, пришлось пожинать бурю.
Далее, последовала законодательная работа. У офицеров отнята дисциплинарная власть, приостановлено действие общих военных законов, сознание безнаказанности охватило солдатские массы. Наконец, явочным порядком пошли комитеты, потом пошли комиссары.
Армия прикоснулась к политике и обратилась во всероссийский военный митинг. И в этих митингах умерла или заснула большая душа русского солдата. Была армия, был порядок, была дисциплина. И не стало порядка, не стало дисциплины. Обленился солдат. Недоверие его ко всем выросло до опасных пределов. Он стал нервен, он ставит превыше всего стремление к миру и к сохранению своей собственной жизни. С такой армией нельзя воевать, нельзя мечтать о победе.
Что же нам делать? Неужели признать себя побежденными и склонить свою голову перед гордым и настойчивым врагом?
Безусловно нет!
Последние слова произнесены с большим подъемом. Они покрыты шумными аплодисментами. Вся почти зала встала. Продолжали сидеть те, которые сидели во время оваций Корнилову.
«Стыдно! позор!»
раздались возгласы по их адресу.
Можно и должно, продолжал генерал Алексеев, воскресить нашу душу, оживить наш организм, заставить нас вспомнить свой долг одерживать победы и довести войну до победоносного конца. Для этого нужна решимость правительства быстро и энергично провести все те меры, которые оздоровят наш больной пока организм. Нужны меры, чтобы восстановить порядок и дисциплину в армии. И эти меры нужно как можно скорее проводить, ибо каждый потерянный день смерти подобен.
Снова овации почти всей залы, кроме упорного меньшинства, продолжающего демонстративно сидеть.
***
Прошел год со времени выступления трех генералов на московском государственном совещании. То, что тогда было будущим, уже отошло в прошедшее. То, о чем предсказывали, что предугадывали, сделалось живой действительностью.
Советам трех генералов не вняли. Их жуткие предсказания оправдались. А они продолжали делать свое дело, каждый по своему, так, как подсказывала им великая любовь к родине.
Профессор И. Малиновский.
Донская волна 1918 № 12
Еще по теме:
Три генерала на московском государственном совещании. Корнилов
Три генерала на московском государственном совещании. Каледин
Три генерала на московском государственном совещании. Алексеев
Всероссийское совещание в Москве (12 августа 1917 г.)
| 