Траншея буров во время битвы при Колензо

Трансваальская война и самобытная тактика буров

(окончание)

Вообразим себе современный боевой порядок, развернувшийся перед позицией, которая, по донесению разведочных частей, занята бурами. Вообразим линию батарей атакующего отряда, линию стрелковых цепей впереди, а затем, далее,—линию ротных, батальонных и прочих резервов, готовых к наступлению. Но вместе с тем вообразим себе также, в виду такого, по всем правилам современной тактики построенного боевого порядка, совершенно безмолвную позицию буров.

Где неприятельские батареи? Где его стрелковые цепи? Где могут быть резервы? Где центр позиции?... Где ее фланг?...

На все эти вопросы отвечает лишь мертвая тишина впереди лежащей местности. При такой странной обстановке, что станет делать атакующий? Двигаться вперед и без всякой подготовки огнем штурмовать неприятельскую позицию? Но англичанам уже пришлось ознакомиться с такого рода диверсией, и они хорошо осведомлены, какой отпор могут дать сотни три-четыре маузеровских ружей в руках не расстроенного противника. Остается одно: выбрать известный район для атаки неприятельского расположения, сосредоточить на нем огонь нескольких батарей, а затем и ружейный огонь нескольких продвинувшихся вперед частей пехоты.

Другими словами, для подготовки своего движения вперед, приходится засыпать намеченный район известным количеством пуль и снарядов. Представив себе такого рода обстановку, только и можно понять довольно-таки странные телеграммы, приходящие с натальского театра войны.

«Сегодня сражение было одностороннее. Буры не отвечали».

Действительно, в технике военного дела что-то совершенно новое: атакующий громит мертвую местность.

— «Буры не отвечали!»

—А если буров впереди и не было? ..

Вот результаты в высшей степени поучительной системы обороны. Можно вполне войти в положение англичан. Извольте, при таких условиях, отличить, когда перед вами два-три десятка буров, когда две-три сотни, а когда две-три тысячи и более. На это, пожалуй, многие с улыбкой могут заметить:

«Что же это за офицер, который не в состоянии отличить, когда перед ним несколько десятков ружей, и когда две-три тысячи и более. Таких офицеров нет, по всей вероятности, ни в одной из европейских армий».

На это можно ответить, что если буры совершенно не отвечают на огонь с дальних дистанций и ничем не обнаруживают ни фронта занятой позиции, ни ее протяжения, то не только один, а десять офицеров вместе, вооружившись самыми совершенными биноклями, не дадут никакого ответа.

Скрытая опасность всегда страшнее действительности, и невидимый враг ужаснее открытого, явного противника. Моментальная убыль значительного числа людей действует на части войск потрясающе. В жарком бою рота легче может вынести постепенную убыль 50 процентов своего состава, нежели внезапную потерю 40 человек.

Несомненно, что эти два принципа —скрытности и внезапности—буры применяют образцово. Давая противнику доступ на расстояние 300—200 шагов и ближе, они пользуются одним из самых действительных средств поражения — внезапным нанесением убыли в рядах наступающего, убыли не только приводящей его в полное расстройство, но и подрывающей его, может быть, и высокое нравственное состояние. В настоящее время,после четырех месяцев войны, английские офицеры, при самой небольшой убыли в передовых разведочных частях, по необходимости должны останавливаться над решением весьма жутких и загадочных вопросов:

«что это — авангард противника или его аванпосты? Случайно встреченная партия буров или позиция, на которой они приготовились к отпору? Продолжать движение вперед или сперва обстрелять впереди лежащую местность?... Но куда направить огонь?... Как рекогносцировать неприятельское расположение?... Сколько ведь ни стреляй, ответа не будет. Впереди никого: тишина и неподвижность. А подойдешь на 200—300 шагов, — сразу очутишься уже в знакомой полосе смертоносного огня».

Положение, действительно, незаурядное. Создавая такую обстановку, только и можно понять истинный смысл и истинное значение не менее странных военных телеграмм:

«сегодня на берегах Тугелы царствует жуткая тишина».

Что это означает? По-видимому, здесь нет никаких военных известий. А между тем, как эта телеграмма характерна! Как живо рисует она положение английских отрядов.

Она прямо как бы говорит, что в каких-нибудь 1,000 шагах от расположения английских частей залегли отважные буры... и ждут начала кровавого побоища. Побывавшие в делах с бурами английские войска уже знают, чувствуют и понимают, что означает и что предвещает эта зловещая тишина. . Поневоле станет жутко.

Отсутствие более или менее подробных описаний бывших уже сражений, к сожалению, не позволяет иллюстрировать все здесь сказанное достаточным числом цифровых данных. Приходится ограничиться лишь отрывочными эпизодами и краткими сообщениями заграничных газет.

Бой у Колензо. Отбитие бурами 11 орудий у англичан в битве при Колензо

Весьма характерно, например, взятие бурами под Колензо одиннадцати орудий батареи полковника Лонга. Они допустили ее на дистанцию 350 шагов от своей укрытой стрелковой цепи и на 450 саженей от сзади расположенных и хорошо маскированных орудий. Какой был соблазн -—открыть огонь с расстояния в два раза большего, но такой цели, как 12-ти орудийная батарея! Но буры с большой выдержкой дали ей возможность подъехать на такую дистанцию, когда стрельба по ней будет уже без промаха.

Можно сказать, что в течение одной минуты почти все лошади были перебиты, и 11 орудий из 12 так и не тронулись с того места, где их застигла эта катастрофа. Они так и остались не снятыми с передков и не произвели ни одного выстрела. Прислуга понесла такую убыль, что о какой-либо стрельбе и думать было невозможно. Как поучительна должна была быть эта картина «минутного разрушения», и как потрясающе она подействовала на всех, от последнего рядового до главнокомандующего Буллера включительно.

Ошеломленные англичане, сознавая весь позор такой бесславной потери своих орудий, пытались было выручить их и увезти хотя бы только на одних лафетах. Сотни две-три удальцов, под командой капитана Робертса (сына теперешнего главнокомандующего) и адъютанта генерала Буллера, врываются в сферу самого адского огня, но их отчаянная храбрость подавляется смертоносным действием маузеровских ружей.

Здесь бросается в глаза то обстоятельство, что батарея англичан не была атакована бурами, они не отняли у них орудий с бою, а просто забрали их после отступления англичан. И как, должно быть, горько было этим последним испытать на себе действие тех же орудий в бывшем затем сражении под Спионскопом!

Не менее назидательно также пленение под Стромбергом целой роты суффолькского батальона полковника Уадсона. По первым телеграфным известиям, причину такого позорного эпизода приписывали полковнику Уадсону, который будто бы двигался вперед с полнейшей беспечностью и неожиданно попал в какую-то ловушку. Как потом выяснилось на деле, это было совершенно иначе.

Полковник Уадсон—один из лучших офицеров английской армии. Заметив присутствие небольшой партии буров на одном из впереди лежащих склонов, он решил быстро атаковать их. Зная, что буры открывают огонь лишь на ближней дистанции, он рассчитал, что лишь бы ему только удалось безнаказанно пройти лежащую впереди ровную площадку, а затем он пробежит по склону и выбьет буров штыками.

Батальон построился к атаке и бойко двинулся вперед. Ровную площадку буры дали пройти совершению безнаказанно. Оставалось только атаковать. Но едва роты первой линии начали подыматься по склону горы, как убийственный перекрестный огонь буров в каких-нибудь 15 — 20 секунд вынес из строя англичан десятки убитых и раненых. Батальон дрогнул и начал быстро подаваться назад, но доблестным офицерам удалось задержать одну роту. Она, должно быть, временно залегла где-нибудь в мертвом пространстве, а остальные роты отступили. По всей вероятности, часть буров зашла затем с какого-нибудь фланга и смертоносным огнем заставила выкинуть белый флаг. Итак, в данном случае весь эпизод сводится к следующему.

Батальон атакующего в полном своем составе подходит к такому пункту, откуда остается лишь броситься в штыки, т. е. батальон без всяких потерь занимает такую линию, к которой он в правильно разыгранном бою подошел бы значительно ослабленным. Батальоном руководит один из способнейших офицеров английской армии. Доблесть прочих офицеров несомненна, и, несмотря на все эти благоприятные для атаки обстоятельства, она не удается. Она отражается исключительно лишь одним ружейным огнем.

Как интересно было бы знать подробности других многочисленных столкновений англичан с бурами, но, к сожалению, этому препятствуют скудость сведений с театра войны и строгость английской цензуры.

О значительном видоизменении образа действий и тактики английских войск довольно ясно свидетельствуют хотя бы следующие телеграммы:

«сегодня, 18-го января, Уоррен ползком продвинулся на две мили вперед вдоль оврага» и т. д.;

затем еще:

«19-го января Уоррен опять ползком двинулся вперед в то время, как его артиллерия осыпала неприятеля гранатами... ночью отряд его окопался».

Вот к каким формам строя привела своеобразная тактика буров. Две мили ползком!... На следующий день опять ползком!.. На какого рода мысли наводят такие сообщения? Уж не явится ли в будущем столетии необходимость обучать войска ползанью на большие дистанции, наравне с обучением стрельбе, фронту и проч.?

Затем, Уоррен двигается вперед и на ночь окапывается. Атакующий ищет встречи с врагом и считает нужным на всякий случай окопаться... Невидимые и неуловимые буры рыскают ведь повсюду.

При обходном движении от Колензо к Спрингфельду и Спиоископу генерал Буллер пользовался, между прочим, услугами воздушного шара.

И можно себе только представить впечатление, производимое на него телеграммами с высоты 300 метров: ему доносили, что лежащие впереди его холмы и высоты, на которых англичане не различали ни одного человека— «битком набиты» залегшими на них бурами!

А о том, как буры окапываются на своих позициях, как искусно маскируют все виды своего расположения, как устраивают разного рода ловушки для привлечения англичан в сферу самого близкого и убийственного перекрестного огня, как вылеживают по целым часам под сильным артиллерийским и ружейным огнем, как организуют свои небольшие отряды, способные и к быстрому отступлению, и к прочному залеганию на всякой позиции, как они укрывают от огня своих лошадей,— обо всем этом и о многом другом станет известно лишь по окончании войны.

Осадная батарея буров

А теперь, хоть и издалека, можно отметить еще одну особенность в употреблении бурами своей артиллерии. При осаде Мефкинга, Кимберлея и Ледисмита они, несомненно, имеют свои постоянные осадные батареи; но еще не приходилось слышать о том, чтобы в полевом бою батареи буров вступали в открытое состязание с английской артиллерией. Об этом они и не помышляют. Орудий у них вообще не много, и они тщательно укрывают их, пуская в дело лишь на самых близких дистанциях. Словом, в полевом сражении из пушек буры стреляют так же, как из ружей, по отмеченными заранее пунктам и на самом близком расстоянии, когда промаха нет.

И так, буры воюют «не по правилам». Но и слава Богу!    Они дерутся так, как умеют. Если бы они приняли строй и не свойственную для них тактику европейских армий, то, наверно, трансваальская война была бы уже давно закончена, и английский флаг развевался-бы в Претории.

Европа могла бы увековечить буров каким-нибудь грандиознейшим памятником, так как они сняли с нее столетний гипноз— веру в несокрушимую сиду английского могущества. И если сооружение такого памятника по многим причинам и затруднительно, то, во всяком случае, имя буров займет почетное место на скрижалях всемирной военной истории».

Московский листок , Иллюстрированное приложение № 9, 27 февраля 1900 г.

Еще по теме:

Трансваальская война и самобытная тактика буров

Трансваальская война и самобытная тактика буров (окончание)

Уверенность—залог победы