Рижский договор
Г. Иоффе и г. Домбский обменялись после подписания мирного договора обычными дипломатическими любезностями, которые в данном случае звучали особенно лицемерно. Домбский заявил, что подписанием договора
„открывается новый период в жизни русского и польского народов, период мира и соглашения".
Иоффе не сморгнув глазом ответил, что
„большевистская политика не ставится в зависимость от тех или иных условий и военных удач или неудач",
что она высоко принципиальна, основана на праве народом на самоопределение и т. д. и т. д.
Все прекрасно помнят, а члены мирной конференции больше чем кто-либо, какие условия большевики предлагали полякам в Минске, когда красная армия вела наступление на Варшаву, и как быстро они переменили тон после поражения.
С того времени московское правительство не переставало идти на уступки, сдавать позицию за позицией, ограничиваясь лишь подыскиванием пышных риторических украшений для прикрытия своего дипломатического отступления по всему фронту.
Ленин в своей речи 2 марта объяснил уступчивость по отношению к Польше необходимостью
"рассеять недоверие порожденное прежними угнетениями царским правительством и "республикой Керенского",
а также необходимостью помешать „козням и интригам" меньшевиков и эсэров, которые будто бы хотели сорвать мир с Польшей и устроить новую интервенцию.
Тот же Ленин не переставал твердить по поводу рижских переговоров как и по поводу торгового договора с Англией о победе советской республики и о "крахе" мировой буржуазии.
Как бы то ни было, но "победа" эта кончилось новыми, по сравнению с предварительными рижскими условиями (12 октября 1920 г.) уступками польскому империализму. Сам Ленин признает, что "справедливыми" эти уступки назвать нельзя, а берлинская большевистская газета, печатающая вышеприведенный обмен любезностями Иоффе и Домбского, просто признает, что рижский договор "невыгоден для России".
По этому договору переходят к Польше пятнадцать уездов Волынской, Гродненской, Виленской и Минской губерний и отдельные части одиннадцати уездов Волынской, Минской, Виленской и Витебской. Общая площадь отбираемых от России земель равняется 135—140 тысячам квадратных километров, с населением в 6 миллионов 750 тысяч.
Поляки составляют в среднем лишь 4 процента этого населения.
Украинские и белорусские крестьяне, населяющие эти уезды, отдаются во власть польским империалистам, смотрящим на них, как на человеческую массу, не обладающую "никаким национальным сознанием", которой поэтому московское и варшавское правительства могут распоряжаться как им заблагорассудится. Конечно ни само население перечисленных выше уездов, ни весь русский народ никогда не признают этого торга, который отнюдь не способствует открытию "новой эры" в отношениях между Польшей и Россией.
Польша обязана своей независимостью русской революции. Свои западные границы она получала по Версальскому договору, который далеко не является образцом демократизма и международной справедливости. Но для определения своих восточных границ Польша во много раз превзошла авторов Версальского договора, который все же предусматривал опрос населения — плебисциты в спорных случаях.
Она впрочем нарушила и прямую волю держав победительниц, предложивших ей на парижской мирной конференции приемлемые для России границы, известные под именем "линии Керзона".
Параграф 19-ый договора освобождает Польшу от обязанности принять участие в уплате русских государственных долгов, а пункт 13-ый обязывает Россию отдать Польше часть русского золотого запаса — 30 миллионов рублей. Это—поистине грабительское условие, противоречащее основным принципам права, тоже, по цинизму своему не имеет себе равного в договорах, продиктованных победителями в европейской войне.
Известно, что государства образовавшиеся на месте бывшей австро-венгерской империи, в том числе следовательно и Польша, несут пропорционально тяжесть имперского государственного долга.
Коммунистическое правительство обязывается, конечно, вернуть польским капиталистам все то, что у них было национализировано, реквизировано, и уплатят им за все причиненные советской властью убытки.
Кроме того она отдает полякам хранящиеся в русских государственных музеях исторические сокровища, архивы, рукописи и картины, которые Польша считает своими на том основании, что они были вывезены из ее территории в 1772 году.
Если бы все европейские государства стали предъявлять друг к другу подобного рода иски, то никакое мирное сожительство их не стало бы возможным.
Трудно сказать, что более возмутительно во всем этом— смиренная ли покорность коммунистов, на словах объявляющих войну всему буржуазному миру, а на деле всякий раз подписывающих все, что им этот самый буржуазный мир продиктует, или легкомысленная самоуверенность польского правительства, спешащего воспользоваться случаем для того, чтобы захватить у России все то, что, временно, "плохо лежит".
В международной политике, конечно, не принято сентиментальничать, и мы нисколько не намерены взывать к "праву" и "справедливости". Но нам кажется, что Польша в данном случае совершает преступление, не только против права, но и против своих интересов, против интересов своего народа, судьба которого прежде всего зависит от мирных и дружеских отношений с Россией.
Воля России. - Прага, 1921 № 160 (23 марта)
Еще по теме:
Диктатор Юзеф Пилсудский, националист и русофоб
Иосиф Пилсудский
Отношение польских захватчиков к большевистской власти
Рижский договор. 1921 г
Польша и большевики
| 