По материалам периодической печати за 1917 год.
Все даты по старому стилю.
Как скоро все свершилось! Как сказка, как фантазия — красиво и торжественно. В день переживалось столько, как в другое время не переживалось в год, и несколько дней отделяют нас пропастью от прошлого.
Вплоть до начала февраля атмосфера стояла какая-то особенно нудная, душная, — уж подлинно, как перед грозой. Некуда было податься, почти нельзя было дышать. Невероятно возрастающая дороговизна, отсутствие то одного, то другого необходимого продукта страшно возбуждало массы.
По заводам стали распространяться листки (без всякой подписи) с критикой политики правительства и с призывом к рабочим: направиться 14 февраля (день открытия Гос. Думы) к Таврическому дворцу с требованием Временного Правительства. На заводах стали устраиваться митинги, где выступали сторонники этого призыва—„гвоздевцы". Передают, что именно в связи с этим была арестована „рабочая группа" при Центральном Военно-Промышленном Комитете.
Петербургский Комитет Р. С.-Д. Р. П. днем начала выступления назначил 10 февраля, день суда над пятью депутатами.
Но в виду того, что 10-го часть заводов вовсе не работала, другая работала до обеда (пятница на масляной), а также в виду возникших разногласий среди передовых групп, день прошел в смысле выступления неудачно. На многих заводах состоялись митинги, на которых выступали ораторы всех течений, принимались резолюции. Было распространено около 10.000 листков П. К.
В Колпине с 8 февраля началась экономическая забастовка; с 10-го до 15-го завод был закрыт администрацией „по случаю ремонта".
В эти дни на улицах Колпина было несколько митингов. Были казаки, но не разгоняли. Были аресты.
13-го вечером происходили митинги на заводах. На некоторых принимается предложение на 14-е не выходить на работу. Распространяется литература. Выставляется требование Временного Правительства, указывается на необходимость встать на путь революционной борьбы, чтобы завоевать в первую очередь свободу коалиций, равноправие национальностей и амнистию всем политическими. Митинги проходят под лозунгами П. К. Число бастовавших в эти дни доходит до 80.000.
15-го митинг на заводе, около 6.000 человек. Выступил оратор из города. Принята резолюция П. К.
Решено к работам не приступать до полного удовлетворения всех требований. 16-го завод объявлен закрытым и окружен полицией и солдатами.
Вот сведения об этих днях по отдельным районам:
Невский район. 14-го забастовка на Обуховском заводе, карточной фабрике Торнтон, Атлас и др. На Обуховском были два митинга.
Выборгский. 10-го забастовка на заводе Пузырева; 14-го на заводе Айваз, Рено, Новый и Старый Лесснер, Экваль, Эриксон, Новый и Старый Парвиайнен, Феникс, Металлический, Промет, Лебедев и др.
Рабочие Нового Лесснера вышли с пением на улицу. При появлении полиции осталось около 200 человек, которые с криками: „Хлеба! Долой войну!" продолжали идти через Сампсониевский мост по Литейному проспекту, несмотря на нагайки, — вплоть до тех пор, пока полиция не обнажила шашек. С пением вышли Промет и Старый Парвиайнен.
15-го на заводе Лесснер состоялся митинг.
Московский и Нарвский районы. 14-го была демонстрация рабочих „Скорохода" (рассеяны нагайками). Рабочие Путиловского завода вышли на улицу с 2 красными флагами (надписи: „Долой правительство", „Да здравствует республика!", „Долой войну!"). В результате — стычка с правительством и арест двоих. Некоторым рабочим был заявлен расчет.
Васильевский остров. Начиная с 9 февраля, митинги на Трубочном соед. кабельн. заводе и др. 14-го на кабельн. митинги и забастовка проходят под лозунгами П. К. Забастовка на зав. Рейхель и др. мелких. 15-го митинг на кабельн. зав. — решено приступить к работе.
Студенческий район. 13-го — сходка в политехнической инст. около 500 человек. Принята резолюция П. К. Объявлена 3-дневная забастовка против суда над депутатами; собрано на организацию 42 р. 88 к.
Лесной институт. Сходка, 2-дневная забастовка. Стебутовские курсы — сходка, сбор для пострадавших в предстоящем выступлении 130 р., однодневная забастовка. Психо-невр. инстит. — сходка в 800 человек. Принята наша резолюция, однодневная забастовка, разошлись с пением. Курсы Лесгафта — сходка, 3-дневная забастовка; 14-го сходка в политехи, ин-те, — решили итти на Невский пр. Сходка в медиц. ин-те — 2-дневная забастовка. Высш. женск. к. — 2-дневная забастовка (на следующий день была сорвана). Сходка в университете, одна часть решила идти к Таврическому дворцу, другая — на Невский.
На Невском толпы студентов и курсисток ходили с пением революционных песен, несмотря на громадное количество полиции и отчаянное усердие ее. На Невском арестовано 15 — 20 человек. Около Таврического дворца собралось около 500 человек, рассеянные полицией.
В общем, в рабочей среде было настроение, ждали решительного выступления и разочаровались, но обыватель заметно запрятался по квартирам — пустовали улицы, магазины и даже трамваи.
Вообще 14-го заводы останавливались не все и не везде, — на некоторых работы продолжались.
К 12 часам дня доступ на Шпалерную — к Таврическому дворцу — был уже ограничен. Около 2 часов дня на Шпалерной улице начали появляться рабочие, но полиция отгоняла их на смежные улицы. Число рабочих, делавших такие попытки, было, правда, ничтожно.
Так, в начале 3 часа на углу Шпалерной и Воскресенского проспекта образовалась толпа человек в 150—200. Они были оттеснены на Захарьевскую, куда прискакали 4—5 жандармов. Они въехали на панель и стали усиленно теснить. Один из рабочих обратился к жандармам с речью, в которой указывал, что их привел „царь-голод" и что жандармы те же рабочие, только в серых шинелях. „Все это так, — ответили жандармы, — а все-таки расходитесь.
Но толпа возрастала, раздавались крики: „Долой войну!". Народ вышел на Невский и несколько раз, с пением марсельезы и „Вы жертвою пали", прошел от Казанского собора до Садовой и обратно, пока наряд пешей полиции не врезался в середину и не разогнал. Другая толпа образовалась у Аничкова моста и пошла к Николаевскому вокзалу с пением марсельезы. Попытки полиции разогнать толпу не удавались. Несколько раз делались попытки арестовать демонстрантов, но толпа яростно отбивала их. Наконец, были пущены в ход нагайки. Невский представлял из себя весь день военный лагерь.
18 февраля на Путиловском заводе забастовала одна мастерская. Состоялись митинги по всем мастерский. Избрана делегация к дирекции для предъявления требований. Делегация ходила к директору, который грозил расчетом. 21-го митинги были по всему заводу. 22-го был объявлен локаут. Рабочие к работе не приступили, а 22-го, когда они явились на работу, увидели объявление о том, что завод закрыт на неопределенное время.
23 февраля, в Женский День, была объявлена стачка на большинстве фабрик и заводов. Женщины были настроены очень воинственно. Не только работницы, но массы женщин, стоящих в хвостах за хлебом, за керосином. Они устраивали митинги, они преобладали на улицах, двигались к городской думе с требованием хлеба; они останавливали трамваи. „Товарищи, выходите!",— раздавались энергичные возгласы. Они являлись на фабрики и заводы и снимали с работ. Вообще Женский День прошел ярко, и революционная температура начала с этого дня подниматься.
Боевое настроение вылилось в демонстрации, митинги и схватки с полицией.
На сахарном заводе Кенига полиция пробовала было вмешаться, но была встречена градом камней и отступила. Были схватки и в других местах, трамвайное движение через Сампсониевский мост прекратилось.
На Петербургской стороне с утра было совершенно тихо, и ничто не предвещало забастовки. Но часа в 3 дня весь район заволновался. Началось, кажется, на Б. Проспекте, у булочной Филиппова, где простоявшие долго в очереди женщины разгромили лавку и всей массой двинулись по направлению к булочной "Пекарь", на Каменноостровском. Когда там заявили, что хлеба нет,— толпа заволновалась. Железные шторы спасли эту булочную от разгрома. Городовые не вмешивались, говоря: „Нам своя жизнь дороже". К этому же времени встали и заводы, и толпа рабочих прошла по Б. Дворянской к Троицкому мосту, вывернула ручку у переднего трамвая и остановила, таким образом, движение на несколько часов.
Со всех районов города рабочие направлялись к Невскому. Часов с 4-х на Инженерной, Садовой, Невской рабочие останавливали трамваи по одинаковому способу, подходила группа молодежи, выворачивала ручку, — и целая сеть трамваев не двигалась с места. Улицы была переполнены полицией, конными городовыми, врезавшимися на тротуар в толпу и стегавшими ее нагайками. По Невскому взад и вперед гарцевали казаки с пиками. Только часам к 10-ти вечера все успокоилось, улицы опустели...
На следующий день, 24-го, бастовало все. Невский был залит тысячами народу. Шедших с Выборгской стороны встретила на Литейном мосту стена казаков, при чем полковник замахнулся шашкой. Один рабочий был ранен, тогда у полковника вырвали из рук шашку и бросили ее за борт моста в Неву. Казаки же говорили: „Нажмите посильнее, и мы вас пропустим".
В субботу, 25-го, к движению примыкают остальные заводы, типографии, трамвай, и забастовка принимает характер всеобщей. Десятки тысяч граждан и гражданок стекаются к полудню к Казанскому собору и примыкающим к нему улицам. Делаются попытки устраивать митинги, демонстрации, происходит ряд столкновений с полицией. Толпа постепенно растет. Среди нее много солидных, взрослых рабочих, которые идут сомкнутыми рядами с красными знаменами по Невскому проспекту к Знаменской площади. Она достигает десятков тысяч.
Многочасовой митинг прерывается столкновениями с конной полицией. У памятника Александру выступает ряд ораторов. Начинается стрельба со стороны полиции, один из ораторов падает раненый. Есть и убитые. И в этот момент совершается нечто, вызвавшее большой энтузиазм толпы. Раздается залп со стороны казаков по конной полиции, и она во весь опор скачет на Гончарную улицу и останавливается вдали. А пристав падает мертвым. Голова его рассечена шашкой, громкие крики „ура“ оглашают площадь, казакам машут платками, шапками. Толпа ликует. Всюду уверенность, что солдаты не будут стрелять, и во многих местах, когда играет рожок и солдаты прицеливаются, отдельные лица выбегают из толпы по направлению к солдатам и с криками „ура“ призывают их не стрелять и присоединиться к народу. Со Знаменской площади демонстрация движется по Невскому пр.
В субботу вечером состоялось заседание городской думы, на котором присутствовали ворвавшиеся в зал рабочие. Пройти в этот зал пришлось через трупы убитых, которых даже вносили в зал. Дума приняла на этом заседании резолюцию с требованием свободы слова, собраний, печати и свободы выборов в учреждения, ведающие делами продовольствия.
В воскресенье, 26-го, праздничные толпы рабочих двигаются к полудню со всех частей пригорода в центр. По пути во многих местах шествие их преграждается воинскими патрулями, город напоминает боевой лагерь.
Всюду патрули, заставы, разъезды конницы. Все пути, ведущие к Невскому, усиленно охраняются; раздаются залпы из невидимых засад. Много убитых и раненых на Знаменской площади и в других местах. В пролетарских и демократических кругах большое революционное возбуждение.
В понедельник демонстрации не прекращаются, и во многих местах происходят усиленные расстрелы. Действуют главным образом пулеметы, расставленные на колокольнях, в верхних этажах домов, на вокзалах и пр.
В понедельник начали присоединяться к революционному народу первые восставшие полки: Волынский, Павловский и Литовский. Начавшие восстание обходили другие казармы и снимали солдат. К ним присоединилась часть офицеров. Казаки с самого начала относились нейтрально, разгоняли время от времени толпу, но репрессивных мер не принимали и отдельными частями присоединялись к рабочим. Так, они освободили человек 50 рабочих, загнанных полицией в один двор на Невском.
Восставшие солдаты в сопровождении рабочих двинулись к тюрьмам. Они разгоняли стражу выстрелами и освобождали заключенных. День был солнечный и ясный, на улицах стояло ликование. Были освобождены заключенные из предварилки, Крестов и др. тюрем.
Затем начался разгром участков, камер мировых судей, охранного отделения. Бумаги выкидывались из окон и зажигались. Местами пылали участки. Был зажжен и окружный суд. Массы народа окружали костры и кидали в них бумаги. Полиция переодевалась и пряталась. Она вдруг совсем исчезла с улиц. Но порядок поддерживался.
Проходили и разъезжали на автомобилях солдатские патрули, развевались красные флаги: народ встречал их кликами „ура"; им махали платками с панелей и из окон. Настроение было праздничное и возбужденное.
Между тем черные банды еще не считали себя побежденными и в течение нескольких дней, особенно по вечерам, обстреливали мирных граждан с чердаков, мечети и церквей. В этих случаях солдатские патрули принимались за обыски всех квартир тех домов, из которых раздавались выстрелы, отбирали оружие и арестовывали всех подозреваемых в поддержке старой власти. На улицах сплошь и рядом можно было встретить патруль, сопровождающий арестованных: тут были и охранники, и переодетые городовые (иногда для своего спасения они облекались даже в женские платья), и военные, не желавшие признавать нового порядка, и др.
„Известия Совета Рабочих и Солдатских Депутатов" и „Известия" комитета журналистов раздавались бесплатно, жадно расхватывались, читались толпами, покрывавшими улицы до позднего вечера.
Автомобили с вооруженными солдатами, разъезжавшими по городу, встречались криками „ура". Все они разукрасились красными флагами, на некоторых, обслуживающих с.-д. партию, были сделаны надписи красными буквами „Р. С.-Д. Р. П.“. Скоро красные ленточки и банты появились в петлицах и на шляпах большинства граждан, на штыках солдатских ружей. Красные флаги развевались на некоторых домах.
Толпы народа ходят и уничтожают все эмблемы ненавистного старого порядка; жгут портреты Николая Последнего и его присных, сдирают царские гербы или закрывают их красными знаменами. Бывший царский дворец весь разукрашен ими, — отныне это национальная собственность.
Строгие патрули вокруг Таврического дворца, — целая цепь кордонов, требующих пропуски в целях оградить его залы от праздной любопытствующей публики.
Патрули с пропусками для автомобилей по всему городу. Есть сознание, что хотя мы сейчас и на гребне волны, но у нас нет еще основания рассчитывать, что мы останемся на ней вечно, — мало того: есть все основания считать, что вечно мы на ней не останемся и нам надо цепляться за достигнутое со всей энергией и осмотрительностью, чтобы удержать максимум завоеванного.
Особенно ясно это сознание среди рабочих. Не теряя ни минуты, берутся они за восстановление разрушенных организаций, своих союзов, своих партийных ячеек своей газеты. Почувствовав под собой, вместо прежней колеблющейся от постоянных провалов почвы, более устойчивую, они спешат строить на ней свою партийную организацию, чтобы оказаться окрепшими при всяком, могущем налететь новом шквале.
Песни народной свободы
ВПЕРЕД!
Вперед! Мы свергли царство тьмы!
Навстречу пламенной деннице,
К лучам свободы мчимся мы
На светозарной колеснице.
Колеса тяжкие гремят,
Пред нею рушатся преграды—
И на пути ее шипят .
Полураздавленные гады...
Ф. Червинский.
Еще по теме:
Революция. 1917 год. Предисловие
.............................................................................
Революция. 4 марта. В Петрограде
Революция. 4 марта. Отклики в России
Революция. 5 марта. Главные события
Революция. 5 марта. Петроград, провинция и Франция
Революция. Ход событий
Революция. 6 марта 1917 г. От временного правительства
|
