По материалам периодической печати за июнь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Временное Правительство постановило:

Имеющие детей внебрачные жены солдат, равно находящиеся в состоянии беременности, пользуются как сами, так и дети правом на паек на одинаковых с законными семьями солдат основаниях.

Внебрачные бездетные жены солдат приобретают право на паек только в том случае, если они жили совместно не менее года до призыва и содержались трудом призванного солдата.

Внебрачные жены и дети могут быть включены в список получателей пайка при условии письменной подачи солдатом ходатайства о назначении внебрачной семье его пайка. Это ходатайство подается в заведующее пайком учреждение по местожительству семьи солдата или пересылается туда же через ближайшее военное начальство.

При наличности законной личной семьи внебрачная семья правом на паек не пользуется.

Внебрачные матери, а равно внебрачные братья и сестры солдат пользуются пайком, если они содержались трудом последнего.

Не усыновленные приемные дети солдат, принятые в их семьи до призыва, имеют право на паек, если они содержались трудом приемных их отцов до призыва сих последних.

Выдачи продовольственного пособия (пайка) внебрачным семьям и приемным детям солдат, произведенные до издания настоящего узаконения, обратному изысканию не подлежат.

Означенные меры вводятся в действие с 1 июля 1917 г.

Положение подростков в мелких ремесленных предприятиях

Нигде, кажется, положение рабочих-подростков не представляется в такой степени заброшенным и бесправным, как в мелких ремесленных предприятиях, изъятых из надзора фабрично-заводских рабочих комитетов и фабричной инспекции.    

Недавно мы обследовали этот вопрос в московских швейных мастерских, где работают, в качестве учениц девочки-подростки, поступающие в мастерские в возрасте от 12 лет, преимущественно—дети деревни, вышедшие из семей безземельного или обладающего крайне ограниченным земельным наделом деревенского пролетариата. Родители везут их в город и отдают в „учебу", к „мадамам"—чтобы "сбыть лишний рот" с деревенского хлеба и "вывести" этот рот "в люди". Первая цель, конечно, достигается вполне, вторая же—как весьма редкое исключение.

Ученицы в огромной массе (до 75 процентов и более) поступают в мастерские безграмотными и учатся 4 года без всяких забот со стороны хозяев о их грамотности и воспитании. По окончании курса, как гражданки, женщины, матери, они влачат жалкое существование, если не погибают в сутолоке городской жизни, не оставив после себя родине ни одного светлого следа, ни одного благородного человеческого воспоминания. Причина—тьма невежества, в которой протекает „учебный" искус.

Об этом свидетельствует рассказ швеи, недавно окончившей „выучку" в одной из модных мастерских столицы.

Рабочий день ученицы в нашей мастерской в первые годы учение обыкновенно начинался в 8 ч. утра и оканчивался в 8—9 ч. вечера. Весь день проходил на побегушках в магазины и лавки, в чистке и разогревании утюгов, в приборке в мастерской и пр.

Учениц у нас было много, но все безграмотные. Никто из нас не знал, что такое Бог, Россия, Г. Дума, как люди живут в других странах. Не только об этих предметах, но и самых простых мы имели смутные понятия... И когда мы открывали наши мысли другим людям, сведущим и образованным, то над нами или смеялись, или сожалели, что мы выросли невеждами. Конечно, мы не виноваты...

В последствии, когда некоторые из подруг вышли замуж, сделались матерями,-они поняли затруднительность положения. В наше время тяжело жить в потемках; но учиться поздно: труд и заботы о семье поглощает все время женщины.

Мы не изучали вопроса во всей его полноте, но, вероятно, не лучше обстоит дело и в других мелких ремесленных предприятиях, где заняты трудом подростки обоего пола.

Было бы весьма желательно, в интересах поднятия уровня грамотности в трудящихся слоях населения, распространить надзор фабричной инспекции на все мелкие ремесленные предприятия с тем, чтобы инспектора и инспектрисы требовали от хозяев мастерских обязательного посещения школ учениками и ученицами.

А Дунин.

"Труд", № 69, 10 июня 1917 г.

Игра в анархисты

17 июня комиссару 2-го подрайона, лесного участка в Петрограде, было сообщено о занятии группой анархистов дачи-особняка, по Александровской ул., по дороге в Гражданку. Командированный комиссаром старший милиционер Лабанов, подойдя к указанному номеру дачи, вступил в переговоры со стоящим у ворот неизвестным, одетым в форму воспитанника одного из среднеучебных заведений.

Из беседы с ним Лабанов узнал, что, действительно, в доме находится свыше 30 человек юных «анархистов», которые решили занять этот деревянный особнячок, принадлежащий двум братьям Михайловым, ныне находящимся в действующей армии.

Лабанов, установив наблюдение, заметил сидевшую в беседке группу юнцов, большая часть которых состояла из воспитанников средне учебных заведений—детей местных обывателей. Дети, попивая чаек, обсуждали какие-то вопросы. Возле них были поставлены черные знамена с различными лозунгами, а на столе лежало несколько пугачов.

Лабанов, не дожидаясь прибытия наряда милиционеров, ворвался с револьвером с руках в беседку, и скомандовав «руки вверх», отнял у «анархистов» лежавшие на столе пугачи и, взяв с собой находившиеся тут же знамена, предложил всем анархистам следовать за ним в комиссариат. «Анархисты», перепуганные, с поднятыми руками кверху, в числе 18 человек, вышли на улицу и в сопровождении толпы были доставлены Ливановым в комиссариат.

Об аресте группы «анархистов» было сообщено их родителям, которые приняли к «анархистам» соответствующие меры «убеждения» в непотребности заниматься такими делами.

Ог-2017_492_дети

ДЕТИ—ЖЕРТВЫ ОТЦА-АЛКОГОЛИКА

«Зеленый Змий», казалось, на смерть пораженный взрывом общественного воодушевления в первые дни войны, снова воспрянул и торжествует победу...

Темные, невежественные массы снова стали прибегать к его помощи для разрешения малопонятных и мучительных больных вопросов дня. Последствия этой «жажды... знания и забвения», а то и просто разгула, не преминули сказаться в ряде эксцессов самого печального характера.

В г. Луганске на той же почве алкоголизма недавно разыгралась ужасающаяся трагедия. Рабочий Алпатов, вернувшись домой в полутрезвом состоянии сжег своих двоих малюток (3 и 5 лет) в сундуке, не взирая на отчаянные мольбы и крики детей.

Через несколько дней отца - зверя нашли повесившимся в лесу.

Мальчик (обмотанный бинтом) был вынут из горящего сундука еще живым и по доставлении в больницу скончался в страшных мучениях. Второй сгорел живым. В медальоне—старший мальчик, выскочивший в окно, благодаря чему остался в живых.

"Огонек"

Еще по теме:

Революция. 1917 год. Предисловие

.............................................................................

Наступление революционной армии (18 июня 1917 г.)

Керенский и армия (июнь 1917 г.)

Необходимо переустройство армии (июнь 1917 г.)

Свобода словоизвержения— это не свобода слова! (июнь 1917 г.)

Революция и положение детей (июнь 1917 г.)

Русское обозрение (июнь 1917 г.)