Последнее заседание Рады

Полученный в Москве номер «Киевской Мысли» так описывает последнее заседание Рады, происходившее после провозглашения Скоропадского гетманом Украины:

«Заседание Рады 29 апреля носило нервный, лихорадочный характер. Все кварталы вокруг здания Рады были оцеплены сечевыми стрельцами. В заседание Рады прибыла делегация, в составе Голубовича и Корчинского, ездившая для переговоров с германским послом бар. Моммом. Третий член делегации Порш в заседание не прибыл.

С докладом о результатах поездки выступил Голубович. Из доклада выяснилось, что делегация ознакомила посла с происходящими в Киеве событиями и заявила ему о решении Центральной Рады создать новое министерство. При этом делегация указала, что Рада всемерно пойдет навстречу германским властям, если последние с своей стороны, пойдут навстречу Раде.

В ответ на это германский посол указал, что заявление Центральной Рады уже опоздало. Барон Момм много говорил о той любви и симпатии, которую питала к Раде до сих пор Германия.

Последняя, — подчеркнул посол, — неоднократно указывала Раде на ее ошибки, предупреждая о несбыточности социализации земля и других реформ. Указания эти во внимание не принимались, и случилось то, что должно было случиться.

Делегация передала послу, по поручению междуфракционного совещания, что Центральная Рада готова поручить новому кабинету пересмотреть земельный закон, с тем, чтобы восстановить частную собственность для мелких землевладельцев. Но и на это заявление барон Момм ответил, что оно запоздало.

Во время доклада Голубовича близ здания Рады началась ружейная и пулеметная стрельба. Позже выяснилось, что это стреляли в воздух охранявшие Раду сечевские стрельцы, разгонявшие толпы любопытных.    

Однако, стрельба вызвала среди членов Рады такое волнение, что решено было прервать заседание и разойтись. В 9 час. вечера здание Центральной Рады опустело, но сечевские стрельцы продолжали охранять его.

Поздно ночью в частном помещении состоялось совещание членов Рады, на котором была вынесена резолюция по поводу совершившегося переворота».

Разгон рады

«Киевская Мысль» воспроизводит картину разгона украинской рады:

28 апреля, во время заседания рады, дверь за столом президиума в 3 час. 45 м. дня вдруг распахнулась, в ней появился германский лейтенант с отрядам германских солдат в касках, вооруженных винтовками со штыками и револьверами.

— Именем германского правительства, —громко крикнул лейтенант по-русски, —руки вверх! Руки вверх! Ни с места!

В зале поднялось волнение. Все повскакивали со своих мест.

В раскрытую дверь продолжали вваливаться вооруженные солдаты, которые заполнили все пространство за столом президиума.

— Руки вверх! Руки вверх!

—продолжал командовать лейтенант, к которому присоединилось еще несколько германских офицеров, часть которых говорила по-русски.

Члены рады, представители печати и публики, все покорно подняли руки вверх.

С поднятыми же вверх руками стояли и министр юстиции Шелухин, и министр финансов Климович, и министр просвещения Прокопович, и тов. министра почт и телеграфов Штефан, и директор административно-политического департамента м-ва внутренних дел Гаевский и другие.    

Только председатель рады М. С. Грушевский, не поднимая рук вверх, внешне спокойно сидел на своем месте. И только багровые пятна, покрывавшие его лицо, обнаруживали внутреннее волнение.

Вошедшие солдаты рассыпались по залу, направив револьверы на всех присутствующих, которые с поднятыми вверх руками застыли на своих местах. Револьверы были направлены и на профессора М. С. Грушевского.

— Я заявляю решительный протест против ввода солдат в здание рады,— заявляет по-украински проф. М. С. Грушевский.

— Вы кто такой?—оборвал его лейтенант.    

— Я—председатель центральной рады Грушевский.

— А! Грушевский!—сказал лейтенант.—Но теперь только я могу здесь говорить.

В зале стояло прежнее волнение. В задних рядах, среди публики, куда продвигались солдаты, раздавался лязг оружия, какой-то шум и неопределенные крики.

— Воды! Дайте воды!—послышалось оттуда.

— Михаил Сергеевич, — обратился к М. С. Грушевскому член рады М. С. Балабанов,—призовите публику к спокойствию.

М. С. Грушевский поднялся и заявил:

— Товарищи! Прошу сохранять спокойствие!
— Где здесь военный министр Жуковский? Где здесь министр внутренних дел Ткаченко?—стал громко взывать лейтенант, командовавший отрядом.

— Где министр Ковалевский? Где директор административно-политического департамента Гаевский?

Молчание.

Командир отряда еще раз стал вызывать перечисленные фамилии:

Ткаченко, Жуковский, Гаевский и Ковалевский.

Ни Ткаченко, ни Жуковского, ни Ковалевского в зале не оказалось.

— Я здесь,—отозвался только директор административно-политического департамента м-ва вн. дел Ю. И. Гаевский.

По команде лейтенанта г. Гаевского окружила группа солдат. Г. Гаевский был арестован и выведен из зала заседания.

К командиру отряда подошел какой-то немецкий солдат и доложил что-то, показывая на потолок. По распоряжению командира на чердак рады был отправлен отряд солдат.

Все присутствующие продолжали стоять с поднятыми вверх руками, которые у многих стали отекать.

Командир отряда продолжал производить розыски гг. Ткаченко, Жуковского и Ковалевского, добиваясь их адреса от проф. Грушевского и других депутатов, которые никаких указаний не делали.

— Где живет Ткаченко?— обращается лейтенант к М. В. Поршу.

— Не знаю,—отвечает г. Порш, держа в одной поднятой руке номер «Nеuе Frеiе Рresse», а в другой свой паспорт.    

Лейтенант разыскал, наконец, пристава центральной рады, и стал о чем-то с ним беседовать. Пристав снял с рукава свою желто-голубую повязку.

А теперь, - крикнул по-русски лейтенант, - все, у кого имеется оружие, должны немедленно сдать его мне на стол. Кто не сдаст оружия, будет строго наказан. Мы потом всех обыщем.

— Я заявляю решительный протест против обыска в здании парламента,— говорит М. С. Грушевский.

— Кто не сдаст оружия,—заявляет по-немецки другой лейтенант,—и если у кого оно потом окажется, тот будет немедленно расстрелян!

Один из представителей печати обращается к первому лейтенанту:

— Вы неверно переводите. Ваш коллега угрожает расстрелом, а вы по-русски заявили лишь о строгом наказании.
— Ничего,—спокойно отвечает лейтенант,—расстрел, это—тоже наказание.

Снова повторяется призыв сдать оружие.

— Руки опустить!—командует по-немецки второй лейтенант.

Присутствующие опускают руки. К столу президиума тянется несколько человек, которые начинают выкладывать перед М. С. Грушевским, сидящим за столом, свои револьверы.

Немецкие солдаты сейчас же начиняют оперировать с револьверами, ловко выбрасывая из них патроны.

Затем два лейтенанта, отлично говорящие по-русски, приказывают всем членам центральной рады оставаться на своих местах.
С блокнотами в руках, лейтенанты начинают постепенно обходить всех депутатов.

— Ваша фамилия? — обращается лейтенант к члену рады.
— Имя?
— Адрес?

И т. д., и т. д.

Один за другим переписываются все присутствовавшие на заседании члены рады.

Каждый зарегистрированный депутат отводится затем под конвоем в отдельную комнату, рядом с залом заседания, где вскоре очутились все члены рады.

Проходя мимо М. С. Грушевского, сидящего за столом, члены рады молча пожимают ему руку.

У дверей выходящие подвергались беглому наружному осмотру,—нет ли у них оружия.

Комната, в которой были собраны члены рады, была окружена отрядом солдат. Часть солдат стала производить беглый обыск в зале заседания, осматривая шкафы и столы.

Доходит очередь до представителей печати.

— Вы кто такие? Ваши паспорта?
— Мы—представители печати.
— Журналисты? Вы свободны.

Представители печати покидают зал заседания.

В зале из членов рады остаются только председатель проф. М. С. Грушевский и секретарь В. И. Денисенко. Вся публика взволнованная и потрясенная событиями, тоже остается на своих местах, окруженная немецкими солдатами.

— Предложите публике разойтись по домам,—обращается лейтенат к проф. М. С. Грушевскому.
— Я этого не сделаю,—спокойно отвечает  проф. Грушевский.
— Предложите публике разойтись по домам,—настойчиво повторяет лейтенант.
— Я этого не сделаю, —твердо отвечает проф. М. С. Грушевский.

Лейтенант в третий раз повторяет свое предложение, и в третий раз выслушивает категорический отказ председателя центральной рады.

Тогда лейтенант сам предлагает публике очистить зал и разойтись.

В зале остаются только председатель центральной рады М. С. Грушевский и секретарь В. П. Денисенко. (Проф. М. С. Грушевский после того, как большевики сожгли его дом, жил сперва на вокзале в вагоне, а в последнее время проживал в одной из комнат здания центральной рады).

У проф. М. С. Грушевского в комнате был произведен обыск. Он был подвергнут также и личному обыску, во время которого у него забрали некоторые бумаги. После этого он был временно оставлен в здании рады под домашним арестом.

Затем в здания рады начался общий обыск.

Все выходы рады были заняты войсками. Перед зданием рады тоже стояли немецкие войска с пулеметами и броневиком.

За цепью солдат толпилась огромная толпа, которая весь день с огромным интересом следила за событиями у здания рады, не зная, что там происходит.

Немцы не противились скоплению народа, требуя лишь, чтобы толпа не устраивала митингов.

Из здания рады в автомобиле был увезен арестованный там директор административно-политического департамента министерства внутренних дел Ю. П. Гаевский.

В том же автомобиле был увезен и оказавшийся в здании рады управляющий министерством иностранных дел г. Любинский. Последний был вскоре освобожден.

Здание рады опустело. Все находившиеся там лица были оттуда удалены. Последним покинул здание секретарь рады В. И. Денисенко.

В здании рады под домашним арестом остался лишь один проф. М. С. Грушевский.

У дверей были поставлены немецкие патрули.

Создалось впечатление, что здание центральной рады прочно занято немецкими военными силами.

Но продолжалось это недолго. Вечером же домашний арест с проф. М. С. Грушевского был снят, и немецкие караулы из здания рады были удалены.

У дверей рады появились постоянные украинские караулы. Вход в здание рады открылся.

Отдельные члены рады, подходившие в здании рады в уверенности, что туда проникнуть нельзя, беспрепятственно входили в здание.
К вечеру в доме рады возобновилась жизнь, бурная, взволнованная...
Отдельные группы депутатов оживленно обсуждали происшедшее.

— Что же, наконец, произошло? В чем дело? Разогнаны мы или нет?

Вот недоуменные вопросы, с которыми обращались члены рады один к другому.
Но на эти вопросы никто ясного ответа дать не мог...

***

28-го апреля в здании цирка открылся съезд хлеборобов, которому суждено было сыграть столь действенную роль в событиях.
На съезд прибыло до 8-ми тысяч делегатов. Мандатной комиссией было установлено, что делегаты представляют до 8 миллионов украинского населения.

Уже самый состав съезда ясно говорил о той позиции, которую сразу же займут хлеборобы, в большинстве видные и именитые землевладельцы Украины.

Первые же приветствия съезду, в которых резко зазвучали непримиримые ноты по адресу «социалистических экспериментов», вызвали бурные аплодисменты и сразу же ярко и определенно очертили физиономию съезда.    

Со съезда ушла часть делегатов и открыла свой частный съезд «хлеборобов-демократов».

А оставшиеся делегаты продолжали свою работу.

Доклад проф. Костиковского, нарисовавшего картину естественного постепенного перехода крупного землевладения в руки крестьян-собственников, был встречен с энтузиазмом.

Когда же профессор пришел к выводу:

— Нельзя назвать неродным законодателем того, кто уничтожает право земельной собственности в тот момент, когда преобладает крестьянское землевладение, крестьянский труд!—

Настроение съезда дошло до точки кипения. Раздались бурные возгласы:

— Долой раду, уничтожающую право собственности на землю!
— Долой комитеты и раду!
— Никто не имеет права отнимать у крестьян землю!
— Закон, который идет против народного труда и жизни, должен быть отменен!..

Когда буря, вызванная докладом проф. Костяковского, утихли, на трибуну взошел член президиума и инициатор съезда, крестьянин Н. Г. Коваленко и заявил:

— Рада и министры рады— узурпаторы власти! Они не нами избраны. Их не признают ни крестьяне-собственники, ни селяне-социалисты.

Бурные аплодисменты покрыли заявление оратора. И после краткого обсуждения программы государственного устройства Украины перед съездом был сразу поставлен ясный и категорический вопрос:

— Какова должна быть новая власть? —спрашивает Н. Г. Коваленко.
— Гетмана! Генмана!.. — раздаются столь же определенные возгласы.

Съезд выражает пожелание образовать диктаторскую власть в лице гетмана.

В 3 часа дня в одной из лож появляется ген. П. Скоропадский, окруженный офицерской охраной с особыми повязками.
Ген. Скоропадскому устраивается шумная овация. Его приглашают на сцену, где заседает президиум.

Председательствующий заявляет:

— Слово предоставляется ясновельможному пану гетману Скоропадскому!

Ген. Скоропадский произносит на украинском языке небольшую речь:

— Господа громадяне! Искренно вас благодарю за предложенную власть. Не для собственной выгоды беру ее на себя, а для прекращения анархии отнимаю эту власть от вас. На вас и на благоразумные круги населения я буду опираться. Молю Бога, чтобы помог мне спасти Украину от крови и гибели, перед которой она стоит.

Члены президиума и многие делегаты целуются с ген. Скоропадским и качают его на руках под гром аплодисментов и при овациях всего съезда.

Решено отслужить молебен на Софийской площади.

В 3 час. 15 мин. на Софийскую площадь прибыли члены президиума «съезда» хлеборобов, члены личного конвоя ген. Скоропадского и др. лица.

Далее появились представители земельной аристократии, генералитет, корреспонденты иностранных газет, фотографы.
В 4 1/2 час. дня духовенство встретило ген. Скоропадского.

В сопровождении личного конвоя ген. Скоропадский через парадные врата вошел в собор.

После молебствия тем же ходом ген. Скоропадский, а за ним вся процессия вышла на площадь.

В 4 час. 45 мин. еп. Никодимом на площади было совершено молебствие с провозглашением    многолетия гетману Павлу.

"Заря России", №15, 9 мая (26 апреля) 1918 г.

Еще по теме:

На Украине. Грамота гетмана (29 апреля 1918 г.)

Гетман Скоропадский

На Украине. Киев стал немецким городом (апрель 1918 г.)

Малороссия превращается в германскую колонию (май 1918 г.)

Переворот в Киеве

Разгон рады

Переворот на Украине. Судьба Украины

Уроки украинских событий