Материал из журнала "Пробуждение" за 1916 год.

I

Один знаменитый писатель сказал, что семья, как все возвышенное и великое, крайне проста по своей организации и напоминает государственный строй; в семье и государстве участвуют три элемента: отец, мать и дети, тоже самое, что король, министр и подданные.

Само Провидение навсегда установило характеристику этих трех элементов: неоспоримая власть, преданное министерство, искренняя покорность—таков образец общества.

При таком семейном строе ясно, что мать семьи имеет права и обязанности, как ответственный министр, а посему ей необходимы многочисленные и специальные познания, чтобы проявлять свою власть на законном, авторитетном основании.

Материнский авторитет проявляется больше всего в семье, область ее деятельности—семейный очаг.

Женщина была создана для того, чтобы быть царицей домашнего очага; здесь она вне конкуренции, здесь она для мужчины Провидение, могучий творец его счастья.

Вот почему Сократ сказал, что женщина похожа на пчелиную матку—где она, там и весь рой. Стоит ей удалиться, и пчелы разлетаются, соты ломаются, мед теряет аромат и сладость. Таков образ жизни в семье, имеющей истинную мать.

«Домашний очаг, говорит Жюль Симон, это тот центр, вокруг которого ютятся и совместно живут родители с детьми»

Нужно, чтобы существовало место, освященное радостями и горестями; если судьба была немилостива, то пусть это будет хоть скромный дом, чердак даже, но где все члены семьи сходились бы в тесном дружеском кругу, о котором думали, вспоминали бы в труде и напасти, который навеки оставался бы дорогим воспоминанием о любимых, хотя бы и утраченных, родных.

Нет религии без храма, нет семьи без домашнего уютного очага.

«Ребенок, которого на заре его дней не целовали два существа, любившие его особой, исключительной любовью, спавший в убогой приютской колыбели не может быть истинным борцом в жизни. У такого ребенка не будет, как у нас, нежной и мощной религии, невольно нас утешающей, без малейшего усилия влекущей нас к добру.

В дни тяжких испытаний, когда отвращение и мука иссушают сердце, внезапно вспоминаются, как в чудной сказке, тысячи мелочей: слезы и поцелуи, нежная улыбка, мягкое и убедительное внушение, трогательный голос, и сердце дрожит и томительно бьется. В этом живой источник морали.

Можно писать книги, развивать теории самопожертвования и долга, а все-таки истинными профессорами морали были и будут всегда женщины.

Они кротко проповедуют добро, награждают за преданность лаской, подают пример мужества и, что гораздо труднее, пример покорности судьбе; внушают ребенку нежность и подчиняют его суровому и строгому закону.

Под соломенной крышей и в городской мансарде, в подвале без солнца— всюду матери вместе с жизнью дают детям и понятие о чести. У скромного и убогого очага, в бедной обстановке, среди забот и нежности создаются прочные узы любви, зарождаются простые и сильные решения, закаляются характеры и в этой среде женщина может быть счастлива, не взирая на труд и лишение.

II

Истинно царственный титул после имен: «мать» и «жена» для женщины—звание госпожи, хозяйки дома.

От хозяйки зависит все домашнее благополучие, здоровье детей, счастье мужа.

Хозяйка ведает красотой и украшением. Устройство жилища является плодом ея творчества, ея художественным произведением, которое она ежедневно подновляет, творит.

Хорошей хозяйке нужны все женские качества: порядок, изящество, доброта, наблюдательность, кротость, тонкое понимание вещей. Хозяйка поправляет расшатанное материальное состояние, превращает скромный достаток— в богатство, скудный бюджет—в скромный достаток.

Словом, она царствует, управляет и сберегает. Ее царство действительнее власти королей и министров. Самый искусный король бессилен перед явлениями природы, он не в силах спасти свое королевство от дождя и града, портящих жатвы и пути сообщения, от бедствий войны, он не властвует над душами, живые существа и мертвые понятия все от него ускользает.

Хозяйка же наоборот— все держит в своих руках, каждое существо, каждый предмет ее маленького царства ей подчинен. Она изгоняет из своего дома грубую ругань, дерзкие поступки, совершенствует прислугу и детей и помогает во всех даже самых ужасных страданиях. У нее мебель и утварь всегда чиста, белье снежно-бело. Ее дух царит в жилище, которое создается по ее вкусу, этой домашней власти все покоряется, даже идеальное очарование.

Проходя вечером по деревне, каждый из нас заглядывал в окна скромных крестьянских домиков и видел пылающий очаг, стол, покрытый грубой, но чистой скатертью, дешевую опрятную посуду, дымящийся суп и наверно, с чувством, я бы сказал «поэтического» умиления, думал о скромном труженике, который после длинного дня тяжкой, томительной страды, продрогший от работы над землей и известью под дождем и непогодой, вернется домой в эту маленькую чистую комнатку и отдохнет душой и телом от труда и забот.
Возможно, что крестьянин этого не сознает, но несомненно испытывает.

Да и мыслитель после долгих и бесплодных мечтаний и исканий находит желанный отдых при виде хозяйственных хлопот.

Опрятная молочная, груды блестящего, искрящегося каплями воды свежего масла; большой чан, где кипит белье, медный таз, в котором варятся плоды с сахаром—все эти предметы успокаивают и трогают, будят тихую радость, как и все близкое к природе и семье, как вид коровы щиплющей траву на лугу, или вид жатвы на ниве. Древние чудно понимали и изображали эту домашнюю поэзию. Пленительнейшие места Одиссеи посвящены Наврикае и Пенелопе, царевне и хозяйке.

Ксенофонт лучшие свои страницы посвятил описанию материнских радостей. Слова: «мать семьи» означает сразу и супругу, и мать, и госпожу, и хозяйку дома, и настолько властно и обаятельно, что встречает к себе уважение и отклик в сердцах людей наружно будто и утерявших понятие об этом святом слове.

Легуве.

(Окончание будетъ)